Вадим Бурлак - Москва подземная

В условленный час он явился в дом психиатра. Сонька встретила его в прихожей и попросила дать ей драгоценности, чтобы в будуаре примерить их к вечернему платью.

После секундного замешательства ювелир все же вручил ей шкатулку с украшениями. Очаровательная покупательница ввела его в кабинет доктора, представила и неспешно удалилась, якобы в будуар.

Врач внимательно взглянул на посетителя и задал традиционный для его профессии вопрос:

— На что жалуетесь?

Ювелир слегка удивился и тут же пояснил, что он не пациент, а пришел получить деньги за драгоценности…

Казалось, доктор пропустил это мимо ушей и снова произнес профессиональные вопросы:

— Не было ли у вас в роду душевнобольных? Не случались ли припадки?..

Тут уж ювелир возмутился:

— Вы что, меня за сумасшедшего принимаете?! Некогда мне здесь рассиживаться. Желаю немедленно получить деньги за коллекцию украшений!..

В ответ врач грустно улыбнулся и тихо пробормотал:

— М-да, мадам фон Мель права… — Потом он подал сигнал колокольчиком, и в кабинет ввалились два дюжих санитара.

Не обращая внимания на вопли ювелира, его скрутили и тут же увезли в психиатрическую лечебницу. А Сонька давно уже улизнула из дома психиатра вместе с драгоценностями.

Наконец выяснилось, что за день до этого Золотая Ручка назвалась доктору супругой ювелира Карла фон Меля и пожаловалась на тяжелое психическое расстройство мужа.

— Ему постоянно мерещатся несуществующие драгоценности, и он у каждого встречного требует за них деньги, — заявила она.

Так, потратив на аванс доктору сто рублей, Сонька заполучила драгоценностей более чем на тридцать тысяч.

«На доброе утро»

Имея несколько поддельных или чужих паспортов, Золотая Ручка всегда без проблем останавливалась в дорогих гостиницах. Первым делом она требовала от своих помощников детальный план всех помещений отеля, вплоть до чердаков и подвалов.

Затем Сонька выбирала богатого постояльца и приступала к своему излюбленному приему, который у воров назывался «на доброе утро».

Как правило, в гостиницах совершали кражи с четырех до пяти часов утра — время самого крепкого сна.

При Соньке всегда были войлочные тапочки. Надев их, она беззвучно пробиралась к намеченной жертве и изымала деньги, дорогие часы, портсигары, запонки.

Случалось, что хозяин номера внезапно просыпался. Тогда Золотая Ручка разыгрывала целое представление: начинала устало раздеваться, не обращая внимания на присутствие мужчины. Потом вдруг замечала его, вскрикивала и стыдливо лепетала, что приняла его номер за свой. С извинениями поспешно одевалась и беспрепятственно уходила.

Проделывала это Сонька весьма артистично и убедительно. Бывало, и сам хозяин номера кричал ей вслед извинения.

Благотворительница

Любила Золотая Ручка совершать красивые жесты, о которых потом долго ходили воровская молва и домыслы обывателей.

В номере одной из московских гостиниц она увидела спящего молодого человека. На столике возле кровати лежал револьвер и — прощальная записка. Юноша сообщал матери, что проиграл казенные деньги и собирается застрелиться.

Вид молодого человека и тон записки растрогали Соньку. Она положила на стол все деньги, которые были при ней, и удалилась.

Иногда о бедственном положении какого-то человека Золотая Ручка узнавала из газет и отправляла ему деньги через своих помощников.

Нередко, разъезжая по Москве, она приказывала остановить пролетку и раздавала нищим весьма щедрые подаяния.

Ученица

В детстве Сонька мечтала о театральных подмостках, но выбрала для своей игры иную сцену.

Когда у нее родились дети, она решила: «Не получилось у меня, пусть же дочери станут настоящими актрисами».

Для воплощения этой идеи Золотая Ручка денег не жалела: нанимала дорогостоящих воспитательниц, преподавателей иностранных языков, хороших манер, музыки, хореографии, актерского мастерства.

Сонька добилась своего. Две дочери стали профессиональными актрисами. Свое ремесло она тщательно скрывала от них. О том, что мать — известная воровка, дети Золотой Ручки узнали из газет, когда стали уже взрослыми.

Золотая Ручка нередко разочаровывалась в своих помощниках-мужчинах. Может, поэтому ей захотелось воспитать достойную ученицу. Но в блатном мире поговаривали, что Соньке понадобилась не просто ученица. Задумала она очередную комбинацию, в которой должна участвовать похожая на нее помощница.

В притонах Хитрова рынка нашлась девушка, немного похожая на Соньку, но лет на пятнадцать помоложе.

С помощью грима и париков Золотая Ручка делала из юной обитательницы Хитровки своего двойника.

Для чего? Этого не знали даже те, кто сотрудничал с Сонькой.

Подземелье под «Каторгой»

Воры дали девушке прозвище Серебряная Двойница. А в миру ее звали Анютой. Была она дочкой известного, но не очень удачливого медвежатника Пахома.

С одной стороны, Пахом не бедствовал, да вот беда: что ни дело, то какие-то с ним неприятности приключались. Вскроет, скажем, сейф, а руку поранит. Да так, что несколько месяцев к инструментам не может прикоснуться. Берет несгораемый ящик, набитый акциями, а на следующий день выясняется, что они обесценились, превратились в «фантики».

Родилась и росла дочь Пахома в хитровских притонах. Мать ее умерла, и отец оставил девочку на попечение дальней родственницы, скупщицы краденого.

Мирок, в котором воспитывалась Анюта, красочно описал Владимир Гиляровский: «Ужасен был весь Хитров рынок с его трущобами невообразимыми, по сравнению с которыми его современные ночлежки — салоны! <…>

Тогда в домах, окружающих площадь, были три трактира с меткими названиями, придуманными обитателями трущоб.

Сброд и рабочий люд собирались в „Пересыльном“; нищие и мелкие воры — в „Сибири“, а беглые разбойники и „коты“ со своими „сюжетами“ — в „Каторге“…

В „Каторге“ сыщики узнавали о появлении в Москве беглых из Сибири и уже после выслеживали их логово. В „Каторге“, за этими столиками, покрытыми тряпками, обсуждались планы краж и разбоев, в „Каторге“ „тырбанили слом“ и пропивали после дележа добычу вместе с „тетками“.

Счастливым ворам, успевшим „сторговать“ и швыряющим награбленные и наворованные деньги, „коты“ приводили своих „сюжетов“ и вместе с последними обирали воров».

В этом злосчастном трактире и проживали Пахом и его дочка.

Многие обитатели «Каторги» даже не догадывались, что из его подвала заведения есть тайный лаз, ведущий в подземелье. От Хитровки можно было добраться до Лубянки, Сретенки, Трубной площади и проникнуть в подвалы многих московских зданий.

Гибель медвежатника

Об этом подземелье знали Пахом и Анюта и в одном из закоулков оборудовали тайник. Особых ценностей у них не было, так что прятали там в основном чужое добро. Многие воры доверяли отцу и дочери и не боялись отдавать им на хранение свои ценности.

Частенько Пахом пробирался в различные конторы, страховые кассы, товарищества и компании — через подземные ходы. До этого выяснял, где точно стоит сейф, и по ночам снизу выпиливал кусок пола. Железный ящик проваливался. Если он был небольшим, медвежатник обвязывал его веревками и уволакивал в укромные уголки подземелья. Ну а если попадался слишком тяжелый сейф, то Пахом разделывал его на месте.

Но однажды случилась беда. Не рассчитал старый медвежатник, не успел отскочить — и железный шкаф рухнул на него. Так и скончался Пахом «на производстве». А суеверные воры с Хитровки потом утверждали, что сейфы отомстили медвежатнику. Слишком грязно он их вскрывал.

После смерти отца только Анюта осталась хранительницей подземного тайника. И когда Золотая Ручка взяла девушку под свою опеку, какие-то драгоценности Соньки перекочевали туда.

«Заветный град»

Говоря о Хитровке, невозможно еще раз не вспомнить «короля русского репортажа» — «дядю Гиляя». Так, с симпатией и почтением, величали писателя Владимира Алексеевича Гиляровского собратья по перу, а также пожарные, чиновники, полицейские, студенты и даже босяки — словом, все те, с кем он встречался и о ком писал.

В письме А. С. Суворину Антон Павлович Чехов упоминал своего друга: «Был у меня Гиляровский. Что он выделывал, Боже мой! Заездил всех моих кляч, лазил на деревья, пугал собак и, показывая силу, ломал бревна. Говорил не переставая».

Мужики, наблюдавшие эти сцены, с уважением отзывались о Владимире Алексеевиче:

— По стати — генерал, а по задору — как есть разбойник.

Кто-то в шутку пояснил им:

— Так это и есть генерал всех разбойников!