Владимир Харитонов (составитель) - Сказки англов, бриттов, скоттов
Почему вырвался у него этот возглас — то ли потому, что он пожалел невесту, то ли просто в силу привычки, — он и сам не мог толком объяснить. И только он произнес это, маленький человечек вспыхнул от ярости и разочарования, спрыгнул с балки, на которой сидел, и, выкрикнув пронзительно, словно испорченная волынка: «Я тебя увольняю, Билли Мак Дэниел, а в награду получай!» — дал бедному Билли такого здоровенного пинка в зад, что злополучный слуга растянулся лицом вниз, руки в стороны на самой середине праздничного стола.
Уж если Билли удивился, то можете себе представить, каково было изумление пирующих, когда его так вот бесцеремонно сбросили прямо на них. Но он рассказал им свою историю, и отец Куни отложил в сторону нож и вилку и тут же, не сходя с места и не теряя времени, обвенчал молодых.
А Билли Мак Дэниел отплясывал ринку на их свадьбе, да и выпил немало, что, на его взгляд, было получше танцев.
Дурное место (легенда)
Кое-кто, наверное, и слышал о знаменитых приключениях Дэниела О’Рурка, но немного найдется таких, которые знают, что причиной всех его злоключений над землей и под водой было лишь одно: он заснул под стенами башни пака[8].
Я хорошо знал этого человека. Он жил у подножия Худого Холма, как раз по правую руку от дороги, если вы идете в Бэнтри. Он был стариком, когда рассказал мне свою историю, да, уже стариком с седой головой и красным носом.
Услышал я эту историю из его собственных уст 25 июня 1813 года. Он сидел под старым тополем и потягивал из своей трубки. Вечер был на редкость хорош.
— Меня часто просят рассказать об этом, — начал он, — так что вам я буду рассказывать уже не первому. Видите ли, до того, как стало слышно о Бонапарте и всяком таком прочем, молодые господа часто ездили за границу. Вот и сын нашего лендлорда вернулся из чужих стран, из Франции и Испании. И, само собой, по этому случаю был дан обед, для всех без разбору: для знатных и простых, богатых и бедных.
Что и говорить, в старину господа действительно были господами, вы уж извините меня за такие слова. Конечно, они могли и побранить вас слегка и, может, даже дать кнута разок-другой, да что мы теряли от этого, в конце-то концов? Они были такими покладистыми, такими воспитанными. У них всегда был открытый дом и тысячи гостей. Рентой они нас не донимали. И вряд ли нашелся бы хоть один из арендаторов, кто бы не испытал на себе щедрость своего лендлорда, да и не единожды за год. Теперь уж все не то… Ну, дело не в этом, сэр. Лучше я вам буду рассказывать свою историю.
Так вот, у нас было все, что только душе угодно. Мы ели, пили и плясали. И молодой господин наш пошел танцевать с Пегги Бэрри из Бохерин, — это я к тому, о чем только что говорил вам. Хорошенькой парочкой они были тогда, оба молодые; а сейчас уж совсем сгорбились. Да, так, короче говоря, я, видимо, сильно подвыпил, потому что до сих пор, хоть убейте, не могу вспомнить, как я выбрался оттуда. Хотя выйти-то я оттуда вышел, это уж точно.
Так вот, и, несмотря на это, я все-таки решил про себя: зайду-ка к Молли Кронохан, знахарке, перемолвиться словечком насчет завороженного теленка. И начал переправляться по камням через баллишинохский брод. Тут я возьми да и заглядись на звезды, да еще перекрестился. Зачем? Но ведь это же было на Благовещенье! Нога у меня поскользнулась, и я кубарем полетел в воду.
«Ну, конец мне! — подумал я. — Сейчас пойду ко дну». И вдруг я поплыл, поплыл, поплыл, из последних сил своих, и сам даже не знаю, как прибился к берегу какого-то необитаемого острова.
Я бродил и бродил, сам не ведая где, пока меня не занесло наконец в большое болото. Так наяривала луна, что было светло, точно днем; она сверкала, как глаза у вашей красотки — простите, что я заговорил о ней. Я глядел на восток, на запад, на север и на юг — словом, во все стороны, и видел лишь болото, болото и болото. До сих пор не могу понять, как же я туда забрался? Сердце у меня заледенело от страха, так как я был твердо уверен, что найду там свою могилу. Я опустился на камень, который, по счастью, оказался рядом со мной, почесал в затылке и запел сам себе отходную.
Вдруг луна потемнела. Я взглянул вверх и увидел, как нечто словно движется между мною и луной, но что, решить я не мог. Нечто камнем упало вниз и заглянуло мне прямо в лицо. Вот те на, да это оказался орел! Самый обыкновенный орел, какие прилетают из королевства Керри. Он поглядел мне в глаза и говорит:
— Ну, как ты тут, Дэниел О’Рурк?
— Очень хорошо, благодарю вас, сэр, — отвечал я. — Надеюсь, и вы тоже. — А сам про себя удивляюсь, как это орел заговорил вдруг по-человечески.
— Что занесло тебя сюда, Дэн? — спрашивает он.
— Да ничего! — отвечаю ему. — Хотел бы я снова очутиться дома целехоньким, вот что!
— A-а, ты хотел бы выбраться с этого острова, не так ли, Дэн?
— Именно так, сэр, — говорю я.
Тут я поднимаюсь и рассказываю ему, как хватил лишнего и свалился в воду, как доплыл до этого острова, забрел в болото и теперь вот не знаю, как из него выбраться.
— Дэн, — говорит он, подумав с минуту, — хотя это и очень нехорошо с твоей стороны — напиваться на Благовещенье, но в общем-то ты парень приличный, непьющий, аккуратно посещаешь мессу и никогда не швыряешь камнями в меня или в моих собратьев, не гоняешься за нами по полям, а поэтому — як твоим услугам! Садись верхом ко мне на спину, да обхвати меня покрепче, а не то свалишься, и я вынесу тебя из этого болота.
— А ваша светлость не смеется надо мной? — говорю я. — Слыханное ли дело, кататься верхом на орле?
— Слово джентльмена! — говорит он, кладя правую лапу себе на грудь. — Я предлагаю серьезно. Так что выбирай: или принимаешь мое предложение, или помирай с голоду здесь в болоте! Да, между прочим, я замечаю, что от твоей тяжести камень уходит в болото.
И это была истинная правда, потому что я и сам заметил, как камень с каждой минутой все больше оседал подо мной. Выбора не оставалось. Я всегда считал, что смелость города берет, о чем и подумал тогда, и сказал:
— Благодарю вас, ваша честь, за такую сердечность. Я принимаю ваше любезное приглашение!
Затем взобрался орлу на спину, крепко обнял его за шею, и орел взмыл в воздух, подобно жаворонку.
Тогда я и не предполагал о ловушке, которую он готовил мне!
Выше, выше и выше, бог знает как высоко залетел он.
— Постойте, — говорю я ему, думая, что он не знает верной дороги к моему дому, конечно очень вежливо, потому что кто его разберет — ведь я был целиком в его власти. — Сэр, — говорю я, — при всем моем глубочайшем уважении к мудрым взглядам вашей светлости, я хотел бы, чтобы вы спустились немного, так как сейчас вы находитесь как раз над моей хижиной и можете меня туда сбросить, за что я буду бесконечно благодарен вашей милости.
— Ай да Дэн! — воскликнул он. — Ты что, за дурака меня считаешь? Погляди-ка вниз на соседнее поле, разве ты не видишь двух людей с ружьями? Это не шуточки, ей-ей, когда тебя вот так возьмут да пристрелят из-за какого-то пьяного болвана, которого тебе пришлось подхватить с холодного камня на болоте.
«Черт бы тебя побрал», — подумал я про себя, но вслух ничего не сказал: что пользы было в этом?
Вот так-то, сэр, а он все продолжал лететь вверх и вверх. Через каждую минуту я снова просил его спуститься вниз, но тщетно.
— Скажите, ради бога, сэр, куда вы летите? — спросил я его.
— Попридержи-ка свой язык, Дэн, — говорит он мне. — Займись лучше своими делами, а в чужие не вмешивайся!
— Вот те на, я полагаю, это как раз мое дело! — сказал я.
— Помалкивай, Дэн! — крикнул он.
И больше я ничего не сказал.
Наконец мы прибыли, — вы только представьте себе куда, — на самую луну! Сейчас вы уже не можете этого видеть, но тогда, то есть еще в мое время, на боку у луны торчало что-то вроде серпа.
(И Дэниел О’Рурк концом своей палки начертил на земле фигуру, похожую на серп.)
— Дэн, — сказал орел, — я устал от такого длинного полета. Вот уж не думал, что это так далеко.
— А кто, милостивый государь, — говорю я, — просил вас так далеко залетать? Я, что ли? Не просил я вас разве, не умолял и не упрашивал остановиться еще полчаса назад?
— Теперь говорить об этом поздно, Дэн, — сказал орел. — Я до чертиков устал, а потому слезай-ка с меня! Можешь сесть на луну и ждать, пока я отдышусь.
— Сесть на луну? — говорю я. — Вот на эту маленькую кругленькую штучку? Да я тут же свалюсь с нее и расшибусь в лепешку. Вы просто подлый обманщик, вот вы кто!
— Вовсе нет, Дэн, — говорит он. — Ты можешь крепко ухватиться за этот серп, что торчит сбоку у луны, и тогда не упадешь.
— Нет, не хочу, — говорю я.
— Может, и не хочешь, — говорит он совсем спокойно. — Но если ты не слезешь, мой дружочек, я сам тебя стряхну и дам тебе разок крылом, так что ты живо очутишься на земле и уж костей своих не соберешь, они разлетятся, как росинки по капустным листам ранним утречком.
