Ольга Петерсон - Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа
— Если ты теперь в работе хоть на сколько–нибудь остановишься, то все наши труды могут пропасть даром.
Брокк стал работать, и та же муха в третий раз укусила его в лоб: но на этот раз так больно, что он бросил свою работу, быстро схватил муху и оборвал ей крылья, а мехи, между тем опустились. По счастью, Эйтри вошел тотчас же после этого и объявил, что все находившееся в огне испортилось всего лишь на один волос. И вынул он из огня тяжелый молот Мьёльнир, имевший то свойство, что, куда бы он ни был брошен, всегда верно достигал своей цели и, как бы это ни было далеко, всегда сам возвращался в руки бросавшего. Когда Локи и Брокк представили свои вещи бессмертным богам для оценки и решения их спора, все боги единогласно объявили, что молот Мьёльнир был лучше всех остальных вещей и Локи дорого поплатится за свою дерзкую похвальбу перед умным карликом».
Вообще в Средние века твердо верили в происхождение хороших мечей и кольчуг от карликов; много существует разных преданий о том, как они одаривали любимцев произведениями своих кузниц. Такие подарки всегда отличались какими–нибудь особенными свойствами. Но беда, если подарки эти были вынужденными: карлики, в отмщенье, всегда умели наделять их такими свойствами, что получивший их до конца жизни своей не мог себе простить насилия, сделанного хитрому кузнецу–волшебнику. Вот что рассказывается в древней скандинавской саге:
«Сьёферле, один из потомков Одина, был однажды на охоте. Долго бродил он по лесу и не мог напасть на след какого–нибудь зверя; наконец зашел он в такую глушь, из которой не знал, как и выбраться. Направо от него был холм. Взглянув на него, Сьёферле увидел сидевших перед холмом двух карликов; тогда, выхватив свой тяжелый меч, он стал между ними и холмом и таким образом загородил им дорогу домой. Карлики взмолились о пощаде, предлагая ему за свою жизнь и свободу какой угодно выкуп. Сьёферле отпустил их только с условием, что они выкуют ему меч, который бы не давал никогда промаха, разрубал бы сталь и железо, как щепку, никогда не ржавел и постоянно приносил в битвах и поединках победу тому, в чьих руках находится. Карлики обещали выковать такой меч и назначили день, в который Сьёферле должен был прийти за ним. Когда он явился в назначенный день, карлики вынесли ему из холма чудный волшебный меч в серебряных ножнах, с золотой рукояткой и цепью, на которой надо было его привешивать.
— Вот тебе обещанное, — сказали они Сьёферле, — но знай, что этот меч убьет человека каждый раз, как будет обнажен, что через него совершены будут три постыднейших братоубийства и ты сам будешь им убит.
И все так точно сбылось, как предсказали карлики».
Все кельты, сверх того, считают карликов фальшивомонетчиками, уверяют, что мешочек, который всегда бывает привязан к их поясу, постоянно полон червонцами, и уж если кому удастся овладеть таким сокровищем, тот до конца дней своих будет богат, как Крез.
В Ирландии рассказывают много легенд об одном особенном виде карликов (клюрикаун), которые занимаются башмачничеством. Вот одна из таких легенд:
«Как–то очень давно один ирландский крестьянин шел через двор в конюшню, чтобы задать своей лошади корм; подходит и слышит, что кто–то в конюшне песенку поет, да словно молоточком постукивает: стук, стук, стук, стук, — ну, точно как башмачники, когда башмаки тачают. Он послушал — пение и постукивание не прекращаются. «Э–э, — подумал он, — да это же, наверно, клюрикаун — кому же другому быть? Подкрадусь–ка я к нему потихоньку, схвачу его да отниму у него сумку, что он на поясе носит, — так тогда и заживем!» Сказано — сделано: тихохонько вошел поселянин в конюшню, подкрался к тому стойлу, откуда слышна была песня клюрикауна, заглянул в него и видит, что у самых ног его лошади сидит крошечный человечек в красном колпачке, с молотком в одной руке, с маленьким башмачком в другой, и преспокойно мурлычет себе под нос песенку. Поселянин осторожно нагнулся и ухватил клюрикауна обеими руками.
— Ну, теперь уж не уйдешь! — закричал он. — Не скупись, отдавай кошелек–то! Ну!
— Погоди, отдам, — отвечал очень спокойно клюрикаун, — дай мне только отвязать его от пояса!
Поселянин сдуру и поверил ему, расставил руки, а тот засмеялся да и пропал… Только оставил он после себя башмачок своего изделия, который поселянин с горя сунул в карман и сбыл потом за сущую безделицу».
Шотландцы и датчане почитают эльфов хорошими строителями. Первые полагают, что они построили все те сталактитовые пещеры, которыми так богаты берега и прибрежные острова Шотландии; последние приписывают им даже и постройку многих готических церквей. Чрезвычайно замечательны шотландские предания о знаменитом архитекторе Михаеле Скотте, деяния которого так удивляли современников, что даже обратились в сказку для потомства. Он был любимцем эльфов: при их помощи воздвигал он в самое непродолжительное время то, чего другой не мог бы построить в несколько лет. Но проворство помощников было, с одной стороны, очень невыгодно для Скотта: он должен был постоянно придумывать новые труды для своих сподвижников, которые, в случае бездействия, обещались его тотчас же покинуть. Скотт задавал им беспрестанно самые тяжкие работы, но эльфы кончали их за один присест. Наконец, он придумал для них такой труд, который их совершенно озадачил: он велел им скрутить из песка и щелока канат такой длины, чтобы по нему можно было добраться до Луны. Эльфы принялись за это дело, но при самом страшном труде могли скрутить очень немного такого каната; а Михаель Скотт обыкновенно пользовался этим и в промежутках между двумя работами постоянно напоминал им об этом производстве. С тех пор, говорит предание, эльфы уж и не думали более над Скоттом умничать.
У датчан также является в преданиях личность, очень похожая на Михаеля Скотта: это — знаменитый Эсберн Снаре. Про него рассказывается следующее:
«Когда Эсберн Снаре начал строить церковь в Каллундборге[5], то вскоре увидел, что ему недостает самых необходимых материалов для постройки. Как быть? Дело–то спешное. Вдруг является к нему трольд и предлагает свои услуги с тем уговором, что если по окончании постройки Эсберн Снаре не угадает имени трольда, то должен будет отдать ему свои глаза и сердце. Работа стала быстро подвигаться вперед. Трольд построил церковь на тяжелых каменных столбах. Уже почти все было готово, недоставало лишь одного такого столба, а Эсберн все еще не знал имени трольда и уже очень начинал задумываться насчет своей горькой участи. Однажды, озабоченный и печальный, гулял он по полю и, утомленный своей прогулкой, прилег у подножия одного холма для отдыха. Тут услышал он, как внутри холма пел чей–то голос колыбельную песню, в которой он мог явственно расслышать следующие слова:
Спи спокойно, дитя,К нам вернется Хитрец,Твой искусный отец,Сердце Эсберна Снаре и очиПринесет на забаву нам к ночи.
Прослушав эту песню, Эсберн вскочил на ноги и побежал прямо к церкви: на сердце у него было так легко, так легко, как еще никогда, кажется, не бывало.
Прибегает к церкви и видит, что трольд несет к ней тот каменный столб, которого еще недоставало; Эсберн тотчас же назвал его по имени. Трольд пришел от этого в такую ярость, что ударил обеими ногами в землю, вместе со столбом взвился вверх и исчез. Вот почему и теперь еще недостает в той церкви одного столба».
О занятиях эльфов скотоводством знают только в Ирландии, Дании и Швейцарии. В Ирландии старики рассказывают, что не раз видели, как в светлые лунные ночи выходили из воды (реки или озера) большие, сытые белые коровы с телятами и паслись на лугах, где после того целый год не росла трава. В Дании пастухи твердо верят в то, что эльфы пасут свой невидимый скот около холмов и очень не любят, когда этот скот мешается с людскими стадами, даже насылают за это на стада всякого рода болезни и беды. Впрочем, у пастухов есть против этого верное средство: приближаясь к холмам со стадами, они обыкновенно кричат: «Маленький трольд, могут ли мои коровы пастись около твоего холма?» Если на это не воспоследует запрещения, то можно совершенно безопасно травить луга трольда.
В Швейцарии предания гораздо живописнее: там скотом эльфов почитаются легкие горные серны, и охота за ними тем страшнее, что дерзкий смертный, осмеливающийся на нее, подвергается опасности быть сброшенным со скалы маленькими волшебными пастухами, которые жестоко гневаются на людей за их неуважение к чужой собственности. Когда кто–нибудь из бесстрашных горных охотников, поскользнувшись, падает в пропасть, местные жители, находя его тело, ни в коем случае не приписывают его смерть неосторожному прыжку, а, грустно покачивая головами, говорят: «Вот что значит за скотом эльфов гоняться!»
