Анна Овчинникова - Легенды и мифы Древнего Востока

Однако Тудхалияс III/IV рано обрадовался.

В Ципасле еще не закончились праздники по случаю грандиозной победы Маддуваттаса над Купанта-Инарасом, когда на сцене, подобно Мефистофелю, в обрамлении языков пламени и клубов дыма возник Атрей: прослышав о неприятностях стародавнего врага, ахейский царь явился, чтобы окончательно его уничтожить. И опять Маддуваттас пустился наутек, и, опережая его, в Хаттусу мчались слухи.

— Неужели нам никогда не избавиться от этого неудачника?! — схватился за голову Тудхалияс. — Эй, позвать сюда полководца Киснапили!

Новое хеттское войско во главе с вышеупомянутым полководцем двинулось на защиту интересов Маддуваттаса. Дело шло к очередному конфликту страны Хатти и Аххиявы, но, по счастью, военачальники договорились решить спор посредством мономахии[148] , предоставив последнее слово богам. Небожителям вся эта история, по-видимому, до смерти надоела, и они выказали свою волю резко и грубо: в поединке погибли оба противника. После чего Атрей отступил и вернулся в Аххияву, а Маддуваттас был торжественно возвращен на трон Ципаслы. За сим последовали праздники, жертвоприношения и амнистия в тюрьмах в честь победы великого царя Маддуваттаса. Пир горой, конец третьего действия!

Интермедия. Освоившись в подаренной ему Тудхалиясом стране, правитель Ципаслы начал оказывать покровительство враждебным хеттам жителям области Далава. Более того — он породнился со своим прежним врагом, Купанта-Инарасом, хотя, согласно вассальной присяге, не должен был иметь с ним никаких дел. Презрев присягу, Маддуваттас соблазнил арцавского царя прелестями своей дочки, и никто даже ахнуть не успел, как бывший несчастный изгнанник уже сделался правителем Арцавы, а впридачу подмял под себя несколько других стран… В результате чего нищий беженец, еще недавно подбиравший объедки со стола Великого Табарны, возник перед ошарашенными соседями в славе и блеске владыки, правящего огромной территорией от Меандра до Герна. Шок у всех анатолийских царей!

Действие четвертое. Тудхалияс успел скончаться, и на хеттский трон вступил его сын Арнувандас III. К этому времени Маддуваттас превзошел в наглости самого себя, и Арнувандас решил проверить, сохранились ли у него хоть остатки совести?

Кликнув дворцового писца, он стал диктовать письмо, полное горьких упреков:

«Бежал ты, Маддуваттас, к отцу Солнца Моего. И отец Солнца моего отклонил тебя от погибели и Аттариссия назад отстранил. А если бы не это, то Аттариссий тебя не оставил в покое, он убил бы тебя!.. Аттариссий и человек из города Пигая по отношению к Солнцу Моему — правители независимые, тогда как ты, Маддуваттас — вассал Солнца Моего, почему же ты к ним примкнул?»[149]

Да, так все и было: Маддуваттас помирился со своим бывшим злейшим врагом Атреем и в союзе с ним и с неким «человеком города Пигая» захватил драгоценную Аласию, Кипр! А ведь с тех пор, как Тудхалияс III/IV завоевал и обложил этот остров данью, хетты считали Аласию своей — и вот теперь источник меди оказался вырван у них из рук…

— По-моему, мы только зря переводим глину, — проворчал писец, когда Арнувандас сделал паузу, чтобы не задохнуться от гнева. — Этому прохиндею можно послать хоть тонну писем, все равно он никогда не вернет то, что стащил с чужого стола. Например, где серебряная посуда, которой мы не досчитались сразу после его отъезда?..

— Пиши! — гаркнул царь, и писец поспешно склонился над табличкой:

— Пишу, пишу… Но Тавананна уже отправила этому бесстыднику несколько посланий, и все равно с ее фамильных серебряных тарелок сейчас кушает Его Наглейшество царь Ципаслы…

Действие пятое. В Хаттусу только что доставили ответ Маддуваттаса: в нем новоиспеченный великий царь с издевкой сообщал, что он понятия не имел, что Аласия принадлежит хеттам!

— А что я говорил! — посочувствовал писец в ярости топающему ногами Великому Табарне.

— Я покажу этому негодяю, кому принадлежит «медный остров»! — Арнувандас грохнул послание Маддуваттаса о стену (впоследствии археологи так и не сумели сложить и склеить осколки разбитой таблички)[150] .

— Эй, немедленно собрать флот в одном из сирийских портов! Мы отправляемся отвоевывать Аласию! И чтобы больше никакой гуманитарной помощи и никаких беженцев в моем дворце, слышите?!

Хранитель золотого копья зашагал было к двери, чтобы довести приказ царя до ушей воинов дворцовой охраны, но, наступив воину на ногу и пинком отогнав любимую собачку Тавананны, в зал вошел царь государства Ишува, а за ним — все его многочисленное семейство:

— Великий Табарна, Великая Тавананна, вы извините, что мы к вам обращаемся! Мы сами не местные, в наше царство вторгся царь Паххувы Митас[151] , скот увел, подданных угнал — помогите кто чем может, дай вам здоровья Бог Грозы и Богиня Солнца города Аринна!

Немая сцена.

Занавес.

Морская экспедиция на Кипр увенчалась успехом, и Арнувандас воздвиг там храм в честь отца, достославного Тудхалияса III/IV, чтобы увековечить память первого хеттского завоевателя Аласии и придать внушительности своей власти над этим островом. Но молодой царь правил недолго, и после его смерти на престол вступил второй сын Тудхалияса Суппилулимас И, которому суждено было стать последним царем хеттской державы.

Над страной Хатти стремительно сгущались тучи. Вылазки авантюристов вроде Маддуваттаса, Пиямарандуса и Митаса оказались лишь предвестниками великого катаклизма, который в середине XII века до н. э. обрушился на весь тогдашний цивилизованный мир от гор Пинда до быстротекущего Ириса. Другой прелюдией к грандиозному крушению стала Троянская война.

Согласно греческой легенде, владыка Микен Агамемнон и его брат, спартанский царь Менелай, объявили войну Трое из-за легкомысленной жены Менелая Елены Прекрасной, сбежавшей с троянским царевичем Парисом.

Однако главная причина наверняка заключалась в другом: богатства «крепкостенной» Трои, контролировавшей торговый путь через Геллеспонт, не могли не привлечь любителей крупной поживы.

Вряд ли слабовольный красавчик Менелай решился бы пойти войной на город Приама даже ради всех тамошних сокровищ или ради десятка похищенных жен, но его старший брат Агамемнон уродился нравом в их свирепого отца, детоубийцу Атрея.

Он собрал коалицию ахейских царств, и, принеся в жертву собственную дочь, чтобы вымолить у Артемиды попутный ветер, повел флотилию из 1200 кораблей к Геллеспонту. Девять лет длилась изнурительная осада города, стены которого считались почти неприступными[152] , а на десятый год Троя пала — благодаря изобретательности Одиссея, подкинувшего врагам начиненного воинами деревянного коня. Дома и храмы древнего города были разграблены, жители перебиты или угнаны в рабство, но и победите лей-ахейцев ждала печальная участь. Одни из них погибли на обратном пути, другие — по возвращении домой, третьи же так и окончили свою жизнь в изгнании, на чужбине.

Выдумки? Мифы? Сказки? Но не так давно были найдены подтверждения легенды о Мопсе — одном, из героев, осаждавших Трою, а после войны основавшем город в Киликии. Может быть, и в других легендах тоже кроется истина, укутанная в плотную пелену позднейших домыслов, перессказов, фантазий?

Трудно, почти невозможно разглядеть сейчас в темном колодце времени, как в действительности происходило крушение мира, олицетворением незыблемости которого служили циклопические стены Микен и Тиринфа, цитадели Хаттусы и Богазкёя. И до сих пор неясно, что за племена принимали участие в грандиозном переселении, которое принято именовать нашествием «народов моря» и которое было для современников чем-то вроде Всемирного потопа, бушевавшего не семь и не сорок дней, а несколько лет.

Египту еще повезло, что на юге волна «народов моря» была не столь высока; лишь благодаря этому Рамсесу III удалось разбить врагов в грандиозном морском сражении и уберечь от уничтожения свою страну. У хеттов же на спасение не было ни малейших шансов.

Диковинное сборище движущихся с запада полудиких племен с неудержимостью цунами обрушились на хеттское царство, на его вассалов, недругов и союзников и смело их с лица земли. Были захвачены Аласия, Амурру и Киццуватна, уничтожена Арцава, погибла Киликия, разорена дотла Северная Сирия. С захватом северо-западного и сирийского торговых путей для хеттской империи все было кончено.

Последний царь Хаттусы, Суппилулиумас II, все же пытался сопротивляться врагам, но это было безнадежным делом, ибо одновременно с нашествием с Балкан «народов моря» в спину ему ударили каски. И вот над стенами хеттской столицы взметнулись первые языки пламени, в то время как зарево на западе возвещало об уничтожении поселения, успевшего отстроиться на месте уничтоженной ахейцами Трои. И вряд ли уцелевших жителей селения могло утешить то, что города их врагов ахейцев — легендарные Иолк, Фтия, Микены, Пил ос — тоже гибли сейчас один за другим, уничтожаемые ордами дорийцев. Эти северные племена, первоначально обитавшие в предгорьях Олимпа и в Иллирии, несколькими волнами прокатились по Элладе, на пятьсот лет погрузив ее во мрак «темных веков».