Ты тоже видишь смерть - Морита А
Короче говоря, я до нее хотел донести, что пытаться спасти обреченного — опасная затея. Если человеку суждено погибнуть от руки убийцы или под колесами автомобиля, то ты рискуешь расстаться с собственной головой. Конечно, над Куросэ я никаких цифр не видел, так что она вряд ли погибнет, но вот остаться инвалидом может запросто. Я предупредил ее, чтобы не лезла.
И вот что мне ответила Куросэ:
— Я считаю, эта сила мне дана, чтобы спасать людей. Иначе непонятно, зачем все это. А я уверена, что смысл есть. Наверное.
Был момент, когда я тоже так думал. Но потом понял, что нет. Я пришел к другому выводу: что надо достойно проводить человека и молча наблюдать его судьбу. Убедиться, что у него не осталось сожалений, и быть рядом до конца. Я раз за разом повторял себе, что влезать нельзя. Наши с Куросэ позиции расходились диаметрально.
— И как, хоть кого-нибудь спасла?
— Нет…
— То-то и оно. Это не так просто, как кажется. Я вижу день смерти, но не знаю ни точного времени, ни обстоятельств. А если человек умрет от болезни, то тут вообще без вариантов.
Кажется, я наступил ей на больную мозоль, поэтому она прикусила язык.
— Я считаю, что надо как следует попрощаться с человеком, чтобы ни о чем не жалеть, и не пускать на ветер последние дни, которые вам даны. Поэтому не надо никого спасать и переписывать судьбу. — Я объяснял свою позицию так подробно, чтобы Куросэ пересмотрела свои наивные убеждения.
Вообще-то я не знаю, кто из нас прав. Хотя, наверное, каждый из нас прав по-своему.
У станции мы попрощались. Она повезла велосипед дальше, явно о чем-то глубоко задумавшись и уперев глаза в землю. У меня от разговора в голове все перемешалось. Честно говоря, я не ожидал, что столкнусь с человеком с такой же способностью, как у меня, лицом к лицу.
Я вспомнил, с каким упреком она на меня смотрела, и вздохнул. Неудивительно, что она разозлилась. Я и сам когда-то точно так же пытался спасать людей. Она, может, и считает меня теперь бессердечным чудовищем, но я не всю жизнь сидел сложа руки.
В седьмом классе я разве что из кожи не вылез, чтобы переписать судьбу любимой девочки.
***
Моя первая любовь — Акари Нацукава, я знал ее с самого детства. Мы с ней дружили с самого детского сада, и с тех же самых пор я к ней неровно дышал.
В седьмом классе, через неделю после начала второго триместра, над головой Акари вдруг появились те самые ненавистные цифры. В первый момент я от ужаса даже не мог двинуться.
— Ара-тян? Все нормально?
Да, над девочкой, которая звала меня Арой-тяном, горело число 31. Она явно за меня переживала. До сих пор не могу забыть ее лицо, и цифры намертво выжглись в моей памяти.
Почему вдруг именно 31, а не привычные 99? Вообще-то подобное уже случалось, но в тот момент я думал о чем угодно, но только не о прошлых нарушениях закономерности.
С тех пор при каждой встрече с Акари мне больно сдавливало грудь. Как только я вспоминал о ней перед сном, из глаз градом лились слезы, и так я провел много ночей. Я мечтал, чтобы кто-нибудь мне подсказал, что делать.
Еще меня ужасало, что числа появились не только над Акари, но сразу над несколькими ее одноклассниками. Еще над двумя девочками и одним мальчиком.
В судьбоносный день ребята из школы по традиции должны были отправиться в короткий поход в горы. Я не сомневался, что там с ними что-то случится.
В голову приходили камнепады или оползни. Могли напасть дикие звери. Еще бывает высотная болезнь, но гора не такая высокая.
Я решил во что бы то ни стало переписать судьбу, даже с риском для собственной жизни. И стал придумывать, как сделать так, чтобы поход не состоялся.
Действовать я начал, когда Акари оставалось три дня. Придумал анонимно позвонить в школу и пригрозить, что взорву там бомбу, если мероприятие не отменят. Согласен, наивно, но в тот момент я искренне верил, что сработает.
Мне казалось, звонок из таксофона не отследят, поэтому сел на велосипед и отправился на поиски автомата. Больше часа катался, пока не нашел один у какого-то комбини. Я снял трубку, но далеко не сразу решился набрать номер.
Если меня узнают по голосу, то могут выгнать из школы. Или вообще отдадут под суд. Этого я страшно боялся.
Но все же решился. Одну за другой нажимал кнопки, и вот в трубке послышались гудки. С каждым новым в ушах все чаще стучало сердце.
Когда к телефону подошел какой-то учитель с низким голосом, я остолбенел. Я совершенно не узнал его. Наверное, руководитель кого-то из более старших классов.
У меня пропал голос.
«Алло?» — раздраженно пытался дозваться до меня учитель. Руки, в которых я сжимал трубку, дрожали.
Мой взгляд блуждал, и вдруг я заметил камеру. Сердце чуть не остановилось. Конечно, она относилась к соседнему комбини, но я на нее совершенно четко попадал.
С полным ощущением, что за мной все это время следили, я швырнул трубку на рычаг, вскочил на велосипед и удрал оттуда.
Ну разве может обычный семиклассник изменить судьбу? Я лил бессильные слезы, кусал губы и проклинал свою беспомощность.
— Акари, давай завтра прогуляем поход и вместо этого сходим вдвоем куда-нибудь еще? — предложил я, когда оставался последний день. Так она наверняка останется жива.
— Ты чего! Я же в школьном совете, мне нельзя прогуливать… А, поняла! Ты не любишь горы? Ты же у нас хиленький! — привычно подколола меня она, но в этот раз я не нашелся что возразить.
— Вдруг ты завтра умрешь…
— С чего это вдруг? Ара-тян, ну если тебе прям совсем неохота в поход идти, то прогуливай один.
— Тогда смысла никакого… — пролепетал я, и Акари обиженно ответила:
— Ничего не знаю. Я поеду!
— Хорошо…
Она на меня рассердилась, и мы молча пошли дальше. Особенно неловко было стоять на светофорах, и хотелось перебежать прямо на красный.
Наконец показался мой дом, и мы с Акари распростились. Она жила чуть дальше в том же квартале. Я подумал, что, может быть, мы в последний раз возвращаемся вместе из школы, но все равно ее не окликнул. Только смотрел вслед, пока ее фигурка окончательно не скрылась из виду, и даже немного дольше. Я не мог ни шагу ступить с места.
Столько разных идей, как избежать самого страшного, приходило мне в голову за последние тридцать суток, но отменить школьный поход я так и не сумел.
Весь вечер я панически думал, как спасти Акари. Неужели ничего не выйдет? Я наматывал по комнате круги и искал, искал варианты. Придумывал, что такого может случиться в горах, и все записывал в тетрадь, в том числе — подробные инструкции к действию при любом возможном ЧП.
Наконец я закрыл заметки, встал на колени перед окном и взмолился, чтобы полил дождь. Тогда поездку отложат, и Акари завтра не умрет. Но как я ни глядел в небо, там только светил убывающий полумесяц и перемигивались, изумляясь моей глупости, звезды. Прогноз обещал ясную погоду.
Я не спал до самого рассвета, а когда чуть-чуть задремал, прозвонил будильник. Но я не чувствовал в себе сил выбраться из постели.
Голова еле варила, меня сковывала усталость. Еда в горло не лезла, и я ушел, почти не притронувшись к завтраку.
Надо мной простиралось голубое небо без единого облачка. Я поклялся себе, что больше никогда не буду молить богов о дожде.
Акари, видимо, ушла вперед меня — скорее всего, потому, что
