Шесть капиталов. Капитализм, изменение климата и бухгалтерская революция, которая может спасти планету - Jane Gleeson-White
В декларации также осуждается исторический экологический долг, который лежит в основном на "угнетенных народах мира", и утверждается, что его должны взять на себя высокоразвитые индустриальные страны, поскольку именно они являются причиной сегодняшних многочисленных планетарных кризисов. Богатые страны не только загрязняют свои собственные земли, но и передают загрязнение окружающей среды, что, по оценкам Раджа Пателя, обходится бедным странам в более чем 4,32 триллиона долларов США в виде экологического ущерба. Эта сумма превышает весь долг третьего мира , который бедные страны должны богатым, и составляет всего 1,8 триллиона долларов США. Плодами этого экологического долга пользуются в основном жители богатых стран (например, креветки на обеденных тарелках в Европе), а вот расходы обычно "оплачивают" экологическими катастрофами те страны, которые меньше всего могут себе это позволить, например, опустынивание Боливии, оползни в Пакистане, вырубка лесов в Амазонии и Индонезии. В этом контексте защита прав на землю и компенсация за экосистемные услуги (несмотря на ее связь с учетом природного капитала) были признаны Народным саммитом важными, как и необходимость признания культуры и знаний коренных народов. Как сказал Варатан из бразильского племени патаксо: "Коренные народы сохраняют природу... Культура коренных народов должна быть сохранена, как и окружающая среда".
Наиболее существенным альтернативным ответом, предложенным Народным саммитом на продвижение "зеленой" экономики на Рио+20, стала идея создания юридических прав на природу - инициатива, наиболее полно реализованная на национальном уровне Боливией. Выступая на Генеральной Ассамблее ООН в апреле 2011 года, посол Боливии в ООН Пабло Солон заявил, что экологический кризис ставит нас перед суровым выбором: "Человечество оказалось на распутье: мы можем коммерциализировать природу через зеленую экономику или признать права природы". Боливия выбрала последний путь.
КОМПЕНСАЦИЯ ПРИРОДНОГО КАПИТАЛА И БИОРАЗНООБРАЗИЯ
Великобритания - одна из стран, придерживающихся первого подхода. На форуме "Рио+20" в июне 2012 года заместитель премьер-министра Великобритании Ник Клегг заявил, что его правительство намерено включить природный капитал в национальные счета к 2020 году и учредило Комитет по природному капиталу для предоставления консультаций о состоянии природного капитала Великобритании. Через два месяца после того, как Клегг заявил о своей приверженности учету природного капитала на конференции "Рио+20", журналист и активист-эколог Джордж Монбиот написал в газете Guardian яростную критику идеи природного капитала и концепции компенсаций биоразнообразия.
Как и многие другие участники Народного саммита, Монбиот считает новый режим учета природного капитала не более чем продолжением движения за огораживание, средством "приватизации и коммодификации" тех частей природы, которые все еще остаются за пределами рынка: "Природа оценивается и коммодифицируется , чтобы ее можно было обменять на деньги". Как и многие его критики в Рио, Монбиот также утверждает, что этот новый порядок требует от нас поверить в невероятное, в то, что те, кто ответственен за кризис природы, смогут его исправить: "Коммодификация, экономический рост, финансовые абстракции, власть корпораций: разве не эти процессы являются движущей силой мирового экологического кризиса? А теперь нам говорят, что для спасения биосферы их нужно еще больше".
В августе 2012 года гнев Монбиота был вызван серией инициатив Великобритании по учету состояния природы. Первой из них, начатой в 2009 году, стала Национальная оценка экосистем, отчет о которой был опубликован в июне 2011 года. В нем анализировалась ценность природной среды Великобритании с учетом "экономических, медицинских и социальных выгод , которые мы получаем от природы". Будучи первой в мире подобной оценкой, проведенной в полностью национальном масштабе, она вывела Великобританию в авангард движения за природный капитал. Признавая, что оценка природы в денежном выражении является "теоретически сложным и что некоторые экосистемы могут "фактически иметь бесконечную ценность", в исследовании было установлено, что внутренние водно-болотные угодья приносят пользу качеству воды на сумму около 1,5 миллиарда фунтов стерлингов в год для Великобритании. По оценкам авторов, пчелы и другие опылители приносят британскому сельскому хозяйству 430 миллионов фунтов стерлингов в год, а "преимущества жизни вблизи рек, побережий и других водно-болотных угодий" оцениваются примерно в 1,3 миллиарда фунтов стерлингов в год. Согласно отчету, эти расчеты показывают , "что тенденция ориентироваться только на рыночную стоимость ресурсов, которые мы можем использовать и продавать, таких как древесина, урожай и рыбные запасы, привела к сокращению некоторых экосистем и мест обитания в результате загрязнения, чрезмерной эксплуатации и переустройства земель".
Вслед за этим отчетом в ноябре 2011 года была создана Целевая группа по экосистемным рынкам Великобритании, возглавляемая бизнесменом Яном Чеширом, для изучения возможностей бизнеса "зеленых товаров, услуг, продуктов, инвестиционных механизмов и рынков, которые ценят и защищают природные услуги". Целью рабочей группы, по словам Чешира, было найти "новые способы получения бизнесом прибыли от оценки и защиты природы", включая огромную экономию, которая может быть достигнута за счет более эффективного использования сырья и энергии. В мае 2012 года был создан Комитет по природному капиталу, цель которого - помочь правительству понять, как состояние природной среды влияет на экономические показатели и благосостояние людей, а также дать рекомендации по управлению национальным экологическим богатством.
В своем ответе Монбиот признал, что обоснование такого мышления является "последовательным и правдоподобным": "В настоящее время бизнес обращается с миром природы так, как будто он ничего не стоит. Ценообразование природы и включение этой цены в стоимость товаров и услуг создает экономический стимул для ее защиты". Но он выступил против последствий мышления о природе как о "природном капитале"; о природных процессах как об "экосистемных услугах", существующих только для того, чтобы служить нам; о лесах, холмах и речных водосборах как о "зеленой инфраструктуре"; о биоразнообразии и местообитаниях как о "классах активов" на "экосистемном рынке". Для Монбиота эти фразы - верный признак того, что различным проявлениям природного мира будет назначена цена, и "все они станут предметом обмена".
Против такой потенциальной возможности обмена, когда природа и экосистемы становятся "взаимозаменяемыми", или предметом торговли, выступает Монбиот, особенно когда речь идет об экосистемном взаимозачете, ответвлении учета природного капитала. Он отвергает экосистемный взаимозачет в принципе , называя его "заменой уничтоженных мест обитания на новые, созданные в другом месте". И если то, как Европейский союз использует компенсацию выбросов углекислого газа, позволяет судить о том, как будет развиваться компенсация экосистем, Монбиот также выступает против компенсации экосистем на практике. Он объясняет крах европейской системы торговли квотами на выбросы в апреле 2013 года (после того как Европейский парламент отклонил предложение сделать сжигание ископаемого топлива компаниями более дорогим) неспособностью правительств - под влиянием вмешательства бизнеса - установить надлежащую цену на углерод. Он опасается, что то же самое произойдет
