Век веры - Уильям Джеймс Дюрант
Именно в те годы Синезий Киринейский, наполовину христианский епископ, наполовину языческий философ, в своем обращении к любящему роскошь двору Аркадия в Константинополе ясно и убедительно описал альтернативы, стоявшие перед Грецией и Римом. Как могла выжить империя, если ее граждане продолжали уклоняться от военной службы и доверять свою защиту наемникам, набранным из тех самых народов, которые ей угрожали? Он предлагал покончить с роскошью и легкостью и набрать или призвать в армию граждан, готовых сражаться за страну и свободу; он призывал Аркадия и Гонория подняться и поразить наглых варваров внутри империи и загнать их обратно в их логова за Черным морем, Дунаем и Рейном. Двор приветствовал речь Синезия как изящное ораторское упражнение и вернулся к своим пирам.14 Тем временем Аларих заставил оружейников Эпира изготовить для готов полный запас пик, мечей, шлемов и щитов.
В 401 году он вторгся в Италию, грабя все на своем пути. Тысячи беженцев хлынули в Милан и Равенну, а затем бежали в Рим; крестьяне укрывались в обнесенных стенами городах, а богачи собирали все свое богатство, которое могли перевезти, и судорожно искали проход на Корсику, Сардинию или Сицилию. Стилихон лишил провинции гарнизонов, чтобы собрать армию, способную остановить готский поток; и в Поллентии, в пасхальное утро 402 года, он набросился на готов, которые прервали грабеж ради молитвы. Битва была нерешительной; Аларих отступил, но зловеще, в сторону незащищенного Рима; и только крупная взятка от Гонория убедила его покинуть Италию.
Робкий император, когда Аларих подошел к Милану, решил перенести свою столицу в Галлию. Теперь он стал искать более безопасное место и нашел его в Равенне, чьи болота и лагуны делали ее неприступной на суше, а морские мели - на море. Но новая столица содрогнулась, как и старая, когда варвар Радагайс во главе 200 000 аланов, квади, остготов и вандалов перешел через Альпы и напал на растущий город Флоренцию. Стилихо еще раз доказал свое полководческое искусство, разгромил разношерстную орду с относительно небольшой армией и в цепях доставил Радагайса к Гонорию. Италия снова задышала, а императорский двор, состоящий из патрициев, принцесс, епископов, евнухов, птицеловов и генералов, вернулся к своей рутине роскоши, коррупции и интриг.
Канцлер Олимпий завидовал и не доверял Стилихону; его возмущало явное попустительство великого полководца неоднократным побегам Алариха, и ему казалось, что он обнаруживает в нем тайное сочувствие германца к германским захватчикам. Он протестовал против взяток, которые по наущению Стилихона были даны или заложены Алариху. Гонорий не решался сместить человека, который двадцать три года вел армии Рима к победе и спас Запад; но когда Олимпий убедил его, что Стилихон замышляет посадить на трон его сына, робкий юноша согласился на смерть своего генерала. Олимпий сразу же отправил отряд солдат для исполнения указа. Друзья Стилихона хотели сопротивляться, но он запретил им и предложил свою шею мечу (408).
Через несколько месяцев Аларих вновь вошел в Италию.
III. ИТАЛЬЯНСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ
Западная Римская империя к концу IV века представляла собой сложную картину подъема и упадка, литературной активности и бесплодия, политической помпезности и военного разложения. Галлия процветала и угрожала италийскому лидерству во всех областях. Из примерно 70 000 000 душ, населявших империю, 20 000 000 или более были галлами, и лишь 6 000 000 - италийцами;15 Остальные были в основном грекоязычными восточными людьми; сам Рим с 100 г. н. э. был этнически восточным городом. Когда-то Рим жил за счет Востока, как современная Европа до середины двадцатого века жила за счет своих завоеваний и колоний; легионы выкачивали продукты и драгоценные металлы из дюжины провинций в особняки и казну победителей. Теперь завоевания закончились, и началось отступление. Италия была вынуждена зависеть от собственных людских и материальных ресурсов, которые были опасно сокращены семейными ограничениями, голодом, эпидемиями, налогами, расточительством и войной. Промышленность никогда не процветала на паразитическом полуострове; теперь, когда ее рынки были потеряны на Востоке и в Галлии, она больше не могла поддерживать городское население, которое добывало средства к существованию, работая в магазинах и домах. Коллегии или гильдии страдали от невозможности продать свои голоса в монархии, где голосование было редкостью. Внутренняя торговля упала, разбойничьи нападения на дорогах усилились, а некогда отличные дороги, хотя и оставались лучше, чем до XIX века, пришли в упадок.
Средние классы были главной опорой муниципальной жизни в Италии; теперь они тоже были ослаблены экономическим упадком и фискальной эксплуатацией. Каждый владелец недвижимости облагался растущими налогами, чтобы поддержать разросшийся бюрократический аппарат, главной функцией которого был сбор налогов. Сатирики жаловались, что "те, кто живет за счет общественных средств, более многочисленны, чем те, кто их обеспечивает".16 На коррупцию уходила большая часть уплаченных налогов; тысячи законов были направлены на то, чтобы предотвратить, выявить или наказать недобросовестное использование государственных доходов или имущества. Многие сборщики переплачивали налоги с простых людей, а мелочь оставляли себе; за вознаграждение они могли облегчить налоговое бремя богатых.17 Императоры старались обеспечить честный сбор налогов; Валентиниан I назначил в каждом городе защитника города, чтобы защитить горожан от сутяжничества сюзеренов, а Гонорий отменил налоги городов, оказавшихся в затруднительном финансовом положении. Тем не менее, если верить Сальвиану, некоторые граждане бежали за границу, чтобы жить под властью варварских королей, которые еще не научились в полной мере искусству налогообложения; "агенты казначейства казались страшнее врагов".18 В этих условиях стимулы к воспитанию детей ослабли, и население сократилось. Тысячи пахотных акров оставались необработанными, создавая экономический вакуум, который в сговоре с уцелевшим богатством городов притягивал жаждущих земли варваров. Многие крестьяне, не имея
