Кирилл Королев - Индийская мифология. Энциклопедия
У древних египтян на каждого человека приходилось по два имени: истинное (большое) и доброе (малое). Доброе имя знали все, тогда как большое держалось в глубокой тайне. По два имени было и у индийских брахманов. Одно предназначалось для повседневного пользования, а второе было известно, кроме самого человека, лишь отцу и матери.
В обиходе употреблялись также прозвища и вторичные имена, которые не считались частью человека. Так, взрослого мужчину называли именем его ребенка, ибо предполагалось, что у детей врагов нет, и, следовательно, никакие опасности, связанные с колдовством, им не грозят.
Учитывая стремление людей защититься от колдовских чар, легко объяснить возникновение различных табу на произнесение имен. Можно выделить следующие запреты: на имена родственников, покойников, правителей и других священных особ, а также на имена богов.
Шива и жены мудрецов. Иллюстрация к пуранам (XVIII в.).
Основой табу на имена покойников являлся суеверный страх перед мертвыми. Люди боялись потревожить души умерших. Имя покойника «забывалось», а родственники, если их имена звучали похоже, немедля брали себе новые из опасения, что знакомые звуки могут привлечь умершего к прежнему жилищу. Если имя покойника совпадало с названием какого-либо предмета общего пользования, последний незамедлительно переименовывался.
Имена вождей и жрецов держались в секрете потому, что враги, узнав их, могли навредить правителям, а через них — и всему племени.
Имена божеств имели для людей очень большое значение, ибо связывались с могуществом сверхсил. Обычно у божеств было много имен. Так, у верховного бога вавилонского пантеона Мардука их насчитывалось около пятидесяти, и все они знаменовали его победу при сотворении мира над персонификацией хаоса, Тиамат, и ее воинством. Впрочем, считалось, что свои истинные имена боги тщательно скрывают, дабы не допустить, чтобы люди приобрели над ними неограниченную власть. Индра, Агни, Брахма, Шива, Вишну, как и их многочисленные эпитеты, — все это лишь «прозвища», лишь явленные имена, доступные для людей; истинные же имена богов остались неведомыми.
Помимо магии слов древние индийцы верили в магию действий — точнее, в магию заклинательных процедур и магических жертвоприношений. Заклинательные процедуры, в терминологии современных этнографических работ, бывали несимволическими (реальными) и символическими. Первые предусматривали «бытовые» действия: присыпание ран песком с чтением заклинаний, внесение кувшина с водой в новый, еще не заселенный дом, приготовление различных амулетов и т. п. Символические процедуры выражались в том, что заклинатель, к примеру, отсылал наложенное на человека проклятие обратно к тому, кто это проклятие наложил, или находил дыхание умирающего у ветра, зрение — у солнца и т. д. Что касается магических жертвоприношений, то, как писала Т.Я. Елизаренкова, «ритуал жертвоприношения взят магией из религиозной практики, однако этот ритуал используется совсем в иных целях, что отражается и на его материальном воплощении. В целом сохраняется принятая в обрядах шраута форма ритуала: раскладывается жертвенный костер, зажигается огонь, в него совершаются возлияния, произносятся мантры. Но только в целях магии жертвенный костер должен быть обращен к югу — стороне царства мертвых (а не к востоку или северо-востоку — области богов); вместо коровьего топленого масла (корова — священное животное) совершается возлияние растительным маслом, особенно приготовленным из растения ингида; вместо того чтобы брать все правой рукой, как это делает жрец в обычном ритуале, заклинатель все берет левой и т. д. В таких случаях, как магическое жертвоприношение, буквальные действия неотделимы от символических».
Магические ритуалы, совершавшиеся заклинателями в соответствии с определенным распорядком и по определенным, зафиксированным в священных текстах правилам, открывали перед человеком, их осуществлявшим, дорогу к могуществу — но не «дорогу к храму». Последнюю были способны открыть только обряды, направленные не вовне, а внутрь себя. Заклинания, подобные этому:
Тот ларь, из которого мы извлекли Священное Знание, —В него мы замыкаем его сноваИсполнилось желанное силой заговора.Помогите мне здесь, о боги, этим жаром!
не могли указать путь в Абсолюту, потребность в котором ощущалась индийской культурой все настоятельнее. Этот путь смогли указать только самые «метафизические» индийские тексты — упанишады.
«Индуизм предоставляет своим приверженцам самые разнообразные возможности для проявления религиозных чувств; кажется, в нем есть все мыслимые божественные манифестации, пригодные для почитания адептов: бога почитают и как абстрактный символ, и как владыку мира, и как отца, и как возлюбленного, и как младенца, и как брата. Толь же многообразны и формы постижения и почитания божеств — от медитации и повторения священного слога ОМ до обмазывания себя пеплом или сажей и подражания ржанию осла. Поклоняются божественным проявлениям в книге, знаке, творениях природы, звуке, дыхании, молчании; в храме или вне его. Каждый волен выбрать ту дорогу к богу, которая ему ближе, и она не будет считаться лучше или хуже остальных. Брахман может изощряться в философских спорах, аскет — истязать свою плоть, деревенский жрец — обагрять руки кровью жертвенных животных, философ — предаваться размышлениям, йог — делать необходимые упражнения, мирянин — совершать требуемые ритуалы и т. п.»
(Альбедиль).Но в этом многообразии — хаотическом и одновременно упорядоченном — выделяются три пути постижения божества, те самые пути, о которых поведал Арджуне перед битвой на Курукшетре его божественный возничий Кришна:
Для жаждущих с Сущностью Вечной слияньяЕсть йога познанья и йога деянья.
В бездействии мы не обрящем блаженства;Кто дела не начал, тот чужд совершенства
Однако без действий никто не пребудет:Ты хочешь того иль не хочешь — принудит
Природа тебя; нет иного удела,И, ей повинуясь, ты делаешь дело.Кто, чувства поправ, все же помнит в печалиПредметы, что чувства его услаждали, —
Тот, связанный, следует ложной дорогой;А тот, о сын Кунти, кто, волею строгой
Все чувства поправ, йогу действия начал, —На правой дороге себя обозначил.Оковы для мира, — бездушны и мертвыДела, что свершаются не ради жертвы.Но тот, кого Атман насытил всецело,Кто в Атмане счастлив, — свободен от дела.
В сей бренной юдоли не видит он целиВ несделанном деле и в сделанном деле.
Он самопознания выбрал дороги,В ничьей на земле не нуждаясь подмоге.
Как действуют в путах деяний невежды, —Пусть так же и мудрый, исполнен надежды,
К делам не привязан, с душой вдохновенной,Деянья свершает для блага вселенной.
Кто светится внутренним счастьем, — не внешним!Тот с Высшим и в мире сливается здешнем.Подвижник, живя ради блага людского,Избавясь от двойственности и сурово
Свой гнев обуздав, уничтожит обманы,Грехи, заблужденья, — достигнет нирваны:
Мудрец, от земных отрешенный желанийИ с Атманом слитый, — приходит к нирване.
Избавясь от страха, мудрец безупречныйПриходит к свободе и высшей, и вечной.
Познавши меня, всех миров господина, —Того, кто есть подвига первопричина,
Кто жертвы вкушает, любя все живое, —Мне предан, подвижник пребудет в покое!
Эти три пути, или три йоги, получили названия, соответственно, карма-йоги, или пути деяния, джнянайоги, или пути познания, и бхакти-йоги, или пути богопочитания.{Следует отметить, что слова «йога» используется в данном случае не в привычном для современного европейца значении «комплекс гимнастических упражнений с философской подоплекой», а в своем исконном значении «связывание, соединение, тождество». Как писал в комментариях к русскому изданию «Махабхараты» Б. Захарьин, «само слово «йога», производное от корня «йудж» — «запрягать» — и буквально означающее «ярмо» (близкое по значению и звучанию русскому «иго» ) можно трактовать как стойкость в мыслях и поступках, обретаемую соблюдением жестких ограничений и направленную на достижение определенной цели (освобождения). Позднее развилось и абстрактное понятие «соединение», «связывание», употребляемое в различных областях знания. Йога может подразумевать и самостоятельную философскую систему, но чаще она понимается как техника (совокупность приемов и средств) благого поведения и медитации».}
