Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы - Осояну Наталья

Повелитель преисподней в представлении Гюстава Доре. Иллюстрация к «Божественной комедии» Данте

Wikimedia Commons

Дорога в ад заросла терновником, но все равно по ней грешники попадают в обитель Скараоцкого в тысячу раз быстрее, чем в рай. Опять же, Симион Флоря Мариан приводит в пример буковинскую поговорку, согласно которой «далеко до рая, а до ада — один забор [перепрыгнуть], и тот сломанный».

Завершим короткую экскурсию по румынской преисподней впечатляющим образом железного трона, на котором восседает сам владыка тьмы Скараоцкий, окруженный миллионами чертей и чертовок, разделенных на воинства и отряды, занятые мучением грешников. Кого-то они держат в огромной и раскаленной докрасна печи или кипятят в смоле, кого-то неустанно избивают кнутами или иным способом причиняют немыслимые страдания в зависимости от грехов. Вот оно, царство тьмы и огня, в значительной мере тяготеющее к христианской части румынской мифологии и все же сохранившее зыбкое сходство с более древними верованиями, включая греко-римский Аид с его реками (пусть у румын река всего одна) и фракийцев с их пещерами, открывающими проход в иные — сверхъестественные — миры.

Зынеле: загадочные красавицы из румынских преданий

В начале главы шел рассказ про иеле — летающих существ в облике прекрасных дев, склонных к злым шуткам и небезобидным проказам, — и надо заметить, что путаница между иеле и зынеле не такое уж редкое дело как в преданиях и сказках, так и в трудах исследователей фольклора, не говоря уже о переводах. Впрочем, в последнем случае обе категории волшебных существ чаще всего удостаиваются нейтрального именования «феи».

Кто же они такие, эти зынеле (или зыны)?

Прежде всего, по статусу они скорее полубожества, чем духи с довольно узкой специализацией, как иеле. Они делятся на добрых и злых. Первые выглядят всегда как ослепительно красивые, стройные девушки, наделенные волшебными силами. Они помогают героям — чаще всего герою, то есть Фэт-Фрумосу, — и нередко одна из них в конце истории становится его супругой, отказываясь от бессмертия и волшебства. Зыны рождаются из цветов и в целом считаются цветочными божествами (в некоторых случаях даже упоминается о том, что цветы распускаются там, где прошла зына). Но бывают и лесные зыны, живущие в кодрах (обширном, густом и старом лесу), водяные, зыны-птицы и т. д. Зыны не ходят поодиночке, их может быть три, двенадцать или больше. Если зыну обидеть, она (вместе с сестрами или подругами) отомстит: наказывают злодея или героя, совершившего злой поступок, слепотой.

Бендида, вероятный прототип зыны. Кипр, ок. III века н. э.

Metropolitan Museum of Art

Зынами повелевает царица-зына (Zâna Zânelor, Craiasa Zânelor), и живут они в особом мире — точнее, в особой местности потустороннего мира, куда смертным путь заказан, а немногие нарушители границ превращаются в зверей или каменные столпы. Фэт-Фрумос, конечно, особый случай, и нередко именно ему случается застать зын купающимися и украсть волшебное одеяние одной из них, что представляет собой сюжетный ход, известный далеко за пределами румынских сказок.

Злые зыны могут быть злобными, скрюченными старухами или, опять же, прекрасными девушками, но склонными обижать смертных. Не исключено, что именно эту категорию путают с иеле — и, быть может, она и возникла из-за их влияния гораздо позже, чем та разновидность зын, которых называют добрыми. Например, в области Марамуреш есть поверье о Маморнице, ворующей детей, ее считают злой зыной и даже называют «невестой Скараоцкого», «матерью чертей».

Что касается происхождения слова «зына», Дмитрий Кантемир предполагает, что «по звучанию наименование кажется восходящим к Диане»[14]. Мирча Элиаде развивает мысль: образ римской Дианы мог слиться с образом местной, дакийской богини — вероятно, Бендиды, — благодаря чему ее культ в некотором смысле пережил и романизацию Дакии, и последующий приход христианства.

Мума Пэдурий: совсем как Баба-яга, но в молодости

Мума или Мама Пэдурий («Лесная мать»), она же Пэдуряна, Пэдуроайкэ, Сурата-дин-пэдуре и т. д., — ближайшая родственница славянской Бабы-яги. Как правило, она выглядит уродливой старухой, очень высокой и с волосами до земли, но в некоторых случаях оказывается наполовину женщиной, наполовину мужчиной; иногда — наполовину деревом; в целом же ей доступен любой облик.

В краю Цара Хацегулуй верят, что Мума Пэдурий — опасная старуха и что если наломать в лесу ветки особо пышного кустарника, похожего на метлу, а потом бросить их в огонь, то пламя перекинется на дом и вреда от колдовства в любом случае не избежать. В Буковине считают, что Мума Пэдурий — очень красивая женщина, и там ее называют штима или Потка Пэдурий («Лесное лихо»). Она умеет принимать любой облик. В Олтении кое-где тоже верят в красивую лесную ведьму и называют ее Сурата-дин-пэдуре («Лесная подруга»).

Мума Пэдурий обитает в лесной чаще, в хижине или прямо в дупле какого-нибудь дерева. У нее есть дети — очень тихие дети, поскольку Мума Пэдурий ворует чужие сны и отдает им, ведь иначе эти малыши очень несносные. Как-то раз, если верить преданию, детишки так взбесили маму, что она их прокляла и превратила в рой ядовитых насекомых.

Поскольку Мума Пэдурий в лесу главнее всех, она заботится о деревьях и взращивает их, кормит своим молоком, как младенцев, а также решает, кому из них жить, кому нет. Именно поэтому не стоит удивляться, что иной раз в лесу с виду здоровое дерево падает, а какая-нибудь коряга знай себе растет — просто так решила Мума.

Людей Мума Пэдурий не любит и не упустит возможности причинить им зло, однако чаще всего ей требуется какой-нибудь повод. К примеру, если ночью в лесу путник услышит, как плачет старая женщина, ему следует спросить: «Почему ты плачешь, матушка?» А когда Мума ответит, что ей нечего есть, надо угостить ее хлебом — и можно спокойно идти дальше своей дорогой. Еще говорят, что как-то раз один солдат заблудился в лесу и что пришлось ему заночевать под старым дубом. Он проснулся ночью, услышав, как кто-то зовет его по имени, огляделся по сторонам и увидел, что на ветвях дуба сидит женщина — и от ее голоса собственное тело отказалось ему повиноваться, так что он с огромным трудом сумел вытащить из-под рубахи крестик. Мума Пэдурий, увидев такое, расхохоталась до слез, после чего вытерла глаза длинными патлами и сказала: «Эх, служивый! Пошел бы ты со мной, были бы мы счастливы вместе до скончания веков, а теперь не знать тебе в этой жизни радости!» Так оно и вышло.

Еще одна история про Муму Пэдурий лучше иллюстрирует ее злобный нрав и отчасти напоминает сказку, знакомую всем без исключения, — но, как водится, есть нюанс. Жили-были лесник с женой, и была у них дочка лет десяти-двенадцати. Однажды им понадобилось оставить девочку одну дома, в глухом лесу, и они ей строго-настрого велели за порог не выходить и двери никому не открывать. Но когда стемнело, девочке стало страшно, она расплакалась. Тут с растущего неподалеку дерева спустилась Мума Пэдурий и ласковыми речами уговорила дочку лесника впустить ее. Как вошла Мума в дом, сразу преобразилась. Глаза у нее стали большие, как плошки, и девочка испуганно спросила: