Китайские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Не успел Ван Сань глазом моргнуть, как олень исчез.
Опечалился юноша. Поднял он голову, поглядел на небо, ничего не увидел, только черные тучи. Где-то сейчас его Ци-цзе? Взял юноша флейту и заиграл, чтобы жену развеселить. Никогда еще его флейта не пела так звонко. Нежные звуки неслись прямо к небесной тюрьме. Услышала Ци-цзе, как играет Ван Сань, и колодки на ногах будто легче стали.
Уж очень хотелось Ван Саню поскорее увидеться с Ци-цзе, и сделал он все, как она велела: посеял гаолян, ухаживал за ним старательно. И вырос гаолян высокий-превысокий. Смотрит на него Ван Сань – не нарадуется.
А гаолян день ото дня крепче становится. Вот и метелки появились. Сидит Ци-цзе в небесной тюрьме, ждет не дождется, когда гаолян созреет. День ей годом кажется.
Но вот наконец пришла осень, гаолян красным сделался. Висят на стебле метелки пушистые. Один стебель заметнее всех, такого никто и не видывал – толстый, высокий, с целое дерево будет. Убрал юноша гаолян, домой отнес, а самый высокий, самый толстый стебель на поле оставил. Вырос он за ночь до самых облаков. Увидел его Ван Сань, обхватил руками, стал подниматься на небо.
Вот и Небесный дворец. Вышли навстречу Ван Саню шесть девушек, на всех платья одинаковые.
Спрашивает старшая:
– Кто такой и зачем пожаловал?
Отвечает Ван Сань:
– Я – муж Ци-цзе, ищу свою жену.
Обрадовались тут девушки, все разом воскликнули:
– Значит, ты и есть муж нашей младшей сестры?
Отвечает Ван Сань:
– Да, я ее муж!
Говорит старшая сестра:
– Увидали мы, что гаолян красным сделался, навстречу тебе вышли. Сестренка наша в небесной тюрьме томится. Да и оленя туда заперли за то, что он тебе весточку от нее передал. Сейчас ты все равно их не увидишь, так что спрячься пока…
Только она это сказала, как на дороге бессмертный старец появился. Идет, ковыляет, на посох опирается.
Показал старец посохом на юношу, спрашивает дочерей:
– Что за человек такой, откуда появился?
Отвечает старшая:
– Он прилетел с Земли на Небо!
«Видать, юноша этот умелый, раз сумел прилететь на Небо», – подумал так старец и спрашивает:
– Ты зачем пришел?
Отвечает Ван Сань:
– Я ваш зять, пришел выразить свое уважение и увести домой жену, вашу седьмую дочь.
Услыхал это старец, поник головой, потом улыбнулся ехидно и спрашивает:
– Хэй, хэй! Значит, ты и есть Ван Сань?
Отвечает юноша:
– Он самый!
А старец между тем надумал Ван Саню задачу задать, велел принести соху и говорит:
– Слыхал я, что ты мастер пахать! Видишь, на стене трава выросла? Ну-ка, перепаши ее! Сумеешь – отдам тебе дочь, не сумеешь – убирайся прочь!
Сказал так старик и заковылял по дороге.
Поле перепахать – лучшего пахаря, чем Ван Сань, и не сыщешь! Но как перепахать стену? Совсем было приуныл Ван Сань. Тут старшая из сестер и говорит:
– Не горюй, братец! Я помогу тебе.
Дунула она Ван Саню на ноги раз, дунула другой, встал юноша без труда на край стены, взялся за соху, вмиг перепахал всю стену.
Вскорости старец воротился, видит – на стене и травинки не осталось, про себя думает: «А парень и впрямь умелый». И решил старец еще одну задачу юноше задать. Велел он принести один доу[54] отрубей и говорит Ван Саню:
– Видишь эти отруби? Свей из них веревку. Сумеешь – отдам тебе дочь. Не сумеешь – убирайся прочь!
Сказал так старец и заковылял по дороге.
Из пеньки или из травы вить веревку – лучшего мастера, чем Ван Сань, и не сыщешь. Но как свить веревку из отрубей? Совсем было приуныл Ван Сань, но тут старшая сестра тихонечко ему говорит:
– Не горюй, братец! Я помогу тебе.
Дунула девушка на отруби, взяла горсть и начала веревку вить. Свила немного, Ван Саню отдала. Стал юноша дальше вить, вмиг веревку свил.
Воротился старец, увидал веревку, а она гладкая да скользкая. Что тут скажешь? Не смирился старец, новую задачу задал юноше и говорит ему:
– Ладно! Нынче отдохни, а завтра пойдешь на Обезьянью гору, добудешь для меня небесный барабан. Сумеешь – отдам тебе дочь, не сумеешь – убирайся прочь!
Сказал так старик и заковылял по дороге.
Пуще прежнего приуныл Ван Сань и думает: «Как раздобыть небесный барабан?» Но тут подошли к нему все сестры разом: третья, четвертая, пятая, шестая, и говорят:
– Не горюй, зять. Мы тебе поможем.
Третья сестра дала юноше холщовый мешок, четвертая сестра – топорик, пятая сестра – кремень, шестая сестра – иголку. Рассказали они юноше, что делать да как быть, чтобы небесный барабан добыть, и как после поступить. Не велели болтать, велели молчать, чтобы беды избежать да живым остаться.
Услыхал это Ван Сань, испугался, да что поделаешь! Надо выручать Ци-цзе!
Только рассвело, собрался Ван Сань в путь-дорогу, простился со свояченицами и отправился на Обезьянью гору.
Подошел юноша к горе, руками за колючий терновник ухватился, ногами в камни уперся – полез наверх. Уже руки у него в кровь исцарапаны, ноги в кровь стерты, платье в клочья изорвалось, а он знай карабкается да карабкается. Вот, наконец, и вершина!
Схоронился юноша в зарослях, огляделся. Куда ни глянь – обезьяны резвятся да скачут. Небесный барабан на высоком дереве висит, обезьяны его стерегут. Вдруг заприметил юноша яму, спустился в нее, повалялся, весь в глине вылез, сел на камень, на солнышке сушится.
Об эту пору обезьяны с горы к горному потоку мыться бежали, увидели Ван Саня, за глиняного бодисатву[55] его приняли, хватать его стали, каждая к себе тащит. Притащили к небесному барабану, рядом поставили и давай перед ним поклоны отбивать. Плоды с дерева сорвали, сложили у ног Ван Саня и – пэн-пэн-пэн, пэн-пэн-пэн – убежали. Одну старую обезьяну оставили стеречь небесный барабан.
Вытащил тут Ван Сань из-за пазухи холщовый мешок, рукой поманил обезьяну и крикнул:
– Живо в мешок полезай!
Обезьяна и думать не стала, прыгнула в мешок, а Ван Сань взял да и завязал его. Ловко на
