Западная Сибирь.Мифы сказочной тайги - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
— Недавно тут какой-то паршивый старичишка Хыссия приходил. Я убил его тогда. Не зря убил, безвинного убивать не буду. Отца моего он погубил, пояс своего покойного отца я у него нашел, за то и убил.
— A-а! Хорошо, что ты сказал! Сам Бог нам тебя послал!
И братья стали наступать на Тыссию.
Он вскочил со своей нарты, схватил из Мамонтова рога сделанную выбивалку для нартовой постели и стал бить братьев Хыссии.
Так бил, что кости их рук и ног в крошки разбил. На нарты братьев посадил, назад повернул оленей, вожжи поймал и отпустил со словами:
— Идите, собирайте ваше войско!
А эти без рук и без ног куда денутся?
Назад поехали.
Тыссия тоже вожжу назад повернул и домой поехал. Добрался до чума, отпустил оленей в и чум вошел. Жене ни слова не произнес.
Долго так жили. Однажды утром Тыссия встал и жене так сказал:
— Сегодня, видно, война будет. Я недавно, когда ездил, трех братьев старика Хыссии побил и назад отправил, велел войско собирать. Сегодня они должны прийти — я этой ночью во сне их видел.
Вышел он на улицу, поймал своих желтых с белыми носами трех быков, в нарты запряг. Жену спросил:
— Ты, может быть, знаешь: у твоего отца или братьев при их жизни были военные или охотничьи ружья, луки или что другое?
Жена ответила:
— Я не знаю, было или не было у них оружия.
Она вышла из чума, долго рылась в своей нарте, но ничего не нашла. Тыссия за ней вышел. Видя, что она ничего нашла, он надел свой сокуй, взял топор и положил на нарту. Жена и сестра с плачем схватили его, хотели удержать, но он сел на нарту и поехал. Как и всегда, быки подхватили так сильно, что он едва к идущей по небу туче не взлетел. К тому самому озеру поехал.
На берег выехал и остановился. Тыссия увидел, что на противоположной стороне озера появилось множество нарт, конца им не видно. Они спустились на середину озера, увидели Тыссию и стали стрелять. Стрелы на него как дождь падают. Тыссия все смотрел, вдруг сказал себе:
— Это что же я сижу?
Вскочил, схватил колотушку для выбивания нартовой постели, из мамонтовой кости сделанную, и под гору бросил. Озеро от сломанного льда как взъерошенное стало. Взглянул — словно чистая тундра открылась. Враги начали тонуть между льдами, а те, которые живыми остались, стали убегать. Некоторые в безумстве друг друга ножами колют, кричат один другому:
— Это ты меня сюда обманом привел!
Тыссия сел на нарту и стал догонять убегающих, пристреливая их из лука. Потом домой повернул оленей. В чум свой лишь вечером приехал.
С той поры Тыссия с женой спокойно жили-поживали.
Хозяйка огня
Говорят, давным-давно это случилось в том стойбище, где семь родов жили и семь чумов стояло.
Однажды собрались все мужчины на охоту. Остались одни женщины да дети в стойбище. Три дня жили, все хорошо было. На третий день к вечеру вот что вышло.
В одном чуме женщина себе еду варила. Подбросила в очаг побольше дров, котел с оленьим мясом подвесила над огнем. Сама села с маленьким ребенком к очагу поближе. Ребенок смеялся на ее коленях, а женщина ему улыбалась.
Вдруг треснуло полено, полетели искры из очага, одна попала ребенку на руку. Заплакал ребенок. Женщина огонь попрекать стала:
— Ты что же это делаешь? Я тебя дровами кормлю, за тобой ухаживаю, а ты моего ребенка обижаешь!
Испугался ребенок материнского крика, еще больше заплакал. Носит его женщина по чуму, на руках качает, а он не унимается. От жалости, от досады шлепнула женщина малыша. Ребенок совсем зашелся. Себя бы женщине винить, а она все на огонь сердится.
— Видишь, что ты наделал! Не будет тебе дров, изрублю тебя, водой залью!
Положила она ребенка в люльку, схватила топор и принялась огонь рубить. Потом набрала в ковшик воды, на очаг плеснула — зашипел огонь и быстро погас.
Женщина сказала:
— Вот теперь будешь знать, как обижать моего сына! Ни одного огонька, ни одной искорки от тебя не осталось!
Не горит огонь. Темно, холодно в чуме. Ребенок жалобно заплакал: озяб он. Опомнилась женщина. Нагнулась над очагом, золу разгребает. Так ведь сама сказала, что ни одной искорки не оставит. И не оставила. А сын все плачет. Мать подумала: «Сбегаю в соседский чум, возьму огня и разожгу очаг».
Побежала к соседям. Только вошла — у них в очаге пламя заколебалось, садиться стало. Потом последний синий огонек струйку дыма пустил и погас.
Женщина к другим соседям побежала. Чуть дверь отворила — и у них не стало огня. Она внутрь даже не вошла, сразу дверь прикрыла. Обошла все стойбище, и всюду огонь гаснул. Еще только в последнем чуме горит.
Там старушка жила, век доживала. Много знала, много видела. Стояла женщина перед чумом, боялась войти. Да что делать? Маленький сын ее совсем замерзнуть может. Вошла.
Пыхнул огонь, задымил и потух. Женщина заплакала. А старуха золу разгребать принялась да искать, нет ли в пепле уголька или искорки. Но не осталось там ни уголька, ни искорки. Холоден и темен очаг.
— Такого никогда еще не бывало, — сказала старуха. — Я свой огонь берегу, кормлю его досыта. Сама спать ложусь, а угольки золой укрываю. Почему огонь погас? Уж не натворила ли ты чего, лягушка холодная? Уж не обидела ли ты огонь в своем очаге?
Женщина головой поникла, молчит.
— Так и есть, — протянула старуха. — Что же теперь делать? Ну, пойдем в твой чум, посмотрим.
Вышли из чума вдвоем. Идут стойбищем. Тихо всюду, темно. Будто покинули стойбище люди, будто вымерло оно.
В чуме женщины ребенок искричался весь, уже и плакать не может. Старушка серное дерево взяла, принялась огонь добывать. Долго трудилась — не разжигается огонь.
Опустила старушка усталые руки, опять женщине сказала:
— Свят огонь в очаге, жизнь нам всем дает. Светит, греет и кормит. Погас огонь — все равно что солнце потухло. Померзнем, пропадем, злая смерть нас возьмет.
Встала старушка на колени и тут Хозяйку огня увидела. Сидит она в уголке очага. Одежда у нее серая, как зола, а кожа отсвечивает, как уголек, что пеплом подернулся.
Покачалась Хозяйка огня вперед-назад и старушке сказала:
— Зачем стараешься? Не будет вам огня. Женщина
