Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант
И у Англии возникло искушение бросить Фредерика на произвол судьбы. Георг II с ужасом увидел, что его любимый Ганновер, курфюршество, из которого его отец пришел править Британией, лежит беззащитным на пути превосходящих армий, а Фредерик слишком далек и измучен, чтобы послать существенную помощь. Искушение стало почти непреодолимым, когда Кауниц предложил оставить Ганновер в неприкосновенности, если Англия не будет вмешиваться в континентальную войну; в этот момент судьба Фредерика была решена. Питт, назначенный государственным секретарем 19 ноября 1756 года, поначалу склонялся к тому, чтобы Пруссия и Ганновер разделились между собой, а Англия сосредоточила бы все свои военные ресурсы на борьбе за колонии; неудивительно, что Георг II, любящий Ганновер, ненавидел Питта. Вскоре Питт изменил свое мнение и заявил, что Франция, победившая Фредерика, станет хозяином Европы, а вскоре и Англии; парламент должен проголосовать за деньги для Фредерика и войска для Ганновера; Францию нужно заставить тратить силы в Европе, а Англия будет вырывать колонии и рынки из завоеванных морей.
Поэтому в январе 1757 года Британия подписала второй союз с Пруссией, пообещав субсидии Фридриху и солдат Ганноверу. Но затем, внезапно, Питт был уволен (5 апреля), политика запуталась в политике, помощь Фридриху была отложена, и почти год он стоял один, со 145 000 человек, против армий, сходящихся на него со всех сторон: на западе 105 000 войск из Франции и 20 000 из немецких государств; на юге 133 000 из Австрии; на востоке 60 000 из России; на севере 16 000 из Швеции. И в тот же день, когда Питт пал, император Франциск I - обычно любезный и послушный муж Марии Терезии - официально объявил Фридриха преступником и призвал всех добрых людей преследовать его как нечестивого врага человечества.
III. ОТ ПРАГИ ДО РОССБАХА: 1757 ГОД
10 января Фридрих отправил своим министрам в Берлине несколько секретных инструкций: "Если я буду убит, дела должны продолжаться без малейших изменений..... Если мне не повезет попасть в плен, я запрещаю проявлять хоть малейшее внимание к моей персоне или к тому, что я могу написать в плену".25
Это был бесполезный жест, ведь без его военного гения Пруссия была потеряна. Его единственная надежда заключалась в том, чтобы противостоять врагам по очереди, прежде чем они смогут объединиться. Французы еще не были готовы к сражению, и, возможно, полки, которые Англия отправляла в Ганновер, могли бы задержать их на некоторое время. Австрийцы накапливали в соседних Богемии и Моравии огромные запасы оружия и провианта , чтобы оснастить свои армии для вторжения в Силезию. Фредерик решил сначала захватить эти ценные запасы, сразиться с австрийцами, а затем отправиться в обратный путь, чтобы встретиться с французами. Он вывел свои силы из Саксонии, приказал герцогу Брауншвейг-Беверну из Восточной Германии и маршалу Шверину из Силезии продвигаться в Богемию и встретить его на холмах, возвышающихся над Прагой с запада. Так и было сделано; магазины были захвачены, и 6 мая под Прагой 64 000 пруссаков встретились с 61 000 австрийцев под командованием принца Карла Лотарингского в первом большом сражении войны.
Вопрос решался не числом, не стратегией, а мужеством. Полки Шверина под австрийским огнем шли по пояс, по плечи, через болота. На какое-то время они пали духом и обратились в бегство; тогда семидесятитрехлетний Шверин поднял их, обернул знамена вокруг своего тела, поскакал прямо в лицо врагу, был поражен сразу пятью шарами и упал замертво. Его люди, любившие его едва ли не больше, чем боявшиеся смерти, в ярости бросились на врага и превратили поражение в победу. Бойня с обеих сторон была огромной, и потери Фридриха составили четыреста офицеров и его лучший генерал; в этой войне генералы не умирали в постели. 46 000 оставшихся в живых австрийцев отошли в свою цитадель в Праге и приготовились к осаде.
Но осада далась Фридриху нелегко, поскольку маршал Леопольд фон Даун, самый умелый из австрийских полководцев, подходил из Моравии с 64 000 человек. Оставив часть своей армии для блокады цитадели, Фридрих с 32 000 солдат двинулся на восток и встретил наступающие массы у Колина (16 июня). Шансы против него были слишком велики, а полководческое искусство Дауна в данном случае превосходило его собственное. Два генерала Фридриха не подчинились его приказам, что вызвало замешательство; Фридрих вышел из себя и крикнул отступающей кавалерии: "Будете ли вы жить вечно?"26 Пехота, ошеломленная резней, отказалась наступать. Отчаявшись, Фредерик покинул поле боя, оставив 14 000 пруссаков убитыми, ранеными или пленными. Он отвел 18 000 оставшихся в живых солдат обратно в Прагу, отказался от осады и вернулся с остатками войск в Саксонию.
В Лейтмерице он дал армии отдых на три недели. Там 2 июля он получил известие, что его мать, София Доротея, умерла. Железный человек войны сломался, разрыдался и на день уединился. Возможно, сейчас он размышляет о том, не было ли его нападение на Силезию семнадцать лет назад глупым искушением Немезиды. Он разделил свое горе с сестрой Вильгельминой, маркграфиней Байройтской, которую любил больше всех на свете. 7 июля, когда его гордость была почти исчерпана, он послал ей отчаянный призыв:
Поскольку вы, моя дорогая сестра, настаиваете на том, чтобы взять на себя великое дело мира, я прошу вас быть достаточно доброй, чтобы послать господина де Мирабо... предложить фаворитке [госпоже де Помпадур, бывшей Котильонской IV] целых 500 000 крон за мир..... Предоставляю все это вам... перед которым я преклоняюсь и который, хотя и гораздо более опытный, чем я, но все же другой".27
Из этого подхода ничего не вышло. Вильгельмина попробовала другой способ: она написала Вольтеру, жившему в то время в Швейцарии, и умоляла его использовать свое влияние. Вольтер передал ее предложение кардиналу де Тенсину, который выступал против франко-австрийского союза. Тенсин попытался сделать это и потерпел неудачу.28 Союзники чувствовали запах победы. Теперь Мария Терезия говорила о полном расчленении королевства Фридриха: Силезия и Глац должны быть возвращены не только ей, но и Магдебург и Хальберштадт должны были отойти к Августу III, Померания - к Швеции, а
