Любовница Магната - Натализа Кофф

— Завтра решим, — отвечает Пахомов и строго добавляет: — Пора спать.

— Пожалуй, я еще немного задержусь. Посижу здесь. Со стола приберу, — возражает Саша.

— И я, — спохватывается Вера.

Однако Платон уже поднимается со своего кресла и протягивает руку к Вере.

— А ты тоже спать! — безапелляционным тоном цедит Пахомов.

Вера, наконец, находит в себе смелость, чтобы посмотреть в его глаза.

Потемневшие, колючие, яростные — они не сулят ничего хорошего для Веры. Но и потакать каждое прихоти Платона Вера не собирается.

— Спать пора старичкам вроде тебя, Платон Георгиевич! А мне еще рано, — ехидничает Вера.

— Упс, — смеется Сашка, маскирует улыбку за горлышком пивной бутылки.

— Живо наверх! — прищуривается Платон, а руки не убирает.

Вера игнорирует протянутую конечность, поднимается на ноги без чужой помощи. Демонстративно вздергивает подбородок и выпрямляет спину.

Не боится она этого тирана! Пусть даже не думает, что Веру можно напугать вот таким рычанием!

— Приятных снов, Саша, — широко улыбается Вера другу.

— Живее! — негромко шипит Платон ей в затылок, поторапливая.

— Прекрати мной помыкать! — огрызается Вера.

Платон замолкает, но Вере кажется, что она отнюдь не выигрывает это маленькое сражение. Наоборот. Продувает всухую.

Ступени заканчиваются как-то незаметно. Только что Вера на первом этаже, а уже стоит на верхнем пролете лестницы, где начинаются спальные комнаты.

Вера пытается юркнуть в ту спальню, где разместила свои вещи. Но Пахомов оказывается быстрее. В мгновение ока мужчина запихивает ее совсем не в то помещение, где Вера хотела бы находиться.

— Я велел одеться прилично! — рычит Платон.

Вера чувствует, как ее спина прижимается к плотно закрытой на замок двери. Ключ, что торчит из замочной скважины, улетает куда-то в сторону. Платон нависает над Верой. Девушка чувствует, как пряжка ремня больно впивается ей в живот.

— Это дорогой брендовый наряд! Даже монашки мне позавидуют! — огрызается Шустер.

— Ты, млять, ничего не забыла?! — рявкает Платон уже громче.

Вера ошарашенно опускает взгляд ниже.

Мужская ладонь резко накрывает ее грудь и почти до боли сжимает.

— Лифчик, Вера! Какого хрена ты творишь?! Хочешь, чтобы я родному брату морду разбил из-за того, что он пялится на твою грудь?! — в лицо Вере летит обвинение, которое она даже не ожидает услышать.

Да о чем он вообще?! Что за бред несет этот придурок?!

— Убери от меня руки! — цедит Вера.

— Есть идея лучше! — прищуривается Пахомов.

Вера пытается оттолкнуть Пахомова от себя. Но эта задача повышенной сложности. И не только потому, что Платон гораздо больше ее и сильнее. Нет. Вере сложно оттолкнуть от себя этого мужчину, потому что он пробуждает в ее теле странные ощущения.

И страшные.

Вере сложно принять тот факт, что близость Платона ее очень волнует. Более того, ей вовсе не хочется, чтобы он убрал руку, сжимающую ее грудь.

Должно быть, Пахомов читает ее мысли. Потому что с легкостью преодолевает ее сопротивление и сдергивает кофточку.

Вера действительно не стала надевать лифчик. Да просто грудь у Веры не такая и большая. Пожалуй, даже крохотная. А костюм просторный и широкий, оверсайз. Да там при всем желании сложно разглядеть грудь!

— Ты что…? — возмущенно пищит Вера.

Платон будто не слышит ее. Разводит коленом ее бедра и тут же подтягивает выше, удерживая рукой за бедро.

Вера пытается оттолкнуть Платона. Давит на плечи. Однако мужчина лишь хищно ухмыляется.

Вера теряется, когда горячее дыхание опаляет ее грудь. И тут же словно раскаленные иглы пронзают ее грудь.

Вера, распахнув от удивления и потрясения глаза, а вместе с ними и рот, смотрит, как ее сосок накрывают мужские губы. Вера чувствует это влажное касание. А еще чувствует, как не только грудь пронзают раскаленные иглы, еще и низ живота.

Шустер уже не отталкивает Платона, наоборот, цепляется пальцами за его широкие плечи.

Влажная дорожка от мужского рта поднимается выше. Вера вздрагивает, когда слышит сиплый голос Платона:

— Без лифчика ты будешь ходить только при мне! — цедит Платон.

— Я не твоя собственность, Пахомов! — возражает Вера.

Вера задыхается от того, что воздуха стремительно перестает хватать. Платон перекрывает кислород поцелуем.

Сметает напором ее сопротивление. Раздвигает губы своим языком.

Вера хочет укусить его, но вместо этого цепляется руками за его шею.

И куда-то летит…

Нет, не летит. Это Платон тянет ее на себя, точно марионетку. Вера больше не чувствует опоры за спиной. Единственная ее опора — это Платон Пахомов.

Поцелуй набирает обороты. Прохладная простыня немного приводит Веру в чувства.

— Просто молчи! — требует Платон и вновь набрасывается на ее губы, терзая их.

Вера ощущает, как властные пальцы скользят по ее бедрам, поддевают ткань брюк, тянут ниже.

И вот Вера остается в одних лишь трусиках. Хорошо, что в комнате темно, иначе Вера сгорела бы со стыда.

Платон фиксирует ее запястья, заводит над головой. От этого движения грудь Веры приподнимается. А острые напряженные соски оказываются перед лицом Платона.

— Вот так, да, — бормочет Платон.

Вера шипит, когда Пахомов подхватывает губами один сосок и сжимает его, почти кусая.

Но Вере не больно, наоборот, горячая волна прокатывается по всему телу и закручивается в спираль внизу живота.

Платон, кажется, все это замечает. Потому что его ухмылка становится шире, а горячие поцелуи спускаются ниже. Влажные губы кружат на девичьем животе.

Вера пытается сбросить Платона с себя.

Да что он творит! Это ведь уже ни в какие ворота!

Платон давит свободной ладонью на ее плечо, заставляя лежать на спине. Скользит рукой ниже, пока не замирает на упругой ягодице.

Шустер сводит бедра, однако Пахомов успевает протиснуться между ее ног. Мужская ладонь обводит кромку трусиков, поддевает край.

— Нет! — трясет Вера головой.

— Еще как, да, — возражает Платон.

А Вере кажется, будто она сходит с ума. И горячее дыхание опаляет кожу. Вера понимает, что ее белье уже спущено. И вся она на виду, перед глазами Платона.

— В следующий раз будем заниматься любовью при свете, — слышит Вера горячий шепот, — хочу рассмотреть тебя всю здесь.

Вера теряет нить повествования. Она сходит с ума. Да что уж! Она уже сумасшедшая! Иначе почему она позволяет Платону все это вытворять с ее телом?!

Девушка слышит странный звук, пронзивший тишину комнаты. Запоздало понимает, что это ее