Великий Гэсэр - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
и рассек Шара далай, и в бездну
семеро огромных желтых духов
опустились и на дне остались.
Желтую волшебную тростнику
вынул мальчик и взмахнул — и море,
страшное Шара далай, со стоном
в берега свои опять вернулось
и над злыми духами сомкнулось.
Проводивши духов долгим взглядом,
прошептал малыш: “Отныне вечно
будет вам Шара далай темницей:
никогда не выйти вам оттуда
и не причинить несчастья людям!”
Радуясь, что он врага второго
на втором году существованья
победил, малыш у моря
сел на лончака и в путь обратный
тронулся, а после в колыбели
с головой пеленками укрылся,
и до солнца спал — не пробудился.
Стал он что ни день приподниматься,
стал ходить учиться, из пеленок
вырос, говорить пытаться начал, —
на глазах мужал и распрямлялся
этот удивительный младенец.
И тогда Саргал нойон приехал
навестить улус родного брата
и узнать, как обжились в изгнанье
Сэнгэлэн с женою Наран Гохон.
Он увидел, что у них чудесный,
солнечный ребенок народился.
И сказал Саргал нойон: “Настало
время счастья — можно возвращаться
вам обоим в ханское жилище.
А ребенка своего отдайте
мне — я выращу его, как надо”.
Сэнгэлэн с женою Наран Го хон
сына старшему в роду отдали,
чтобы воспитал его, как должно[77].
Посадил Саргал нойон ребенка
пред собою на седло — и мальчик
всю полу переднюю дэгэла,
шелкового ханского халата,
где пообмочил, а где загадил.
Посадил Саргал нойон ребенка
позади себя — и снова мальчик
заднюю полу его дэгэла
всю непоправимо перепачкал.
И Саргал нойон, как ни ругался,
но вонючим до дому добрался.
10. Сопляк Нюргай
У старейшины большого рода,
у Саргал нойона было двое
сыновей: Алтай Шагай[78] и младший
сын Мунгэн Шагай[79], а третьим сыном
стал ребенок бойкий Сэнгэлэна:
Сопляком Нюргаем[80] называли
мальчика в дому Саргал нойона.
Всем троим Саргал нойон однажды
поручил телят пасти — их было
семьдесят упрямцев годовалых.
И Сопляк Нюргай двух старших братьев
начал уговаривать: “Давайте
мы забьем хоть одного теленка —
наедимся мяса хоть однажды,
а ведь мерзнем здесь и голодаем…”
Братья отвечали: “Мы боимся:
мать с отцом рассердятся за это…”
Но Сопляк Нюргай их успокоил:
“Это не печаль — набьем травою
шкуру и на чучело прикрикнем,
и увидите, что дальше будет!”
“Ну, тогда давай!” — сказали братья.
В стаде отловил Нюргай теленка,
ухватил за хвост и резко дернул —
так он тушу вытряхнул из шкуры.
Шкуру наш Нюргай слегка расправил
и, набив травой потуже, крикнул:
“Эй, кургузый, тощий, кыш отсюда!*’ —
чучело теленка, встав на ножки,
к остальному стаду ускакало.
Стали братья пировать, и младший
сам обгладывал худые кости,
а хорошие все старшим братьям
отдавал, — и так вот пастушата
понемногу слопали все стадо.
Как-то мать[81], увидевши Нюргая —
как он воду пил сырую жадно,
удивилась: “Сын, откуда жажда?”
Ей Сопляк Нюргай сказал: “Мы утром
с братьями последнего теленка
съели: жирный был — отсюда жажда”.
Женщина в сомненье: “Неужели?
Я коров доила — тот теленок
рядом прыгал, мать сосать пытался…”
Сын сказал: “А мы травою шкуры
набивали — и пускали в стадо
чучела, они там и резвились…”
“Неужели?!” — женщина вскричала,
побежала к стаду и, увидев,
что у всех телят торчит из зада
старая трава, она затычки
повыдергивала — и телята
шкурами пустыми обернулись.
Разозлилась мать — и трем обжорам
закатила яростную взбучку.
Если бы отец не заступился,
то она бы сыновей забила:
так ее их шалость возмутила.
А Саргал нойон сказал: “Три сына
у меня — три батора достойных:
если укрощать пригон придется,
то кого позвать, всегда найдется!”
Поутру Саргал Алтан Шагая
попросил с собой поехать, чтобы
поглядеть китайские посевы[82].
Сел он на быка-четырехлетку
без кольца в носу — на ездового,
шильями, что к сапогам приладил,
ткнул того под брюхо, и дорога
привела их в лес высокостройный.
И спросил отец Алтан Шагая:
“Как ты думаешь, что можно сделать
из деревьев этих гладкоствольных?”
Сын ответил: “Ну, дома, конечно,
городьбу и всякие постройки”.
Выехали в степь, и снова к сыну
подступил отец: “Что можно сделать
с этим вот отменно ровным местом?”
Сын ответил: “Распахав, засеять”.
Из куста вдруг выпорхнула птичка,
бык перепугался и подпрыгнул —
и Саргал нойон с него свалился:
на земле лежит, как будто мертвый.
Сын захныкал: “Поднимись, отец мой!”
и, наплакавшись, домой вернулся.
Встал Саргал нойон и так подумал:
“Видно, этот вряд ли пригодится,
если час придет — война начнется,
если укрощать врагов придется…”
Поутру Саргал Мунгэн Шагая
попросил с отцом поехать, чтобы
поглядеть китайские посевы.
Сел он на быка-четырехлетку
без кольца в носу — на ездового,
шильями, что к сапогам приладил,
ткнул того под брюхо, и дорога
привела их в лес высокостройный.
И спросил отец Мунгэн Шагая:
“Как ты думаешь, что можно сделать
из деревьев этих гладкоствольных?”
Сын ответил: "Ну, дворцы, наверно,
всякие постройки понаставить".
А в степи опять спросил он сына:
"Что бы с этим местом можно сделать?"
Сын ответил: “Чем-нибудь засеять”.
Из куста опять вспорхнула птичка,
бык перепугался,
