Неонила Криничная - Легенды. Предания. Бывальщины

— Ты куда пошел?

— А я пошел за коровами: у меня коров нету.

А он говорит:

— И я за коровами.

— Давай, Иван Федорович (а другой — Андрей Степанович называли), давай закурим, у меня табак-то есть, а спички нету.

— А у меня, — говорит, — табак и спички есть, давай закурим.

Закурили и пошли.

Шли-шли-шли. Коровушки-то, две коровы, ходят на этом месте — звонит.

— Ну-ко, слушай: звонок (звонит один за другим).

Токо:

— Наши-те ребята на бесёду поехали.

— Да како на бесёду? Кака тут бесёда?

— Пойдем дальше, пойдем.

Вышли на горушку — дом стоит.

Скажет (Андрей Степанович. — Н. К.):

— Я век прожил да здесь дома не видал, не было его.

Видит, наши ребята танцуют: гармошка («Тут, — говорит, — дом, гармошка»), и разговаривают так вовсю, играют. И поинтересовался. Оперся я так о двери и стою, говорит. Смотрю, как пляшут, танцуют. Гармонь играе, танцуют с девушкамы, хоть того больше.

А тот:

— Зализь.

— Да отступись, да не зализу.

— Зализь, не бойся.

— Нет! Ой, господи Иисусе Христе, — скажет, — сыне божий, век я прожил — да здесь фатеры не бывало, а тут как фатера откуда-то взялась!

Токо проговорил — нигде ничего нет: ни бесёды нет, ни Ивана Федорова нету моего. Сейгод токо щелья такая большая, и между щелья равнинуша (полянка на дне расщелины. — Н. К.), вот как дверь, такая.

Одной рукой упёршись в одну кромку, другой — в другую кромку, стою и смотрю как в щель на бесёду. Скажет: «Как бы переступил я всё… порог да в эту бы пропасть ухнул (веревку спускали потом туда — конца не хватало)», — говорит.

Дак я, скажет, скорее домой:

— Да бог с ним, с товарищем; да бог с ними, с коровами; да бегу домой сам без себя.

…А Иван Федорович в этот день никуда из дому не уходил.

Была деревня большая. В этой деревне много девок было. А их на бесёду никто не пускает, они взяли выстроили избу у озера. Ходят вечер, другой и третий — никто из парней к ним на бесёду не идет. Вот они промеж собой толкуют: «Хошь бы кто из озера пришел на бесёду!»

Вот с вечера прикатило ребят к ним партия человек в двадцать. Все сдобные такие, с тальянками, при часах, в калошах, ну и давай поигрывать с девками.

А у одной у девки была принесена девочка маленькая, лет пяти-шести. Та сидела на печке и все смотрела. Ну и стала звать эту девку:

— Нянька, иди сюда-то!

Вот ена подошла. Она и указывает:

— Гляди-ко, нянюшка, глаза-то какие у них вдоль лица и зубы, как железные.

— Как бы нам идти?

— А вот как: я буду проситься до ветру, а ты выведешь меня — в то время и уйдем.

Ну, маленько посидели. Эта девчоночка и запросилась до ветру, а они не отпускают этой девки идти с ней.

— Что вы, — говорит, — отпустите! Прищемите мне хоть сарафан в дверях, никуда я не уйду.

Вот они взяли выпустили, прищемили подол в дверях, а она сейчас лямки скинула с плеч, ребенка на плечи и давай бежать. Прибегает к байне, видит, один гонится за ней — догоняет, а она сейчас в байну. Вбежала в байну и говорит:

— Господин хозяин, оборони от напрасной смерти!

Сама скокнула на полок. Вот в то время хозяин байны выскочил из-под полка драться с парнем. Дрались-дрались, потом спел певун. Эти оба пропали, а она в это время стала и домой ушла. Утром хватились других девок мужики, никого домой нету. Направились туда. Пришли на бесёду, а там только косьё да волосья — больше ничего нету.

Мама рассказывала. Тоже у нас там липа растет — лапти плетут. Раньше в лаптях же ходили, бедно народ жили.

Ну и старик сидит и заплетает лапоть. И пришел сосед-старик и говорит:

— Ты кому это такой большой лапоть заплетаешь?

— Черту, — говорит.

Но и он засиделся до двенадцати. Двенадцать часов уж подходит время, ночью. Подъезжает на сивой лошади человек. Высокий, прямо вот под верхне стекло, И говорит:

— Ну-ка, дедушка, ты мне пообещал лапти сплести. Дак давай!

А он уж последний лапоть на пятку сганивает и концы эти обрезыват.

— Сейчас, — говорит, — готовый будет второй лапоть.

Закончил, обрезал кончики-то, которы остались, связал парой и в окошко подал.

Тот забрал и поехал. Слыхать, как конь топает ногами-то. Вот.

Это, говорит, сущая правда. Черт! Он его помянул…

Жил-был старик, да такой горькой пьяница, что и сказать нельзя. Вот забрался он как-то в кабак, упился зелена вина и поплелся во хмелю домой, а путь-то лежал через реку, подошел к реке, не стал долго думать, скинул с себя сапоги, повесил на шею и побрел по воде. Только дошел до средины — спотыкнулся о камень, упал в воду, да и поминай как звали!

Остался у него сын Петруша. Видит Петруша, что отец пропал без вести, потужил, поплакал, отслужил за упокой души панихиду и принялся хозяйничать. Раз в воскресный день пошел он в церковь богу помолиться. Идет себе по дороге, а впереди его тащится баба: шла-шла, спотыкнулась о камешек и заругалась:

— Кой черт тебя под ноги сует!

Петруша услыхал такие речи и говорит:

— Здорово, тетка! Куды путь держишь?

— В церковь, родимый, богу молиться.

— Как же тебе не грешно: идешь в церковь богу молиться, а поминаешь нечистого! Сама спотыкнулась, да на черта сваливаешь…

Ну, отслушал он обедню и пошел домой. Шел-шел, и вдруг откуда ни возьмись — стал перед ним молодец, поклонился и говорит:

— Спасибо тебе, Петруша, на добром слове!

— Кто ты таков и за что благодарствуешь? — спрашивает Петруша.

— Я дьявол, а тебе благодарствую за то, что как спотыкнулась баба да облаяла меня понапрасну, так ты замолвил за меня доброе слово.

И начал просить:

— Побывай-де, Петруша, ко мне в гости. Я тебя во как награжу! И серебром и златом, всем наделю!

— Хорошо, — говорит Петруша, — побываю.

Дьявол рассказал ему про дорогу и пропал в одну минуту, а Петруша воротился домой.

На другой день собрался Петруша в гости к дьяволу. Шел-шел, целых три дня шел, и пришел в большой лес, дремучий да темный — и неба не видать! А в том лесу стоял богатый дворец. Вот он вошел во дворец, и увидела его красная девица — выкрадена была нечистыми из одного села, — увидела его и спрашивает:

— Зачем пожаловал сюда, доброй молодец? Здесь черти живут, они тебя в клочки разорвут.

Петруша рассказал ей, как и зачем попал в этот дворец.

— Ну, смотри же, — говорит ему красна девица, — станет давать тебе дьявол золото и серебро — ты ничего не бери, а проси, чтоб подарил тебе того самого ледащего коня, на котором нечистые дрова и воду возят. Этот конь — твой отец. Как шел он из кабака пьяной да упал в воду, черти тотчас подхватили его, сделали своей лошадью да и возят теперь на нем дрова и воду!

Тут пришел тот самый молодец, что звал Петрушу в гости, и принялся угощать его всякими напитками и наедками. Пришло время отправляться Петруше домой.

— Пойдем, — сказал ему дьявол, — я наделю тебя деньгами и славной лошадью, живо до дому доедешь.

— Ничего мне не нужно, — отвечал Петруша, — а коли хочешь дарить — подари ту ледащую клячонку, на которой у вас дрова и воду возят.

— Куда тебе эта кляча! Скоро ли на ней до дому доберешься, она того и смотри околеет!

— Все равно, подари. Окромя ее, другой не возьму!

Отдал ему дьявол худую клячонку. Петруша взял и повел ее за узду. Только за ворота, а навстречу ему красная девица:

— Что, достал лошадь?

— Достал.

— Ну, доброй молодец, как придешь под свою деревню — сними с себя крест, очерти кругом этой лошади три раза и повесь ей крест на голову.

Петруша поклонился и отправился в путь. Пришел под свою деревню — и сделал все, что научила его эта девица: снял с себя медный крест, очертил кругом лошади три раза и повесил ей крест на голову. И вдруг лошади не стало, а на месте ее стоял перед Петрушей родной его отец. Посмотрел сын на отца, залился горючими слезами и повел его в свою избу. Старик-ат три дня жил без говору, языком не владал. Ну, после стали они себе жить во всяком добре и счастии. Старик совсем позабыл про пьянство и до самого последнего дня ни капли вина не пил.

В одной деревне жил мужик. Он занимался охотой. Раз в зимнее время поехал за сеном. Наклал сена воз. Идет обратно домой, а у него было взято ружье с собой. Видит — бежит ласка. Он выстрелил. Убил ее, шкуру снял, положил на воз, а мясо бросил. Обернется назад — бежит ласка без шкуры за ним вслед и говорит:

— Подай мне шкуру.

Три раза она к нему подбегала. Четвертый раз подбегает и говорит:

— Подай мне добром шкуру, а нет — сама возьму!

Он взял шкуру и бросил и сказал:

— Что за диво?!

Она ему отвечает: