Ренессанс - Уильям Джеймс Дюрант
За полвека до взятия турками Константинополя дюжина гуманистов училась или путешествовала по Греции; один из них, Джованни Ауриспа, привез в Италию 238 рукописей, включая пьесы Эсхила и Софокла; другой, Франческо Филельфо, спас из Константинополя (1427) тексты Геродота, Фукидида, Полибия, Демосфена, Эсхина и Аристотеля, а также семь драм Еврипида. Когда такие литературные исследователи возвращались в Италию со своими находками, их встречали как победоносных генералов, а князья и прелаты хорошо платили за долю трофеев. Падение Константинополя привело к потере многих классических произведений, ранее упоминавшихся византийскими писателями как хранившиеся в библиотеках этого города; тем не менее тысячи томов были спасены, и большинство из них попало в Италию; по сей день лучшие рукописи греческих классиков находятся в Италии. На протяжении трех столетий, от Петрарки до Тассо, люди собирали рукописи с филателистической страстью. Никколо де Никколи тратил на это больше, чем имел; Андреоло де Очи был готов пожертвовать домом, женой, жизнью, чтобы пополнить свою библиотеку; Поджио страдал, когда видел, что деньги тратятся на что-то еще, кроме книг.
Последовала редакционная революция. Восстановленные тексты изучались, сравнивались, исправлялись и объяснялись в ходе научной кампании, развернувшейся от Лоренцо Валлы в Неаполе до сэра Томаса Мора в Лондоне. Поскольку во многих случаях эти труды требовали знания греческого языка, Италия - а позже Франция, Англия и Германия - обратилась с призывом искать учителей греческого. Ауриспа и Филельфо изучали язык в самой Греции. После того как Мануил Хрисолорас прибыл в Италию (1397) в качестве византийского посланника, Флорентийский университет уговорил его присоединиться к своему факультету в качестве профессора греческого языка и литературы. Среди его учеников были Поджио, Палла Строцци, Марсуппини и Манетти. Леонардо Бруни, изучавший право, под влиянием Хризолораса бросил это занятие ради изучения греческого; "Я отдался его учению с таким рвением, - рассказывает он, - что мои сны по ночам были наполнены тем, что я узнал от него днем".23 Кто сейчас может представить, что когда-то греческая грамматика была приключением и романтикой?
В 1439 году греки встретились с итальянцами на Флорентийском соборе, и уроки языка, которыми они обменивались, принесли гораздо больше результатов, чем кропотливые переговоры по теологии. Там Гемистус Плето прочитал знаменитые лекции, которые положили конец господству Аристотеля в европейской философии и возвели Платона почти в ранг бога. Когда Собор разошелся, Иоанн Бессарион, прибывший на него в качестве епископа Никейского, остался в Италии и посвятил часть своего времени преподаванию греческого языка. Другие города заразились этой лихорадкой; Бессарион принес ее в Рим; Феодор Газа преподавал греческий в Мантуе, Ферраре (1444) и Риме (1451); Димитрий Халкондил преподавал в Перудже (1450), Падуе, Флоренции и Милане (ок. 1492-1511); Иоаннес Аргиропулос - в Падуе (1441), Флоренции (1456-71) и Риме (1471-86). Все эти люди приехали в Италию до падения Константинополя (1453), так что это событие сыграло незначительную роль в транзите греческого языка из Византии в Италию; но постепенное окружение Константинополя турками после 1356 года сыграло свою роль в убеждении греческих ученых отправиться на запад. Одним из тех, кто бежал после падения восточной столицы, был Константин Ласкарис, который преподавал греческий язык в Милане (1460-5), Неаполе и Мессине (1466-1501). Первой греческой книгой, напечатанной в Италии эпохи Возрождения, была его греческая грамматика.
Благодаря тому, что все эти ученые и их ученики с энтузиазмом работали в Италии, прошло совсем немного времени, и классики греческой литературы и философии были переведены на латынь с большей тщательностью, точностью и законченностью, чем в двенадцатом и тринадцатом веках. Гуарино перевел части Страбона и Плутарха; Траверсари - Диогена Лаэрция; Валла - Геродота, Фукидида и "Илиаду"; Перотти - Полибия; Фичино - Платона и Плотина. Платон, прежде всего, поразил и восхитил гуманистов. Они превозносили плавное изящество его стиля; они находили в "Диалогах" драму более яркую и современную, чем у Эсхила, Софокла или Еврипида; они завидовали и удивлялись свободе, с которой греки времен Сократа обсуждали самые важные проблемы религии и политики; и они думали, что нашли в Платоне, замутненном Плотином, мистическую философию, которая позволит им сохранить христианство, в которое они перестали верить, но не перестали любить. Вдохновленный красноречием Гемиста Плето и энтузиазмом его учеников во Флоренции, Козимо основал там (1445) Платоновскую академию для изучения Платона и предоставил Марсилио Фичино возможность посвятить полжизни переводу и изложению трудов Платона. Теперь, после четырехсотлетнего царствования, схоластика утратила свое господство в философии Запада; диалог и эссе заменили схоластический диспут как форму философского изложения, и бодрящий дух Платона вошел, как питательные дрожжи, в растущее тело европейской мысли.
Но по мере того как Италия все больше и больше восстанавливала свое собственное классическое наследие, восхищение гуманистов Грецией превзошло их гордость за литературу и искусство Древнего Рима. Они возродили латынь как средство живой литературы; они латинизировали свои имена, латинизировали термины христианского богослужения и жизни: Бог стал Iuppiter, Провидение - fatum, святые - divi, монахини - vestales, папа - pontifex maximus. В своей прозе они опирались на Цицерона, в поэзии - на Вергилия и Горация, а некоторые, как Филельфо, Валла и Полициан, достигли почти классической элегантности. Таким образом, в своем течении Ренессанс вернулся от греческого к латыни, от Афин к Риму; пятнадцать веков, казалось, отступили, и эпоха Цицерона и Горация, Овидия и Сенеки, казалось, возродилась. Стиль стал важнее содержания, форма восторжествовала над материей, и ораторское искусство величественных эпох
