Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции - Сара Айлс-Джонстон
Тем, кто решит не ограничиваться рамками моей библиографии, рекомендую великолепную Early Greek Myth: A Guide to Literary and Artistic Sources («Ранний греческий миф: Путеводитель по литературным и художественным источникам») Тимоти Ганца (Johns Hopkins University Press, 1993). Обширная библиография для античных мифов имеется также на сайте theoi.com – с переводами большинства отрывков, приводимых в каждой статье, а также фотографиями многих произведений античного искусства, на которых изображены соответствующие персонажи или сюжеты. Однако и на theoi.com собраны еще не все мифы.
Для тех, кто уже знаком с греческой мифологией, некоторые подробности сюжетов в моем изложении могут оказаться неожиданностью. Не сомневайтесь, почти у всех таких штрихов есть по крайней мере один источник в виде античного текста или произведения искусства. В тех немногих случаях, когда я добавляю что-то существенно выходящее за рамки античных источников, в примечании это обязательно оговаривается. Эти дополнения ничем не отличаются от тех, что вносили в мифы античные авторы и художники: в те времена мифы постоянно менялись, как в общем, так и в мелочах, поскольку авторы не стеснялись перерабатывать материал, доставшийся им от предшественников.
В начале моей книги приводятся карты, на которых показано, где располагались – как в действительности, так и в воображении – некоторые из основных городов, стран и элементов ландшафта в античные времена. На первой из этих карт изображена Греция с омывающими ее морями и окружающими странами. На второй – путь аргонавтов, более или менее приближенный к тому, как его представляли себе древние (о ряде подробностей мнения расходились; на моей карте путь указан преимущественно по описанию похода у Аполлония Родосского), и некоторые из основных вех в путешествии Одиссея. О местонахождении самых фантастических земель из «Одиссеи», а также о том, где именно герой рыл яму, из которой поил кровью призраки усопших, в древности велись нескончаемые споры. Поэтому здесь я предлагаю читателю дать волю воображению.
Для тех мест, которые существовали в действительности, но на моих картах не указаны, самый надежный справочник – Barrington Atlas of the Greek and Roman World («Баррингтонский атлас греческого и римского мира»), ed. Richard J. A. Talbert (Princeton University Press, 2000). Он имеется в большинстве научных библиотек, а также доступен в виде приложения для iPad (http://press.princeton.edu/apps/barrington-atlas). Кроме того, неожиданно надежным источником географических данных оказалась «Википедия» (главное – правильно выбрать нужную статью из перечня при совпадении значений).
Сводная таблица источников
Когда я ссылаюсь в Примечаниях только на одно произведение того или иного автора, указывается только имя автора (сокращенно) – например, «Аполлод.» означает «Аполлодор, “Мифологическая библиотека”». Когда в Примечаниях упоминается более одного произведения автора, указываются (сокращенно) и названия этих произведений.
Персонажи греческих мифов
Несколько лет назад я писала книгу, в которой рассматривала, как древнегреческие мифы помогали создавать и поддерживать веру в их персонажей – богов и героев – и в божественный мир в более общем смысле (The Story of Myth («История мифов») [Harvard University Press 2018]; прежде всего, главы 3–5). Что-то из сказанного там я вкратце излагаю и здесь, исследуя природу персонажей, которых мы встречаем в древнегреческих мифах.
Создавать и поддерживать веру мифам позволяла, среди прочего, многомодальность богов и героев. То есть персонажи появлялись в произведениях самых разных видов искусства – в эпических поэмах, трагедиях, свадебных песнях, вазописи, скульптуре и так далее. Многомодальность означает, что образ персонажа складывался из всех столкновений с ним в разных произведениях, в результате чего у человека выстраивалось (как правило, неосознанно) индивидуальное представление о нем. То же самое делаем сегодня и мы. У каждого поклонника Шерлока Холмса, например, скорее всего, имеется собственный портрет любимого героя, неосознанно собранный из того, что ему особенно понравилось в образах, воплощенных Бенедиктом Камбербэтчем и Робертом Дауни – младшим; из отложившегося в памяти при чтении рассказов Артура Конан Дойля; из книжных иллюстраций, изображающих Холмса в его фирменной шляпе, и так далее. Мой Шерлок вряд ли окажется как две капли воды похож на вашего, даже если мы с вами смотрели одни и те же сериалы и фильмы и читали одни и те же книги, потому что каждый улавливает, запоминает и хранит в памяти свою выборку из всех этих воплощений. Умственные и эмоциональные усилия, которых требует это вовлеченное выстраивание образа, связывают персонажа с воспринимающим его человеком крепчайшими узами, и такие персонажи укореняются в нашем сознании намного прочнее, чем не обладающие многомодальностью. Поэтому многомодальные персонажи кажутся нам более настоящими, более родными и близкими.
Как это происходило в Античности, я объясню подробнее на примере Тесея. Афинянин мог знать Тесея как безрассудного храбреца, ныряющего в море, чтобы разрешить спор с Миносом (глава 96), как образцового героя, который истребил злодеев, подстерегавших путников на дороге вдоль побережья, и победил Минотавра (главы 94 и 97), как благородного защитника притесненных и гонимых (главы 98 и 101), как демократичного правителя (глава 98), как вспыльчивого отца, крайне несправедливо обошедшегося со своим сыном (глава 99), как героя, побывавшего в Аиде (глава 100), и так далее. Афинянин мог встречаться с этими ипостасями Тесея не только в сказаниях и песнях, но и в произведениях изобразительного искусства, которыми пестрел афинский визуальный ландшафт, а также в культах – либо самого Тесея, либо богов, с ним связанных. Поскольку у каждого человека возникал в сознании свой сотканный из множества значимых для него деталей объемный красочный образ, Тесей оказывался живым и настоящим, будто из плоти и крови.
Еще одно свойство древнегреческих мифов, позволявшее воспринимать персонажей как настоящих, а не вымышленных, – сериальность, дробление их истории на эпизоды, как в наших телесериалах и книжных сериях. Если история выдается по кусочкам и нам приходится ждать неделю, месяц или даже дольше от серии до серии, от выпуска до выпуска, мы невольно вспоминаем персонажей в эти промежутки, думаем о них, обсуждаем с другими. В результате связь между персонажами и аудиторией крепнет не только потому, что персонажи дольше живут в сознании слушателя (читателя, зрителя), но и потому, что они становятся нашим общим культурным кодом: Гарри Поттер (например), которого мы обсуждаем с другими, пытаясь угадать, что он будет делать в следующей части саги, кажется нам более реальным, чем персонаж, которого мы не обсуждаем.
В Древней Греции такой сериальностью отличались многие мифы, поскольку поэтические произведения, с помощью которых распространялись мифологические сюжеты, зачастую доносили до публики лишь часть истории. Допустим, на празднествах певец или сказитель поведал собравшимся о каком-то одном эпизоде из странствий Одиссея – о встрече с Цирцеей или о спасении Навсикаей, и о другом эпизоде слушатели узнают, только когда другой певец или сказитель возьмется им этот эпизод живописать. Так от «выпуска» к «выпуску» у слушателя складывалась история и пополнялись знания об Одиссее, а в промежутках он продолжал думать о герое и его приключениях.
Помимо многомодальности мифологических персонажей и сериальности самих мифов, было и третье свойство, способствовавшее восприятию персонажей как живых и подлинных. Но, чтобы осмыслить его, нам придется рассмотреть не отдельного персонажа или историю, а весь массив древнегреческих мифов как единое целое. И тогда мы поймем, что персонажи тесно связаны между собой и эти связи сплетаются в плотную сеть. Вот Ясон созвал в поход аргонавтов, среди них был и Геракл – правнук Персея, убившего Медузу, которая родила Пегаса, на котором Беллерофонт сражался с Химерой, мать которой (Ехидна) была
