Старонемецкий эпос - Песнь о Нибелунгах
Авентюра XIV
О том, как королевы поссорились
В тот день, перед вечерней, потехой ратной вновьПогорячить решили себе герои кровь.От топота и кликов гудел дворцовый двор,А из дворца на витязей бросали дамы взор.
Сидели королевы бок о бок у окна,[130]И вдруг о двух героях пришла им мысль одна.Промолвила Кримхильда: «Супруг мой так силён,Что мог бы подчинить себе и вашу землю он».
Брюнхильда возразила: «Напрасные мечты!Вот если б пережили всех нас твой муж да ты,Наш край и впрямь достался б супругу твоему,Но раз мой Гунтер здравствует, вовек не быть тому».
Ответила Кримхильда: «Ты лучше посмотри,Насколько Зигфрид краше, чем все богатыри.Меж ними он — как месяц меж звёзд порой ночной.[131]Горжусь я тем, что он меня назвал своей женой».
Брюнхильда не смолчала: «Как Зигфрид ни хорош,Ни храбр, ни прям душою, признать должна ты всё ж,Что Гунтер, брат твой смелый, — знатней и удалей.С ним не идёт в сравнение никто из королей».
Воскликнула Кримхильда: «Поверь, сестра моя,Превозношу супруга не без причины я:Себя он так прославил в дни мира и войны,Что Зигфрид с Гунтером твоим величием равны».[132]
«Тебя я не хотела, Кримхильда, оскорбить,Но с Гунтером не может супруг твой ровней быть.Об этом я узнала от них самих в те дни,Когда искать моей руки приехали они.
Тогда твой брат отвагой любовь мою стяжал,И Зигфрид мне признался, что он — простой вассал.А коли так, вассалом он должен и считаться».[133]Красавица Кримхильда ей: «Как это может статься?
Не верю я, чтоб братья и вся моя родняЗа подданного выдать осмелились меня,А потому покорно прошу тебя, подруга,Не говорить подобных слов про моего супруга».
«Я говорить их буду, — Брюнхильда ей в ответ. —Мне с мужем отрекаться от подданных не след:Пускай и впредь нам служат, как долг и честь велят».Тут на невестку кинула Кримхильда гневный взгляд.
«Придётся всё ж отречься тебе от одного:Мой муж слугою не был вовек ни у кого.Знатнее, чем твой Гунтер, его отважный зять,И ты должна свои слова назад немедля взять.
Вот что ещё мне странно: коль впрямь он ленник твойИ ты повелеваешь по праву им и мной,Как он посмел так долго вам дани не платить?[134]Тебе надменный свой язык пора б укоротить».
Воскликнула Брюнхильда: «Свой чванный нрав уйми!Ведь мы ещё посмотрим, кто больше чтим людьми —Ты или я, чьей воле покорён каждый здесь».И тут уж вовсе королев объяли злость и спесь.
«Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала.Ты моего супруга считаешь за вассала,А я при всех, кто службой обязан вам и нам,Перед тобою, первая, войду сегодня в храм.[135]
Сегодня ж ты увидишь, что выше родом яИ что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.Отучишься ты думать, что я — твоя раба.А коль воображаешь ты, что это похвальба,
Я повторяю снова, что первой в храм войдуУ всех твоих вассалов и женщин на виду,Чтоб моему величью дивился вормсский двор»,Вот так меж королевами и начался раздор.
Брюнхильда заключила: «Коль ты убеждена,Что верностью вассальной пренебрегать вольна,Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдёшь».И ей вдогонку бросила Кримхильда: «Ну, так что ж?»
Затем велела дамам: «Оденьтесь сей же час.Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас,И знают, что не в меру их госпожа горда,И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда».
Принарядились дамы, и, свиту оглядев,Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею девВ собор взяла с собою Кримхильда сорок три.Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри.
Шёлк яркий аравийский на женщинах сверкал,Но даже он, казалось, бледнел и померкал,Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд —Так царственно роскошен был в тот день её наряд.
Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось,Коль обе королевы идут к вечерне врозь —Ведь раньше их, бывало, не разольёшь водой.Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой!
Тем временем Брюнхильда со свитою своейНаправилась к собору и встала у дверей.[136]Беседа завязалась у витязей и дам,А тут и гостья подошла ко входу в божий храм.
Наряд её прислужниц был сказочно хорош —Такой вовек не снился и дочерям вельмож.За Зигфридом не бедно жила его жена:Богатством тридцать королев могла затмить она.
Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма,Что в жизни он не видел пышней одетой дамы,Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор.Она принарядила их невестке вперекор.
Итак, столкнулись свиты обеих королев,И тут хозяйка гостье, от злобы побелев,Надменно приказала не преграждать пути:«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти».[137]
Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:«Молчи! Твоё злоречье тебе самой во вред.Как саном королевским кичиться может та,Кто подданным своим была в наложницы взята?»
«Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовёшь?» —«Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь.Впервые насладился твоею красотойНе Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой.
Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал,Что, к хитрости прибегнув, возлёг с тобой вассал?Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу».Брюнхильда ей: «Твои слова я передам супругу».
«Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата.Сама ты возгордилась, сама и виновата.Коль подданной своею ты смела счесть меня,Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня».
Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней,Вошла в собор Кримхильда со свитою своей.[138]Вот так вражда меж ними и началась с тех пор,И помутнел от горьких слёз у многих ясный взор.
Какою благолепной вечерня ни была,Брюнхильда с нетерпеньем конца её ждала.В надменной королеве кипели жёлчь и злость,Из-за которых многим смерть потом принять пришлось.
Из церкви божьей выйдя, подумала она:«Бранчливая гордячка мне объяснить должна,За что меня дерзнула наложницей назвать.Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!»
Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов.Брюнхильда ей: «Постойте! Из ваших бранных словМне видно, что назвали наложницей меня вы.Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?»
Кримхильда ей: «Дорогу! Ответ на ваш вопросДаёт вот этот перстень, что Зигфрид мне принёсВ ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоём».Да, для Брюнхильды этот день стал самым чёрным днём.
Она в ответ сказала: «Не спорю, перстень — мой,Но у меня украден он чьей-то злой рукой,И кем он был похищен, теперь я вижу ясно».Тут обуял обеих гнев, безмерный и ужасный.
Воскликнула Кримхильда: «Нет, не воровка я.Умолкни, иль навеки погибла честь твоя.Да, ты принадлежала супругу моему,И пояс, что на мне надет, — порукою тому».
Из шёлка Ниневии был этот пояс свит,Каменьями унизан и жемчугом расшит.Заплакала Брюнхильда при взгляде на негоИ так сказала подданным супруга своего:
«Пускай властитель рейнский сюда придёт сейчасИ от меня услышит, как я вот здесь, при вас,Его родной сестрою была оскорблена.Наложницею Зигфрида я ею названа».
Пришёл державный Гунтер и с ним весь цвет страны.Король спросил с участьем у плачущей жены:«Кто вам посмел обиду, любовь моя, нанесть?»В ответ Брюнхильда: «У меня для слёз причины есть.
Твоей сестрой бесчестью я предана при всех.Она твердит, что тайно я совершила грехИ что не ты, а Зигфрид со мною первый лёг».Король вспылил: «Несправедлив и лжив её упрёк».
«Она бесстыдно носит мой перстень золотойИ драгоценный пояс, что был потерян мной.От горя и обиды мне белый свет не мил,И я молю, чтоб ты с меня пятно позора смыл».
Сказал ей муж: «Мы зятя к ответу призовём.Коль он в бахвальстве грешен, пусть повинится в том;А нет — пусть опровергнет слова жены своей».И повелел он Зигфрида позвать к нему скорей.
Явился нидерландец, в слезах увидел дамИ молвил удивлённо собравшимся мужам:«Что заставляет женщин так горько слёзы литьИ для чего меня король просил к нему прибыть?»
В ответ державный Гунтер: «Скрывать не стану, зять.Осмелилась невестке сестра моя сказать,Что ты Брюнхильду первым познал в обиду мнеИ этим не побрезговал похвастаться жене».
Вскричал могучий Зигфрид: «Коль ты, мой шурин, прав,Поплатится Кримхильда за свой сварливый нрав,А я великой клятвой при всём дворе готовПоклясться, что не говорил супруге этих слов».[139]
Сказал властитель рейнский: «С тобою мы согласны.Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной.Она тебя очистит от подозрений в лжи».Тут окружили Зигфрида бургундские мужи,
А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал.Тогда воскликнул Гунтер: «Теперь я увидал,Что мне не причинили вы никакого злаИ что моя сестра на вас напраслину взвела».
Отважный Зигфрид молвил: «Весьма жалею яО том, что оскорбила в сердцах жена мояПригожую Брюнхильду, чей муж — мой верный друг».Переглянулись витязи, стоявшие вокруг.
Он продолжал: «Мой шурин, обязанность мужчины —Укоротить супруге язык не в меру длинный.[140]Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам.Из-за её бесчинств меня постигли стыд и срам».
Но гордых женщин было уже не укротить.Брюнхильда продолжала по целым дням грустить,И жалость все вассалы почувствовали к ней,И Хаген доблестный пошёл к владычице своей.
Он расспросил, в чём дело, о чём скорбит она,И ей поклялся смело, что Зигфриду сполнаВоздаст[141] за поношенье, бесчестье и позорИль в жизни радости ему не видеть с этих пор.
Он с Гернотом могучим и Ортвином втроёмЛишить героя жизни задумали тайком.Но Гизельхер услышал, о чём ведётся речь,И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь:
«Вам, витязи, об этом невместно рассуждать.За что хотите смерти вы Зигфрида предать?Ужель заплатит жизнью прославленный геройЗа то, что вздорят женщины по пустякам порой?»
Ответил Хаген: «В поле траве не место сорной.Держать чужих ублюдков в своём дому зазорно.Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу,И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу».
Тогда вмешался Гунтер: «От зятя никогдаЯ с братьями не видел бесчестья и вреда.За что же ненавидеть и убивать того,Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?»
На это Ортвин Мецский дал королю ответ:«Хоть он силён безмерно, ему спасенья нет,И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил».Так ими обречён на смерть безвинно Зигфрид был.
От слова к делу, правда, не перешёл никто.Лишь Хаген государю нашёптывал про то,Как много стран захватит по смерти зятя он.[142]Молчал король, но явно был расстроен и смущён.
А гости в честь Кримхильды затеяли турнирИ много крепких копий, к ней едучи на пир,Переломать успели от храма до дворца.Бургундам же великий гнев переполнял сердца.
Сказал вассалам Гунтер: «Умерьте вашу злость.Пусть здравствует и дальше наш благородный гость.[143]К тому ж могуч он слишком — ему отпор не дашь,Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш».
«Он нас, — ответил Хаген, — не заподозрит даже.Беды не опасайтесь — я так всё дело слажу,Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим.Его до смерти буду я считать врагом своим».
Спросил король бургундский: «Но как убить его?»«От вас я, — молвил Хаген, — не скрою ничего.Пришлём мы неизвестных здесь никому гонцовК вам с объявлением войны от имени, врагов.
Как только сообщите вы зятю про войну,Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,И тут уж он погибнет по жениной вине,Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне».[144]
Так короля на низость сумел вассал подбить,И Зигфрида бургунды решили погубить,Пока он всё не вызнал и не убил их сам.Да, много славных витязей унёс раздор двух дам!
Авентюра XV
