Достоинство национализма - Йорам Хазони
3. Коллективная свобода. Люди постоянно желают и активно стремятся к благосостоянию и процветанию семьи, клана, племени и нации, с которыми они связаны узами преданности. При режиме независимых национальных государств человечество достигает наибольшей свободы для достижения такого коллективного благосостояния и процветания. Давайте разберемся, почему это так.
Кланово-племенной порядок это такое устройство, в котором свобода и самоопределение коллектива имеют большое значение. Здесь забота о материальном благополучии коллектива, его внутренней целостности и культурном наследии является всеобщей. Однако, нельзя сказать, что люди пользуются максимально возможной степенью коллективной свободы и самоопределения при таком устройстве. Ибо, хотя и пользуясь преимуществами независимости, эти кланы и племена постоянно живут в состоянии войн - состоянии, нам, выросшим под сенью государства, неизвестном. А поскольку их усилия постоянно направлены на выживание и войну друг с другом, они, как правило, живут в страшной нищете, не имея ресурсов для развития искусства, промышленности и необходимого внимания к развитию культурного наследия, полученного от предков. Таким образом, вместо свободы делать то, что хочется, любой клан и племя обнаруживает, что на самом деле он порабощен жизнью в войне и раздоре, которых они не могут избежать, как бы они этого ни хотели.
Сравните эти условия с возможностью коллективного самоопределения в национальном государства. В таком государстве заключен мир между конкурирующими, но имеющими общий язык или религию племенами, которых объединяет прежняя история совместных усилий. Пользуясь защитой национального государства, каждое племя частично отказывается от собственного самоопределения - права насильственного ответа на провокации других племен - разрешая вмешательство государства. Тем не менее, племя получает и существенные преимущества в сфере коллективной свободы. Частично это проистекает из возможности большего материального процветания, благодаря вытеснению войны на границы государства. И в этих условиях племя может легче развивать своё мастерство в сельском хозяйстве, промышленности, искусстве, преподавании и религии; каждое племя в согласии со своим культурным наследием.
Однако в национальном мире есть нечто более глубокое. Человек и раньше видел группу племен, частью которой было его племя, как единое целое в те периоды, когда племена заключали союз для отражения внешних угроз. В эти моменты он чувствовал, что то, что происходит со всей нацией, происходит с ним самим. С созданием национального государства это состояние его души становится перманентным. Он думает не только об улучшенной защите своего племени от внешних врагов, не только об увеличившейся свободе материального процветания и укрепления культурного наследия. Он также думает о нации в целом, о поразительном улучшении ее целостности. И он думает о возросшей способности нации добиваться материального процветания и о ее способности развивать свое культурное наследие - совместное культурное наследие племен, которое в первую очередь послужило основой для создания национального государства. Теперь он видит то, что происходит с нацией в целом, как то, что происходит с ним самим, не только в редкие моменты племенного союза, но всегда. И хотя он по-прежнему озабочен собственным племенем, но до тех пор, пока оно не изолировано и не подвергается угрозе со стороны прочих, первое, что всплывает в его мозгу, это независимая жизнь нации. Это означает, что индивид, как и все остальные члены его племени, испытает большую коллективную свободу и чувство самоопределения, чем он знал раньше.
Сторонники имперского или универсального государства утверждают, что те преимущества, которые кланы и племена получают с точки зрения их коллективного чувства самоопределения в национальном государстве, могут быть предоставлены и даже улучшены в имперском государстве. В конце концов, говорят они, если племена могут объединиться в узах взаимной лояльности, чтобы сформировать национальное государство, почему бы нациям не сформировать аналогичные узы лояльности и не создать империю?
Но аналогия между основанием имперского государства и основанием свободного национального государства ложна. Переход от кланово-племенного строя к национальному государству предлагает значительно улучшенные возможности коллективному самоопределению племен. Ведь, серьезным препятствием на пути к самоопределению кланов и племен, пока они политически независимы, является непрекращающийся урон, наносимый друг другу взаимной войной. Национальное государство использует основу для подлинной взаимной лояльности, уже существующей между этими враждующими племенами - общий язык или религию, в дополнение к прошлой истории взаимной защиты перед лицом общих врагов - для создания единого национального правительства, освобождая племена от междоусобных войн и создавая широкую арену для выражения их самоопределения.
При переходе от национального государства к империи такого резкого улучшения не происходит. Национальное государство, если оно внутренне сплочено и крепко, уже избавилось от войн в пределах своих границ. Хотя имперское государство может отодвинуть войны на еще более далекие территории, на практике это изменение не воспринимается в качестве улучшения. Напротив, это означает, что солдаты нации вместо того, чтобы защищать свои границы, оказываются вдали от дома и заняты защитой чужой страны. В обмен на эту сомнительную выгоду нация должна объединиться под единым правительством с другими народами, с которыми она не разделяет ни язык, ни религию, ни историю совместной защиты, так что основы для подлинной взаимной лояльности не существует. Будучи прикованной к чужим народам с их собственными культурными традициями, собственными потребностями и интересами, нация ощущает лишь утрату самоопределения. Уж, безусловно, она не испытывает ничего подобного той свободе, что ощущалась в стране при объединении племен в независимое национальное государство.
Ныне часто утверждают, что нация не должна чувствовать отчужденность от империи, в которую она влилась вместе с многочисленными чужими нациями. "Почему,- говорят сторонники этого мнения,- нация не может испытывать чувства лояльности к империи, предоставившей ей материальные блага и возможность присоединиться к благородному делу объединения человечества?" Безусловно, некоторые народы могут извлечь выгоду из благосклонности имперского государства, даже если та стремится завоевать другие страны. Но та же деспотическая власть, некогда благоволившая подчиненной нации, может так же легко сменить своё благоволение. Исторический опыт раз за разом показывает, что бессмысленно надеяться на постоянную заинтересованность империи в благополучии какой-то конкретной подчиненной ей нации. У империи много других забот, и много иных стран соперничает за ее благосклонность. Обстоятельства меняются, и империя, руководившаяся деятелями
