Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант
Мне кажется, что восемнадцатое столетие превзошло все другие по хвалебным отзывам, которые оно осыпало в свой адрес..... Еще немного, и лучшие умы убедят себя в том, что мягкая и мирная империя философии вот-вот сменит долгие бури неразумия и навсегда утвердит покой, спокойствие и счастье человечества. ... Но, к несчастью, у истинного философа есть менее утешительные, но более точные представления..... Я далек от мысли, что мы приближаемся к веку разума, и мне не хватает совсем немного, чтобы поверить в то, что Европе угрожает какая-то роковая революция".150
Здесь мы улавливаем намек на гордость и тщеславие, которые иногда раздражали друзей Гримма. Более галльский, чем галлы, он часами ухаживал за собой, пудрил лицо и волосы и так обрызгивал себя духами, что его прозвали "мускусным медведем".151 Его корреспонденция показывает, как он рассыпает комплименты с нетерпением. Фридрих Великий поставил условием подписки на письма, что Гримм должен "избавить меня от своих комплиментов".152 Такая лесть, конечно, была частью эпистолярного стиля Старого режима.
Гримм, обычно холодный и расчетливый, привлек внимание Парижа тем, что едва не погиб за мадемуазель Фель и сразился на дуэли за мадам д'Эпинэ. Луиза-Флоранс Тардье д'Эсклавель была дочерью валансьеннского барона, погибшего на службе у короля в 1737 году. Восемь лет спустя Луиза в возрасте двадцати лет вышла замуж за Дени-Жозефа Лалива д'Эпинэ, сына богатого сборщика налогов. Они поселились в красивом замке де ла Шевретт, в девяти милях от Парижа, рядом с лесом Монморанси. Ее счастье бурлило. "Сможет ли мое сердце выдержать такое счастье?" - задавалась она вопросом. Она написала кузену: "Он играл на клавесине, я сидела на подлокотнике его кресла, моя левая рука лежала на его плече, а другая перелистывала листья; он не упускал случая поцеловать ее каждый раз, когда она проходила перед его губами".153
Она не была красавицей, но была очаровательно миниатюрной, très bien faite (по ее словам);154 а ее большие черные глаза впоследствии будут восхищать Вольтера. Но "всегда чувствовать одно и то же" - это вскоре "то же самое, что ничего не чувствовать";155 Через год М. д'Эпинэ перестал замечать эти глаза. Он был распутным до женитьбы, стал таким снова. Он много пил, играл в азартные игры и потратил целое состояние на сестер Веррьер, которых поселил в коттедже близ Ла Шевретт. Тем временем его жена родила ему двоих детей. В 1748 году он вернулся из поездки по провинциям, переспал с женой и заразил ее сифилисом. Разбитая здоровьем и духом, она добилась законного развода с мужем. Он согласился на щедрую компенсацию, она унаследовала состояние своего дяди, сохранила Ла Шевретт, пыталась забыть о своем несчастье, заботясь о детях и помогая друзьям. Когда одна из них, госпожа де Жюлли, смертельно заболела оспой, Луиза отправилась ухаживать за ней и оставалась с ней до конца, рискуя заразиться инфекцией, которая могла убить ее или изуродовать на всю жизнь.
Все ее друзья согласились, что она должна завести любовника. Один из них появился (1746), тот самый Дюпен де Франсуа, который дал работу Руссо. Он начал с музыки, а закончил сифилисом; вскоре он вылечился, а она продолжала страдать.156 Он вместе с ее мужем делился с Десмуазелями де Веррьер. Дуэлос прямо сказал ей: "Между Франсуа и вашим мужем есть две сестры".157 Она впала в бред, который продолжался тридцать часов. Дюлос попытался занять место Дюпена, но она прогнала его. К этим несчастьям добавилось еще одно. Умирая, госпожа де Жюлли передала Луизе пачку бумаг, раскрывающих ее похождения, с убедительной просьбой сжечь их. Луиза так и сделала. Тогда господин де Жюлли обвинил ее в том, что она сознательно сожгла свидетельства о своих долгах перед ним. Она отвергла обвинение, но видимость была против нее, так как было известно, что, несмотря на разрыв, она оказывала мужу финансовую помощь.
Именно в этот момент в драму вступает Гримм. В 1751 году Руссо познакомил его с Луизой; несколько раз они вместе играли и пели музыку. Однажды вечером на приеме у графа фон Фризена один из гостей выразил убеждение в виновности мадам д'Эпинэ. Гримм выступил в ее защиту; спор перешел в поединок, обвинитель и защитник сразились на дуэли; Гримм был легко ранен. Вскоре после этого пропавшие документы были найдены, мадам оправдали, она поблагодарила Гримма как своего кавалера, и их взаимное уважение переросло в одну из самых прочных любовей того переменчивого века. Когда барон д'Ольбах заболел от горя из-за смерти жены, а Гримм уехал ухаживать за ним в деревню, Луиза спросила его: "А кто будет моим рыцарем, месье, если на меня нападут в ваше отсутствие?" Гримм ответил: "Тот же, кто и раньше - ваша прошлая жизнь".158 Ответ был не то чтобы нелепым, но выше всяких похвал.
Руссо познакомился с мадам д'Эпинэ в 1748 году у мадам Дюпен. Она пригласила его в Ла Шевретт. В ее "Мемуарах" он описан достаточно полно:
Он делает комплименты, но не вежлив, или, по крайней мере, лишен налета вежливости. Кажется, что он не знаком с правилами поведения в обществе, но легко заметить, что он бесконечно умен. У него смуглый цвет лица, белые глаза, которые переполнены огнем и придают оживление его выражению. ... Говорят, что у него плохое здоровье, и он терпит муки, которые тщательно скрывает. Именно это, как мне кажется, и придает ему время от времени угрюмость".159
Его изображение не слишком галантно:
Ее разговор, хотя и был достаточно приятным в смешанной компании, был неинтересен наедине. Я с удовольствием оказывал ей маленькие знаки внимания и дарил ей маленькие братские поцелуи, которые, казалось, были не более чувственными, чем у нее самой. ...Она была очень худа, очень бледна, и грудь у нее была как
