Как становятся предателями (СИ) - Кацман Изяслав
Что там у нас дальше…. Невольно кривлю рот в раздражении. Очередное эпистолярное проявление грызни различных фракций промышленных деятелей вокруг мощностей гидроэлектростанций: несколько лет назад к творению геройски погибшего Ипаля Шитферу прибавился каскад небольших ГЭС, поставленных палеовийцами в рамках модернизации добычи и переработки меди, а совсем недавно и первенец папуасской энергетики был модернизирован, увеличив выработку киловатт в два с лишним раза. Увы, все эти не столь уж и великие мощности без остатка поглощались промышленностью – вот на этой почве и шли нешуточные баталии между рудокопами, оружейниками и металлургами.
Правда, до обвинений заведующего распределением электроэнергии Чирака-Шудая во вредительских замыслах дело ранее не доходило. Потому перечитываю письмо некоего Туки, старшего мастера (сиречь, заместителя руководителя) рудника номер пять, с самого сначала. Имя автора говорит мне немного – из молодого поколения, чей переход от детства под мамкиной набедренной повязкой к отрочеству в Мужском доме пришёлся на годы первого этапа индустриализации и внедрения грамотности в Вэйхоне и столице; по племенной принадлежности, если ничего не путаю, вэй; образование получил в мархонской начальной школе и техническом училище при рудниках; должность свою занял, предварительно пройдя путь от рядового вольнонаёмного работника до начальника смены, два года назад; со стороны вышестоящего начальства (то есть, того же Чирака, на которого Туки жалуется) характеризуется положительно; не состоял, не привлекался.
С фантазией, на взгляд землянина XX века, у уважаемого старшего мастера не очень: например, мог бы придумать не абстрактное и потому совершенно необъяснимое «вредительство», а работу на тагирийскую разведку. Хотя нет, вохейская лучше подходит – как-никак наш министр промышленности, обделяя электроэнергией рудники в пользу металлургов и машиностроителей, действует против интересов наших палеовийских партнёров. А их главные противники кто? Правильно – подданные Повелителя Четырёх Берегов. А наместник «Страны чёрных» сейчас, наоборот, дружит с тюленеловами.
Представляю себя в роли Иосифа Виссарионовича, передающего «письмо трудящегося» в соответствующие органы для «разработки» «вредительской группы Чирака-Шудая», а затем дающего отмашку публичному процессу по образу достопамятных судилищ 30-х годов, и не могу сдержать улыбки. И тут же понимаю, что ничего смешного нет – хорошо я, зная печальный опыт сталинской борьбы с «врагами народа», брошу бумагу в «отстойник». А будь на моём месте натуральный папуас, верящий в магическую силу письменного слова? Палеовийский опыт охоты на «ирсийских агентов» и устроенная вохейцами истерия с поиском виноватых в проблемах с промышленностью наглядно показывают, как оно может обернуться….
Проклятие, а ведь все эти борцы со шпионами, копающие под Тагора, и ищущие «вредителей» мастера искренне уверены в том, что пишут. Меня аж озноб пробил от такой простой и очевидной мысли. Мало нам охоты на ведьм и колдунов в буквальном смысле, так ещё то же самое маячит и в переносном….
Зову Кутукори и говорю: «Записывай». Секретарь садится за противоположный край стола с пером наизготовку.
«Исполняющему обязанности начальника Пятого Стола старшему писцу Кодики. От Сонаваралинги-таки, Уст, Глаз, Ушей и Десницы Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы. Допросить Туки, старшего мастера медного рудника номер пять, по поводу содержащихся в его письме обвинений достопочтенного Чирака-Шудая. Выяснить, по чьему наущению Туки возводит поклёп на верного подданного Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы. Выявленных сообщников Туки не задерживать до моего распоряжения. В отношении самого Туки никаких мер не принимать, свободы не ограничивать, опять же до моего распоряжения. О результатах расследования доложить лично мне. Точка».
Кутукори вопросительно смотрит на меня, ожидая дальнейших указаний. А я думаю: давать или не давать хода делу – запустить репрессивную машину или же бросить жалобу рудничного мастера в отстойник вместе с моей резолюцией по ней. Но, в конце концов, решаюсь – достали меня уже сегодня доносы со стороны непонятно кого на людей, на которых держится Пеу. Если подопечные Кодики проявят непомерную резвость в раскручивании заговора, всегда успею их одёрнуть, зато пример этого Туки, надеюсь, послужит наукой другим искателям «врагов народа».
«Отправить в Пятый Стол вместе с прочими бумагами. Приложить вот это послание» - протягиваю своему секретарю лист сероватой бумаги с каракулями вэя. Кутукори пожимает плечами, приобщая «улику» к записанному им под мою диктовку распоряжению на имя Кодики.
Настроение совсем ни к чёрту. Беру в руки «экстракт» из дела арестованного «шпиона». Список изъятых вещей: сменная одежда, в том числе штаны и рубашки «палеовийского типа» (приобретённые уже здесь, как следует из описания, так что совершенно ни о чём не говорит); предметы личной гигиены (в том числе и зубная щётка из свиной щетины – а вот это уже интересно, местные как-то насчёт чистки зубов не заморачиваются); денежные средства общей суммой около ста сорока вохейских «повелителей» (сумма немаленькая, но далеко небеспредельная, учитывая, допустим, что один только проезд от Шущим-Вохе до Мар-Хона стоит в пределах пятнадцати золотых, а этот «Лимпор» вроде бы намерен от нас отправиться ещё и в Тагиру, а оттуда ему предстоит возвращаться на родину, где бы она не находилась); четыре тетради с записями частично на укрийском, частично на вохейском с большим количеством слов из палеовийского и какого-то неизвестного специалистам Второго Стола языка; писчие принадлежности – пустые тетради (частной тоутской мануфактуры), связка перьев, пузырьки с чернилами, несколько шариковых ручек и грифельных карандашей (тоже ничего особенного – тюленеловы пользуются и тем, и тем, как собственного производства, так и ирсийского, да и обитатели Заокраиного Запада иногда поставляют сии изделия во Внутриморье в рамках своих гуманитарных программ); две расписки вохейской меняльной конторы семейства Мишка (дальние родственники того самого купца и пирата, который открыл Пеу) на получение денежных средств в Тсонго-Шобе – одна на двести «повелителей», вторая на триста сорок (а вот это уже серьёзно – и сама сумма, и особенно то, что абы кому бронзововековые менялы и ростовщики подобного рода документы не выдают, всегда требуется поручительство вызывающих доверие лиц). Чиркаю на месте в описи: «Выяснить, по чьим рекомендациям Лимпор получил расписки на Тагиру».
Что там дальше: оружие – короткий меч (длина лезвия сорок пять сантиметров), стальной, типичная вохейская штамповка, освоенная царскими арсеналами последние годы наряду с лопатами, вилами, мотыгами и прочим сельхозинвентарём; бронзовый кинжал укрийского типа, с длиной клинка около двадцати сантиметров; свинцовый кастет; набор трав и лекарственных снадобий, несколько пачек таблеток (может быть уликой, а может, и нет – например, аспирин, активированный уголь и перекись водорода палеовийского производства во Внутриморье достаточно распространённые, хотя и дорогие, товары, да и иные, более сложные препараты, в том числе и ирсийские, не такая уж и экзотика); три непонятных предмета в пластмассовых, судя по расплывчатому и неопределённому описанию следователя, корпусах (размер – «с наконечник охотничьего дротика»). Последнее – точно нужно посмотреть. Это уж определённо что-то нерядовое.
Далее…. Описание внешности задержанного: возраст около тридцати лет; кожа смуглая «несколько темнее обычного вохейца, но светлее жителя Пеу», «но при этом обликом похож на полукровку» (какого?); рост метр шестьдесят шесть сантиметров, сложения среднего; волосы курчавые, (в протоколе указано: «их вид средний между таковым у жителей Пеу и Вохе»), чёрные; «руки, ноги целые, все пальцы в наличии». На теле шрамы – несколько полученных в детстве или подростковом возрасте, в основном мелкие; два – от проникающих ран, полученных несколько лет назад; одиннадцать крупных и средних – порезы, возможно, следы пыток, нанесённые примерно в одно время с проникающими ранениями. Зубы – слева внизу три удалённых, гнилых нет.
