Монах - Мэтью Грегори Льюис
Между тем баронесса жаловалась мне, что муж, не дождавшись ее, наверное, страдает от тревоги. Она было намеревалась отправить одного из слуг, чтобы известить барона о причине задержки, но после рассказа Робера отказалась от этой мысли. Клод избавил ее от затруднения, сказав, что он все равно должен ехать в Страсбург нынче ночью, и если она доверит ему письмо, то может рассчитывать, что оно будет благополучно доставлено.
– И как это ты не боишься встретиться с грабителями? – полюбопытствовал я.
– Увы, мой молодой господин, бедному человеку с большой семьей нельзя отказываться от заработка, даже если он связан с некоторой опасностью; ведь господин барон может расщедриться и немножко заплатить мне за труды. И потом, мне-то терять нечего, кроме жизни, а это для бандитов добыча, не стоящая труда!
Его доводы показались мне слабыми, и я посоветовал ему подождать до утра; но баронесса меня не поддержала, и я сдался. Впоследствии я выяснил, что баронесса Линденберг издавна привыкла жертвовать интересами других людей ради своих собственных, и желание отправить Клода в Страсбург возобладало над мыслями об опасности. Соответственно, было решено отправить его без промедления. Баронесса написала письмо мужу, а я черкнул записку своему банкиру, предупредив, что появлюсь в Страсбурге на следующий день. Клод взял наши письма и уехал.
Дама заявила, что очень устала: много проехала за день, да еще возницы ухитрились заблудиться в лесу. Она обратилась к Маргерит, требуя показать ей комнату, где она могла бы полчасика отдохнуть. Тотчас позвали одну из служанок, та явилась со свечой, и баронесса пошла за нею вверх по лестнице. Маргерит уже накрывала на стол и скоро дала мне понять, что я ей мешаю. Намек был слишком очевиден, чтобы не ошибиться в его смысле; поэтому я попросил одного из молодых людей провести меня в ту комнату, где должен был ночевать и где я мог дождаться ужина.
– Которая комната готова, мамаша? – спросил Робер.
– Та, что с зелеными занавесками, – ответила она. – Уж я там потрудилась, свежие простыни постелила. Если господин пожелает на кроватке поваляться да покрутиться, пусть потом сам расправит, я не буду.
– Вы что-то не в настроении, мамаша; впрочем, это не новость. Извольте следовать за мною, сударь.
Он открыл дверь и поднялся на первую ступеньку узкой лестницы.
– Не ходи без света, – сказала Маргерит. – Свою шею хочешь сломать или шею гостя?
Она обошла меня и сунула свечу в руку Робера; тот сразу пошел дальше. Жак в это время расставлял посуду на столе, стоя спиной ко мне. Маргерит, воспользовавшись тем, что на нас никто не смотрит, схватила мою руку и крепко сжала.
– Посмотрите на простыни! – буркнула она, проходя мимо меня, и немедленно вернулась к работе.
Пораженный внезапностью ее поступка, я будто окаменел, но очнулся, когда Робер окликнул меня. Я поспешил догнать его и вошел в комнату, где горел добрый огонь в очаге. Парень поставил свечу на стол, спросил, нет ли еще каких пожеланий, и наконец оставил меня одного. Будьте уверены, что я тотчас исполнил совет Маргерит. Взяв свечу, я подошел к кровати и откинул одеяло. Каковы же были мои изумление и ужас, когда я увидел на простынях алые пятна крови!
Вихрь смутных мыслей закружился в моей голове. Упоминание о грабителях, промышляющих в лесах, неприязнь Маргерит к пасынкам, оружие и общий облик этих молодцов… Припомнились мне и разговоры, слышанные в пути, о тайных связях между бандитами и возницами; все это заставило меня сомневаться и тревожиться. Я задумался над тем, как проверить свои подозрения. Неожиданно я уловил звук шагов: кто-то ходил туда-сюда внизу, под окном. Любая мелочь настораживала меня тогда, и я очень осторожно подобрался к окну, открытому, несмотря на мороз, чтобы проветрить комнату, и выглянул. Лунный свет позволил мне разглядеть человека, в котором я без труда узнал нашего любезного хозяина. Я стал следить за ним. Он то ходил быстрыми шагами, то замирал, как бы прислушиваясь, и, борясь с холодом, притопывал ногами и бил себя кулаками по животу; от малейшего шума, будь то голоса, долетающие из кухни, или шорох ветра в безлиственных ветвях, он вздрагивал и тревожно озирался.
– Чума его побери! – раздраженно сказал Батист наконец. – Где же он замешкался?
Говорил он тихо; но так как стоял он прямо под моим окном, я четко слышал каждое слово.
Потом послышались приближающиеся шаги, и к Батисту подошел человек невысокого роста; по рожку, висевшему у него на шее, я понял, что это не кто иной, как мой верный Клод, которому полагалось бы находиться уже на полпути до Страсбурга. Надеясь, что их беседа прольет некоторый свет на дело, я поспешил обеспечить себе безопасную позицию. Для этого я потушил свечу, стоявшую на столике у кровати, – пламя в очаге не давало много света и не выдало бы меня; потом на цыпочках вернулся к своему посту у окна.
Объекты наблюдения стояли на прежнем месте. За краткий миг моего отсутствия дровосек, видимо, упрекнул Клода в опоздании: когда я вернулся к окну, тот пытался оправдаться.
– И потом, – в заключение добавил он, – теперь-то я потружусь и искуплю опоздание.
– Ежели так, – ответил Батист, – я охотно прощу тебя, но, кстати, ты ведь получаешь равную с нами долю добычи, так что тебе самому будет выгода от усердия. Стыдно упустить такую знатную птичку. Ты говорил, этот испанец богат?
– Его слуга хвалился в гостинице, будто бы у него в экипаже ценностей на две тысячи пистолей, а то и больше.
Ох, как же я проклинал в ту минуту беспечность и тщеславие Стефано!
– И еще мне сказывали, – продолжал возница, – что у этой баронессы в багаже ларец с драгоценностями цены немыслимой.
– Может и так, но я бы предпочел, чтобы она убралась отсюда. Испанец – дичь простая; мы с мальчиками легко бы справились и с ним, и со слугой, и тогда спокойно разделили бы те две тысячи пистолей на четверых. А теперь придется звать всю шайку и брать их в долю, и как бы вообще не упустить компанию. Ежели наши приятели разойдутся по засадам прежде, чем ты дойдешь до пещеры, пиши пропало. У дамы многовато слуг, нам не по зубам. Если наши помощнички не поспеют вовремя, придется поутру отпустить проезжих подобру-поздорову.
– Чертовски неудачно вышло, что кучер ихней кареты незнаком с нашим братством! Но ты не бойся, друг Батист: до пещеры я доберусь за час; сейчас только десять часов, к двенадцати банда будет здесь. Ты только посматривай
