Томас Мэлори - Смерть Артура

– Сказать-то всякое можно, – отвечал сэр Ламорак, – но сегодня в честном поединке я выказал себя лучшим рыцарем, нежели он.

И вот ринулись они друг на друга, сшиблись и оба рухнули наземь, и тогда перетянули они наперед щиты, обнажили мечи, и два часа длился у них богатырский могучий бой. Под конец спрашивает сэр Белианс, как его имя.

– Сэр, мое имя – сэр Ламорак Уэльский.

– Ах, – сказал сэр Белианс, – ты и есть тот самый человек, кого я пуще всех ненавижу, ибо, спасая твою жизнь; я погубил моих сыновей, а теперь ты еще убил моего брата сэра Фролла. – Увы! Разве могу я примириться с тобой? Так защищайся же! Сегодня ты умрешь, тут уж ничего ни поделать, ни поправить нельзя.

– Увы! – молвил сэр Ламорак, – я должен был бы признать вас, ведь вы – тот самый человек, кто сделал мне добра больше всех на свете.

И с тем опустился сэр Ламорак на колени и стал просить у него прошения.

– Вставай! – отвечал сэр Белианс, – не то я зарублю тебя на этом самом месте коленопреклоненного!

– В том нет нужды, – сказал сэр Ламорак, – ведь я сдаюсь вам, и не от страха перед вами и вашей мощью, а из-за доброты вашей, которая не позволяет мне с вами сражаться. Поэтому прошу вас, во имя Господа и рыцарской чести, простите мне все, чем я вас обидел!

– Увы! – воскликнул сэр Белианс. – Подымись с колен, а иначе я зарублю тебя безо всякой пощады!

И снова завязался меж ними бой, они наносили один другому раны, так что вся земля была окровавлена, где они рубились. Но вот наконец сэр Белианс отступил назад и тихонько присел на пригорок, ибо он был совсем обескровлен и обессилел и не мог уже больше стоять на ногах.

Тут закинул сэр Ламорак свой щит за спину, подошел к нему и спрашивает:

– Ну, как дела?

– Хорошо, – отвечает сэр Белианс.

– Так-то, сэр, и все же я окажу вам милосердие в ваш трудный час.

– Ах, рыцарь, – говорит сэр Белианс сэру Ламораку, – ты просто глупец. Будь ты у меня в руках, как я сейчас в руках у тебя, я бы тебя убил. Но благородство твое и доброта столь велики, что мне ничего не остается, как только забыть все то зло, какое я на тебя держал.

И сэр Ламорак опустился перед ним на колени, отстегнул прежде его забрало, а потом свое, и они поцеловались, плача обильными слезами. Пеле того сэр Ламорак отвел сэра Белианса в монашескую обитель, что была там поблизости, и не покинул его, покуда он совсем не поправился. И они поклялись, что никогда больше не станут биться друг против друга.

После этого сэр Ламорак отправился в путь и прибыл ко двору короля Артура.

Здесь кончается повесть о сэре Ламораке и сэре Тристраме и начинается повесть о славном рыцаре по прозванию сэр Лакот Мальтелье Худая Одежка.

* III *

Прибыл ко двору короля Артура однажды юноша могучего сложения и в богатых одеждах и пожелал получить от короля посвящение в рыцари. Но поверх всего на нем был надет короткий плащ, который болтался вкривь и вкось, хотя и был скроен из богатой золотой парчи.

– Как ваше имя? – спросил юношу король Артур.

– Сэр, мое имя – сэр Брюн Черный, и в недалеком времени вы удостоверитесь, что я высокого рода.

– Может статься, что и так, – сказал Кэй-Сенешаль, – но пока что вас в насмешку будут звать Лакот Мальтелье, что значит Худая Одежка.

– Ты просишь немалого, – продолжал король Артур. – А что за причина тебе носить этот парчовый плащ?

– Есть у меня, сэр, на то причина, – отвечал тот. – Был у меня отец, благородный рыцарь, и однажды поехал он в лес на охоту. Там случилось ему лечь и уснуть, а тем временем проезжал мимо рыцарь, издавна бывший ему врагом. Он увидел, что отец мой крепко спит, и зарубил его насмерть, а на нем тогда был вот этот самый плащ. Потому-то он и сидит на мне так криво, ибо как я нашел его порезанным, так и не чинил и не буду чинить. И потому-то, в память о гибели моего отца, я ношу его, пока не отомщу. И как прославлены вы благороднейшим из королей на свете, я прибыл к вам, дабы от вас принять посвящение в рыцари.

– Сэр, – сказали сэр Ламорак и сэр Гахерис, – в самом деле, его следует посвятить в рыцари, ибо по виду его и погадкам можно сказать, что он окажется рыцарем доблестным и могучим. Ведь помните, сэр, таким же был и сэр Ланселот, когда явился впервые сюда ко двору, и мало кто из нас тогда ведал, откуда он приехал. А теперь он явил себя достойнейшим мужем на свете, всему вашему двору и Круглому Столу он слава и опора, как ни один другой рыцарь.

– Это правда, – сказал король. – Завтра по вашей просьбе я посвящу его в рыиари.

А наутро подняли в лесу охотники матерого оленя, и король Артур с дружиной своих рыцарей поскакал туда, чтобы убить оленя. Юноша же, которому сэр Кэй дал прозвище Худая Одежка, остался с королевой Гвиневерой.

А там, в каменной башне, содержался ужасный лев, и нежданно-негаданно случилось, что он вырвался на волю и ворвался к королеве и ее рыцарям. При виде льва закричала королева, бросилась бегом, моля своих рыцарей о спасении. Но там остались лишь двенадцать рыцарей, остальные же все обратились в бегство.

И сказал тогда Худая Одежка:

– Вижу я, что не все еще трусливые рыцари перебиты.

И он обнажил меч и вышел на льва. Лев разверз свою пасть и ринулся на него, разя лапами и грозя смертью, но он в ответ обрушил ему меч посередь лба, так что рассек голову на две половины, и рухнул лев наземь и издох.

Тут же оповестили королеву, что юноша, получивший от сэра Кэя прозвище Худая Одежка, убил страшного льва, а тут как раз и король Артур воротился из леса, и королева поведала ему все об этом приключении. Порадовался король и говорит:

– Клянусь головой, он еще покажет себя настоящим рыцарем, преданным и верным своему слову!

И с тем без промедления король возвел его в рыцари.

– А теперь, сэр, – сказал вновь произведенный рыцарь, – я прошу вас и всех рыцарей этого двора, зовите меня не иначе как Лакот Мальтелье Худая Одежка; раз уж сэр Кэй дал мне это имя, так и желаю я называться.

– Пусть будет по-вашему, – отвечал король.

В этот же самый день прибыла туда ко двору девица, и привезла она большой черный щит, а посередине на нем была изображена белая рука, сжимающая меч, других же знаков и украшений на щите не было. Увидел ее король Артур и спрашивает, откуда она и зачем приехала.

– Сэр, – она отвечала, – я долго скакала с этим щитом, много дней была в пути, многими дорогами ехала, и вот для чего явилась я к вашему двору: жил в наших краях рыцарь, которому принадлежал этот щит. Некогда, чтобы завладеть этим щитом, он совершил великие бранные подвиги. Но по воле несчастного случая встретился с ним однажды в пути другой могучий рыцарь, и в долгом и жестоком поединке нанесли они друг другу тяжкие раны без счета, так что под конец, обессилев, согласились разойтись. Вскоре владелец этого щита почувсгвовал, что умирает и что нет ему спасенья, и тогда он приказал мне отвезти щит ко двору короля Артура и просить, чтобы какой-нибудь добрый рыцарь взял его щит и завершил его подвиг.

– Ну, что скажете вы на такую просьбу? – спросил король Артур. – Найдется ли средь вас один, кто готов взять этот щит?

Но ни один из них не произнес ни слова. Тогда взялся за щит сэр Кэй и поднял его над головою.

– Сэр рыцарь, – спросила девица, – как ваше имя?

– Да будет вам ведомо, что имя мое – сэр Кэй-Сенешаль – и оно прославлено повсеместно.

– Сэр, – сказала девица, – положите щит. Этот щит не про вас. Ибо рыцарь, коему он достанется, должен быть получше вас.

– Девица, – отвечал сэр Кэй, – я и взял-то ваш щит вовсе не для того. Пусть едет с вами тот, кому захочется, я же никуда не поеду.

И долго еще стояла та девица, не говоря ни слова и лишь обводя взглядом всех собравшихся там рыцарей. Под конец заговорил юный рыцарь Лакот Мальтелье и сказал так:

– Любезная девица, я готов принять этот щит и взять на себя незавершенный подвиг, если только я буду знать, куда мне держать путь. Ибо я лишь сегодня посвящен в рыцари и хочу, чтобы это приключение досталось мне.

– А как ваше имя, прекрасный юноша? – спросила девица.

– Мое имя, – он отвечал, – Лакот Мальтелье.

– И верно, подходит тебе это имя, – сказала девица, – ты – рыцарь в худой одежке! Только знай: если ты настолько смел, что навесишь на себя этот щит и последуешь за мною, быть и коже твоей продырявленной не хуже плаща.

– Что до этого, – отвечал Худая Одежка, – то, если буду порублен, у вас я не стану просить снадобий для исцеления!

Тем же часом явились вдруг ко двору двое пажей, ведя под уздцы двух боевых скакунов, а также неся доспехи его и копья. Он облачился без промедления и стал прощаться.

– Сэр, – сказал король Артур, – нам нежелательно, чтобы вы брались за столь опасное приключение.

– Сэр, – отвечал Худая Одежка, – приключение это досталось мне, и оно – первое в моей жизни. Я взялся за него – и не отступлюсь, что бы меня ни ждало.