Свора певчих - Даша Игоревна Пар
На подступах к залу они услышали голоса. Чуть сощурив глаза, чтобы лучше разобрать звуки, Рене сосчитал не больше десяти душ. Что странно, ведь он ожидал как минимум вдвое больше. Неужели их настолько ни во что не ставят? Эта мысль разозлила парня.
Двери раздвинулись перед ними, и сэвы вошли внутрь.
Первым они увидели Балвора, стоящего в проходе между рядами кресел. Затем сцену, претерпевшую ряд изменений. Оклюкс всё также находился в центре, однако теперь по бокам от него на высоте двух метров расположились кресла, вроде стоматологических, в которых сидели сэвы или якшарас. К их лицам были присоединены маски с трубками, уходящими вверх к куполу над Оклюксом, а потом, будучи соединёнными в сверкающую как фольга трубу, обратно вниз к шару.
Под одним из кресел стоял по-деловому собранный Виктор. Перед ним – панель управления, в которую он что-то быстро вбивал. Сосчитав двенадцать кресел, Кристина заметила, что четыре из них, – пусты. И её сразу посетило нехорошее предчувствие.
– Балвор, ты задумал остановить нас? После всего? – нарочито громко спросил Рене, обходя Костю и вставая перед ним. Он заметил рыжие волосы у одной из спящих, сходу догадавшись, кому они принадлежат.
Его отец сохранял спокойствие. Только желваки заходили на скулах как от едва сдерживаемого гнева. На секунду он обернулся на Виктора, и тот медленно кивнул, что-то сказав на якшарасском.
– Рене не будь глупцом. Вы и половины не знаете о том, на что мы способны ради достижения цели. Если захочу – вы падёте передо мной ниц.
В подтверждение своих слов, он сжал кулаки и чуть приоткрыл рот. В ответ троица рухнула на колени ладонями в пол.
– Не захотел по доброй воле помогать, поможешь так. Метод перехода был разработан лет сорок лет назад, почти сразу после прибытия первой партии сэв. К сожалению, он оказался смертельным, но ради спасения целого мира можно пожертвовать несколькими, ты так не считаешь?
– Вы убиваете сэв ради порталов?! – испуганно воскликнула Кристина, тщетно пытаясь высвободиться.
– Не переживай, Глори-Амори, тебя это не коснётся. Ты слишком ценный актив, чтобы тратить его подобным образом. А твой брат, наоборот, не имеет цены. Он попросту бесполезен, – Балвор подмигнул похолодевшему Косте. – Как через процедуру пройдут мои дети – неизвестно, но остальные точно умрут. Такова цена выбора между лояльностью и предательством.
Рука Виктора дрогнула, он сжал зубы, но продолжил настраивать прибор.
– Так что приготовься, мой сын, к самой ужасной боли в твоей жизни.
– А вот тут, отец, ошибся ты, – спокойно ответил Рене, поднимаясь с колен и отряхивая руки.
Балвор незамедлительно снова обратил свой крик на сына, однако Рене рявкнул в ответ, и мужчина отлетел назад к сцене. Дети императора остались прикованными к полу: на них продолжала воздействовать сила голоса якшарас. Рене, задумавшись, чуть склонил голову набок, и по-особому дунул на них, освобождая от невидимых оков.
– Виктор, освободи Вивьен и остальных, – приказал он, тем временем подходя к отцу и ставя ботинок ему на горло. – Лежать! – прикрикнул Рене, холодно глядя на оторопевшего Балвора. – Думаешь, всё знаешь о нас, папенька? Знаешь, во что именно мы превратились твоими стараниями? Ни черта ты не знаешь! Однако пришла пора немного разворошить осиное гнездо.
Пригвождённый к полу, Балвор почти с испугом глядел, как меняется его сын. Только испорченному скверной дано видеть иных заражённых и теперь на его глазах кожа Рене темнела, насыщаясь чернотой. Пропали белки глаз, а радужка сменила цвет на красный. Зловещая улыбка на его устах напомнила мужчине встречу с проклятыми и архиепископом.
– Изварэ, – едва слышно прошептал он, и Рене сильнее нажал на его горло.
– Вот теперь пришла пора немного покричать, – кивнул парень, а потом завопил с такой силой и на такой ноте, будто все колокола мира пришли в движение, вибрацией топорща ткань междумирья.
Она натянулась до предела и разорвалась с громким хлопком, открывая разрывы, откуда тотчас показались оскаленные морды морликаев.
Глава 33. Лебединая песнь
Они вывалились из кабинки, рухнув на покрытый трещинами пол. Та чудовищная сила, что обрушилась на здание, чуть не опрокинула лифт вниз, и им чудом удалось добраться до лишившейся стеклянного потолка крыши. Из-за дикого ветра как дождь падали осколки от окон. Прямо на глазах, со скрежетом, отвалилась широкая перекладина, – Феликс успел толкнуть остальных назад, прикрывая спиной, а когда обернулся, то увидел огромную дыру: балка пробила пол на несколько этажей вниз.
Вместе с Робертом, он помог подняться задыхающемуся Дмитрию, глядя, как Реми уверенно перепрыгивает через пролом к дверям, ведущим к мосту. Однако, когда они догнали девушку, то вместо него им представился расширяющийся обрыв шириной метров десять-пятнадцать.
– Как вы? – тихо спросил Феликс у Дмитрия, пока Реми, осторожно приблизившись к остаткам моста, оглядывалась по сторонам, высматривая морликая, способного совершить такое.
– Догадался, да? – харкнув кровью и утерев пузыри со рта, с усмешкой спросил мужчина. – Ей не говори. Ремии потребуются все силы, чтобы выжить. Обо мне не стоит беспокоиться.
Феликс, переглянувшись с братом, кивнул. Он знал, что такое самопожертвование. Некстати вспомнилась Мелисса. Тогда он грубо обошёлся с ней и после едких слов Вивьен, почувствовал укол вины. Как она там? Милая домашняя девочка, чей дом расположен так удобно в центре столицы…
Оглядывая, во что превратился этот неизвестный город, парень с содроганием представлял себе, что происходит дома. Здесь же повсюду виднелись морликайские следы. Слышались их крики. Доносились звуки стрельбы и взрывы, от которых уже повыбивало стёкла во многих небоскрёбах. И вспышки. Сотни, тысячи вспышек разрывов, открывавшихся как в небе, так и на земле. Монстрам не терпелось вырваться из междумирья, будто их что-то притягивало сюда.
– В сложившейся ситуации вижу только один выход. Мы полетим на ту сторону, – дождавшись остальных и перекрикивая ветер, сказала Реми, убирая растрепавшиеся волосы в хвост.
Она выглядела такой крошечной на фоне дыма и огня, такой маленькой, хрупкой, что и не скажешь, какая сила держит её натянутой стрелой, готовой порвать все миры в клочья. Глубоко запавшие глаза горели ярким жёлтым светом. Обветрившиеся до крови губы стиснуты, как и вся она, – почерневшая от упрямства пружина. Настоящий беркут, готовый вонзить отросшие когти во врага.
– Да как мы это сделаем?! – закричал
