Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Ярга насупилась. Ей пришлось не по нраву, что разговор свернул на приказания с его стороны. Тем более ей не понравилось, что её первое в жизни дорогое украшение вдруг осудили. Ну и пусть себе с чужой шеи, у неё и такого прежде не было, даже если бы она это монисто не стала никогда надевать – для неё это лишь золотые бляшки да коралловые бусины.
– Подари мне тогда взамен что-нибудь лучше, – проворчала девушка.
– Муж подарит, – отрезал Див.
– Муж? – Ярга снова обернулась в растерянности.
– Царевич Иван, когда ты замуж за него выйдешь, – сухо напомнил он.
– Ну да, – только и ответила она.
– А про монисто не вспоминай.
– Угу.
Она как-то и думать забыла про Ивана. Для неё царевич становился всё нереальнее и недостижимее с каждым днём. Да, у неё по-прежнему оставалась мечта зажить сытой и спокойной жизнью, но все страхи и лишения вытеснили эту мечту на второй план.
– Знаешь, почему эти горы называются Ясеневы? – спустя пять минут раздалось за спиной.
Ярга закатила глаза – разговаривает с ней как ни в чём не бывало, несносный Див. Сначала огорчил, а потом вздумал развлекать беседой.
– Почему? – только и сказала она в надежде, что Див по её голосу поймёт, как сильно она огорчена. Но спутник и бровью не повёл.
– Легенда гласит, что на одной из этих вершин растёт великий Ясень, – торжественно сообщил Див, – то самое древо мироздания, которое однажды посадил Род. Корни Ясеня сквозь горы прорастают в Навь. Ствол его тянется через всю Явь. А ветви простираются за облака в светлый Ирий, где живут боги.
Ярга громко и демонстративно усмехнулась.
– Если мы идём к этому сказочному Ясеню, то лучше скинь меня со скалы сразу, чтобы я не мучилась, – язвительно вымолвила она. За что немедленно получила лёгкий тычок промеж лопаток. – Любой ребёнок знает, что это всё байки, чтобы малышей пугать, потому что якобы в корнях живут сёстры-лихорадки, упыри и прочая нежить, которую исторгла Навь в наш мир.
– А ещё в ветвях сидят прилетевшие из Ирия птицы, – вкрадчиво произнёс Див. Он, очевидно, провоцировал её. – К примеру, огненный Рарог свил там гнездо. А у Алконоста тело и крылья птичьи, а голова и грудь – женские, и эта птица поёт самые дурманящие песни. Её голос дарит бесконечную радость тому, кто услышит. Но вот её сестра Сирин…
– …Обманчивая вестница со сладким голосом, чьи песни сулят лишь тоску и печаль, – перебила Ярга. – До пояса это женщина, а ниже пояса – птица.
Див так негодующе поцокал языком, что девушка невольно обернулась в очередной раз.
– Не суди Сирин строго. – Он приподнял один уголок губ в кривой усмешке. – Она – добрая душа, обманом превращённая в вестницу тёмных сил, и до сих пор тоскует об оставленном Ирии, оттого и песни у неё грустные.
– Я смотрю, ты много знаешь о птицах, мой сердобольный друг. – Ярга вскарабкалась на новый высокий уступ, и Див поддержал её за поясницу, чтобы легче было это сделать, отчего она тотчас почувствовала лёгкое волнение и заторопилась продолжить мысль: – Только не говори, что их перья тебе тоже нужны.
– Вовсе нет, – заверил он. – У меня другое дело, но ты не волнуйся, Ярушка, я тебя к Ясеню не поведу. Для нежной смертной там слишком жутко.
– Внимательный какой, – усмехнулась она. – Но ты прав, любоваться на птиц с женскими… ликами мне не слишком охота.
– Вот и умница, – бархатным голосом вымолвил он.
Ярга залилась краской.
Любая его похвала так на неё действовала: она неизбежно чувствовала приятное тепло в груди, которое затапливало тело в считаные мгновения, делало ноги слабыми, а голову – лёгкой и полной бестолковых мыслей. К примеру, будто Диву её общество не столь уж и тягостно и что ему тоже приятно, когда она рядом.
Они шли по жутковатой горной лестнице до самых сумерек. Временами стены расступались, и Ярга видела раскинувшиеся глубокие ущелья и щербатые скалы. В какой-то миг в закатных лучах узкой серебряной лентой меж горами блеснула речушка, так далеко внизу, что голова закружилась.
Несколько раз Див менял направление их подъёма. Он отыскивал ориентиры и новые ответвления, а ещё наиболее приемлемый для Ярги путь. Дважды он дал ей немного отдохнуть и перекусить, но затем снова поднимал на ноги.
– Может, факел смастерим? – предложила девушка, когда совсем стемнело. – Ни зги не видать.
Растительности здесь почти не было, если не считать чахлых кустиков, но всё же на дрова пустить их было можно.
– Пока рано, – отрезал Див.
Он провёз её на себе через ещё одну пещеру, такую тёмную и страшную, что всю дорогу Ярга провела зажмурившись и накрепко прижавшись к волчьей спине. Вокруг беспрестанно что-то шебуршало и посвистывало, но держалось от них подальше. А когда они снова выбрались на свежий воздух, то оказались на вершине одной горной гряды, сразу за которой начиналась следующая, ещё более высокая. Над головами раскинулось чёрное небо, усыпанное амарантами звёзд. Они светили здесь так ярко, что Ярге почудилось: ещё чуть выше, и можно коснуться их рукою.
– А звёзды холодные или тёплые на ощупь? – вслух подумала она, приоткрыв уста в изумлении.
Здесь всё было иначе. Какая-то лёгкая сладостная дымка витала в воздухе, будто живая серебряная пыль, осыпавшаяся прямо со звёзд, оседала на скалах подобно невесомому снегу.
Див только хрипло посмеялся.
– Почти пришли, – сказал он, снова перекинувшись человеком, и на сей раз пошёл первым. – Не отставай, ясонька.
Ясонька – ясная звёздочка. Ярушка.
Она снова позволила себе глупую улыбку, раз уж Див не видел.
Он провёл её чуть дальше, пока горными тропами они не вышли на небольшой пятачок между склонами, будто маленькая комнатка о двух стенах. Ветер не задувал сюда, оттого на скалах густо росли приземистые кустики можжевельника. Место выглядело тихим и вполне уютным для ночлега.
Див свалил все их вещи в одну кучу ближе к дальнему склону, но не вплотную к нему. Он помог Ярге собрать сухие веточки для костра и развести огонь. А когда пламя занялось на нехитрых дровах, Див вдруг вытащил из-за пазухи уголёк и обрисовал им большой круг. Внутри оказались костёр, их вещи и сама Ярга.
– Я ухожу, – сказал он, когда замкнул линию, – вернусь завтра к вечеру. А ты кушай, отсыпайся, отдыхай, но из круга ни ногой. Это единственное условие. Поняла меня?
– Но… – Ярга вдруг обомлела от страха, потому что представила себе,
