Как становятся предателями (СИ) - Кацман Изяслав
Для начала, доброй трети офицерского состава в строевых частях «регои-макаки» не оказалось сегодня на месте – и что характерно, у всех отсутствующих имелись на то уважительные причины. Но нам-то нужны не объяснения, а сами господа лейтенанты – простые, младшие и старшие. С ополченческими цабами всё было ещё печальнее: из семи батальонов, до которых успели к текущему моменту добраться и вернуться обратно гонцы, только в Сто Втором мархонском предписание о начале мобилизации удалось вручить непосредственно командиру, а не непонятно кому. Да и то, подозреваю, мархонцам просто кто-нибудь из помощников Айтота Утдая успел слить информацию о грядущей войне – вот и наготове уже.
И так, в частях вовсю идёт, распространяясь по окрестностям и вовлекая в процесс всё возрастающую массу причастных, не очень причастных и абсолютно посторонних, лихорадочный поиск отпускников и ушедших в увольнение. Конечно, большинство из них относительно легко найти, но пока курьеры прошерстят все точки, где могут зависать наши вояки, часы то идут. И заодно – разрастается нервозность среди народа. До паники конечно далеко, но так ещё не вечер. А всего лишь вторая половина первого дня объявления мобилизации. В штабе же…. Хонокоре начинает напоминать закипающий чайник коричневого цвета. Пара лейтенантов (оторванных мною в своё время скрепя сердце от офицерства в строевых частях) просто в тихом ужасе от столкновения планов с реальностью.
Чувствую – нужно что-то делать, для поднятия морального духа. И начинаю толкать речь в духе того, что ситуация вполне ожидаемая, гладко всё только на бумаге, а как начинаешь действовать, то одно, то другое будет происходить совсем не так, как ожидалось. В общем – ребята, не сильно паникуйте по поводу расхождений теории с практикой, а занимайтесь по мере выявления проблем их решением. Капитан на неожиданно мягкие слова Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки же с горечью выдал: «Я думал, моя работа полезна. А оказывается, я зря эти годы свой кой с баки ел».
«Вот и действуй, исправляй то, что нужно исправлять. Тогда докажешь, что не зря» – уже жёстче говорю начштаба. И добавляю: «А по итогам прошедшего призыва из запаса и разворачивания войск по военному времени – с тебя подробный разбор всех ошибок, допущенных нами при составлении плана». На сей ноте покидаю штаб, успев на прощание услышать, как Хонокоре выясняет у очередного, только что явившегося с ответом посыльного: «Повтори! Почему Ного не может дать двадцать витуков?» Нет, чисто теоретически я мог бы остаться, выслушать объяснения вестового, а потом разобраться с моим распорядителем стадами по поводу саботирования им требований министерства обороны. Но не буду – в режиме «ручного управления» страной не наруководишься. Одну-две-три, даже десять проблем я, вмешавшись, решу, но на фоне сотен или тысяч иных это капля в море. Тем более, нет никакой уверенности, что, например, велев Ньёнгно выделить эти два десятка волов артиллеристам, не создам нехватку тяглового состава на каком-нибудь нужном и важном участке нашего обширного хозяйства. Лучше уж и дальше продолжу общим руководством заниматься.
Из генштаба направляюсь во дворец типулу – время приближается к обеду, а где ещё кормиться второму лицу в государстве, как не с королевской кухни. Тем более, там уже знают пристрастия Сонаваралинги-таки, и меня всегда ждёт порция супа с «курицей» и лепёшки из этеша. Ужин обычно проходит в семейном кругу – я, Рами и те из детей, кто находится при нас. А вот посреди дня чаще всего ем в одиночестве или в компании с кем-нибудь из государственных мужей, с которыми требовалось решать тот или иной вопрос. Последнее время же частенько обедаю в обществе агента Заокраиного Запада, ведя неспешные беседы об Ирсе-Икарии или Палеове.
А ведь про него, за всеми делами, связанными с объявлением войны и бардаком вокруг мобилизации, как-то позабыл. Впрочем, это нетрудно исправить. Завалившись в свой кабинет, бросаю Кутукори: «Распорядись насчёт обеда. И найди и пригласи ко мне почтенного Лимпора».
-Война грядёт – отставляя в сторону пустую чашку из-под похлёбки, сказал утверждающе ирсийский шпион, уже бывший в курсе последних новостей. Что неудивительно: указ Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками глашатаи озвучивали на каждом углу.
-К сожалению, да – признаю очевидное.
-Почтенный Сонаваралингатаки не хочет войны? – брови псевдоукрийца приподнялись в изумлении. Морские черти, как же нелепо я проговорился.
-Слишком рано – выдавливаю из себя первое, что приходит в голову – Мы ещё не готовы.
Интересно, найдётся ли в истории, не важно, Земли или Ихемы, хотя бы один политик, который смог бы с полной уверенностью заявить о готовности к войне?
-Наша договорённость.... Э-э-э… отменяется?
-Скорее уж откладывается – отвечаю – Твоё письмо в ирсийское посольство в Вохе теперь неизвестно когда доставят. Зато ты можешь спокойно писать свой отчёт о пребывании на Пеу, пополняя его по мере получения новых сведений. Договор о торговле и промышленном сотрудничестве между Пеу-Дарингой и Икарией, по мне, куда нужнее этой войны. Но от моего мнения лично зависит немного: типулу-таками и весь Совет Солидных и Разумных Мужей высказались за то, чтобы исполнить союзнический долг перед Вохе.
-В любом случае, сейчас от меня мало что зависит – грустно улыбается агент Заокраиного Запада – Значит, буду дальше собирать материал и шлифовать отчёт.
Глава 13
Глава тринадцатая
В которой для разнообразия речь идёт по большей части о патриотах своих стран.
«Я доведу до сведения господина начальника Управы Иноземных Дел, Мужа Совета Падлы-Тушхи, о тех затруднениях, о которых ты мне рассказал, почтенный Сонаваралингатаки» – пожал плечами господин вохейский посол, подытоживая разговор – «А он в свою очередь донесёт об этом до господина наших судеб. И Повелитель Четырёх Берегов, да будут боги благосклонны к его правлению, сумеет помочь своей Почтительно Младшей Сестре».
В отличие от недоброй памяти Мудаи-Хитвы, вольготно развалившийся на низком сидении напротив вашего покорного слуги уважаемый полный писец Куба-Хитва, нынешний представитель Повелителя Четырёх Берегов на Пеу, был настоящим профессионалом своего дела и искренним патриотом Вохе. Необдуманных заявлений насчёт «сонайского выскочки» или Солнцеликой и Духами Хранимой по пьяной лавочке в компании оппозиционно настроенных «сильных мужей», подобно своему предшественнику он не допускал, равно как не лез навязчиво ко всем подряд со своей «дружбой», как «бежавший в Тагиру» покойник Тхурва-Шурым. Но, тем не менее, господин чрезвычайный и полномочный посол всегда был в курсе всего происходящего на нашем острове.
Принадлежа к новой генерации вохейской элиты, воспитанной и образованной уже по палеовийским или ирсийским лекалам (как их понимали сами поданные Повелителя Четырёх Берегов и насколько позволяли возможности), не чурающейся обращаться к опыту и знаниям более продвинутых народов, тридцатилетний посланник в качестве проводника воли Тишпшок-Шшивоя был с моей точки зрения куда хуже прежних эмиссаров оного. Буквально через несколько месяцев после его появления на Пеу я начал задумываться, как бы потехничнее избавиться от этого молодого да раннего деятеля, вот только удобного случая до сих пор не подворачивалось.
Теперь же качества личности представителя хозяев Внутриморья, опасные для линии на независимость Даринги от вохейского контроля, неожиданно могли послужить моим целям. На профессионализме и патриотизме посла я и решил сыграть, вывалив на него свою озабоченность по поводу беззащитности востока Пеу перед возможным палеовийским нападением. И Куба-Хитва, будучи прекрасно осведомлённым и насчёт степени контроля (точнее, полного его отсутствия) со стороны центральной власти над Бонко, и относительно слабости военных отрядов тамошних вождей, охотно согласился со мной, что нужно что-то делать для укрепления тамошних рубежей. Следующий шаг в рассуждениях вохейский посол сделал чуть ли не самостоятельно – не в силах дождаться от Ралинги-Сонава (не зря же среди местных упорно циркулируют слухи, что колдун-полукровка малость «с прибабахом») внятных предложений, представитель «Старшего Брата» в открытую начал советовать силовой вариант решения проблемы. Мне же только оставалось поблагодарить вслух почтенного Кубу-Хитву за ценную идею. А про себя – духов-покровителей за то, что клиент заглотнул наживку.
