Соблазнение - Лорейн Хит
Слегка приоткрыв губы, выпустив быстрый порыв воздуха, от которого разлетелись непокорные пряди ее волос, она поставила стакан перед ним.
— Вот, сэр. Бармен сказал, что плата не взимается.
Хотя его сестры сегодня здесь не было, она редко работала в этих стенах после того, как стала герцогиней, Джилли не ожидала, что он будет платить за еду или выпивку, так же как он не ожидал, что она будет платить ему за перевозку на его кораблях алкоголя, который она купила за пределами берегов Англии. Тревлав не будет брать плату с Тревлава, и уж точно не будет вести учет оказанных услуг.
Подавальщица начала поворачиваться—
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Она обернулась, между ее тонкими темно-русыми бровями образовалась крошечная складка, обрамлявшая самые необычные голубые глаза, которые он когда-либо видел. Темно-синий с мельчайшими серыми прожилками.
— Подаю вам ваш скотч.
Покачав головой, он непринужденно махнул рукой, чтобы указать на их окружение.
— Я имею в виду работая в Уайтчепеле, особенно в этой таверне. Каждая частичка тебя так и кричит "Мэйфер".
— Не твое чертово дело, — парировала она на идеальном кокни. — Так лучше?
Типичный Мэйфер.
Повернувшись к нему спиной, она зашагала прочь. Любуясь видом, а также ее возмущенным фырканьем, он сделал большой, медленный глоток скотча. В ней была смелость, он должен был отдать ей должное. И она была права, это было не его дело. И все же он был заинтригован. Она была слишком утонченной для грубости этого места. Она бы больше смотрелась как дома в бальном зале, в саду, в величественном особняке. Ей должны прислуживать, она не должна быть той, кто прислуживает.
Ему нравилось, когда все имело смысл. В ее словах не было смысла. Пока он не разгадает ее тайну, он не успокоится.
Алтея Стэнвик знала, что он наблюдает за ней, чувствовала прикосновение его взгляда, как будто он шел рядом с ней, положив руку ей на поясницу.
Она заметила его в тот момент, когда он вошел в таверну. Как будто каждая молекула воздуха сместилась, чтобы вместить не только его значительный рост и ширину плеч, но также его уверенность и осанку. Этот человек бродил вокруг, как будто ничего не боялся, будто обладал властью свергать империи по своей прихоти.
Она была одновременно очарована и встревожена. Затем он занял стул за столиком в дальнем конце, за который отвечала она, и она почувствовала, как будто кто-то сильно дернул за шнуровку ее корсета, сдавив ребра так, что она едва могла дышать.
Обслуживая других клиентов, она откладывала обращение к нему так долго, как только могла. Наконец-то она добралась до него, зная, что он воспринимает каждую частичку нее такой, какой она была на самом деле. Его густые черные волосы, зачесанные за воротник, падали на широкие плечи, как будто пряди хотели вечно ласкать их, и были уложены таким образом, что часть правой стороны его лица была закрыта, что делало его более загадочным, человеком, который владел секретами и был чрезвычайно искусен в их хранении.
Что-то в нем показалось ей знакомым, но она не могла понять, где могла с ним познакомиться. Возможно, она проходила мимо него на этих улицах, которые после трех долгих месяцев наконец стали знакомыми, или он приходил в другой вечер и не сел за ее столик. Хотя она и представить себе не могла, что смогла бы забыть его, если бы когда-нибудь увидела его в "Русалке".
— Что я могу вам принести, добрый сэр?
Едва заметное расширение этих ониксовых глаз, которые пристально изучали ее с восхищением, заставило ее голос звучать немного хрипло.
— Скотч.
Его голос был глубоким рокотом, который пронизывал ее насквозь, подобно теплым и успокаивающим ощущениям, которые она испытывала, когда приходила с сильного холода и приближалась к пылающему огню. Она была разочарована тем, что он произнес только одно слово. Но потом, когда она вернулась с его напитком, он проявил интерес к ее прошлому, что было секретом, который она научилась хранить, потому что если кто-нибудь узнает правду—
Об этом невыносимо было думать.
Теперь, когда она, расставшись с ним, пробиралась между столиками, она решила, что думать о нем не стоит.
Внезапно чья-то рука взметнулась, обхватила ее за талию и грубо сбила с ног, так что она тяжело приземлилась на чьи-то толстые бедра. Другая его рука потянулась к местам, которых он, безусловно, не должен был касаться, сжимая то, что она не давала ему разрешения щипать.
Молодой человек широко ухмыльнулся, его глаза наполнились озорством.
— Что это тут у нас? Кто ты такая, моя прелесть?
Потянувшись назад, она схватила почти полную кружку, стоявшую рядом с рукой одного из его приятелей, и вылила ее содержимое на его рыжую голову. С проклятием и криком он резко отпустил ее. Со всей должной поспешностью она соскочила с его колен и оказалась вне пределов его досягаемости.
— Простите мою неуклюжесть. Я принесу вам новую кружку.
Она бы предпочла треснуть его кружкой по голове, но знала, что у нее и так будет достаточно неприятностей. “Русалка” гордилась тем, как хорошо она относилась к своим посетителям, независимо от того, сколько или как мало монет было в их карманах. Быстрыми шагами она направилась к бару и со стуком поставила оловянную кружку на полированную деревянную поверхность.
— Кружку Гиннесса.
Бармен, который также управлял заведением, вздохнул, как будто она была проклятием его существования, вероятно, потому, что так оно и было.
— Я уже говорил тебе раньше, ты не можешь выливать пиво на голову посетителям.
Это был третий раз, когда она делала это с тех пор, как начала работать здесь десять дней назад. Она подумывала о том, чтобы оправдаться за свои действия, но уже делала это дважды и не получила от него никакого сочувствия, только пристальный взгляд, который становился все жестче с каждым произнесенным словом, поэтому она просто кивнула в знак признания незаслуженного выговора. До недавнего времени в ее адрес никогда не поступало предостережений. Ей не очень нравилось, когда к ней относились с таким пренебрежением или когда ее мнение не имело никакого значения, но в ее новой жизни было много чего, что ей не нравилось. На самом деле, в этой новой жизни не было ничего, что бы ей нравилось.
— Мне придется вычесть эту пинту из твоего недельного заработка.
Стараясь изобразить раскаяние, чтобы ее не уволили, она
