Феликс Лопе де Вега - Собака на сене
Рикардо
Всего тяжелеВ почтовый день растянутый визит.
Диана
Вы очень милы.
Рикардо
Если б в самом деле!
(Тихо к Сельо.)
Ну, Сельо, что ты скажешь?
Сельо
Что онаВаш страстный пыл вознаградит сполна.
Уходят Рикардо и Сельо.
Веласкес. Кузница Вулкана.
1630 г. Прадо (Мадрид)
Явление семнадцатое
Диана, Теодоро.
Диана
Написали?
Теодоро
Да, причемВышло плохо, — видно сразу:Я работал по приказу.
Диана
Покажите.
Теодоро
Вот.
Диана
Прочтем.
(Читает.)
«Кто любит вслед чужой любви, тот жаден,В нем завистью зажжен сердечный пыл;Кто сам себе блаженство не сулил,К чужому счастью остается хладен.
Но если наш возлюбленный украденСоперницей, — скрывать любовь нет сил;Как кровь к лицу из потаенных жил,Призыв к устам стремится, беспощаден.
Но я молчу, чтоб низость высотуНе оскорбила. Я остановился,Не преступив заветную черту.
И без того довольно я открылся;Забыть о счастье я мудрей сочту,Иначе могут счесть, что я забылся».
Диана
Вы, право, всех затмите скоро!
Теодоро
Вы надо мной смеетесь?
Диана
Нет.
Теодоро
Скажите правду.
Диана
Мой ответ:Вы победили, Теодоро.
Теодоро
Увы, я вижу — есть причина,Чтоб я забыл покой и сон:Слугу не терпят, если онКой в чем искусней господина.Один король сказал вельможе:«Я озабочен, и весьма.Я сочинил проект письма;Прошу вас, сочините тоже.Что будет лучше, я пошлю».Вельможа бедный постарался,И текст письма ему удался,Как не удался королю.Увидев, что его письмуВластитель отдал предпочтенье,Он погрузился в размышленье,Шагая к дому своему.«Бежим скорей, — сказал он сыну, —Меня ужасный ждет конец».Сын попросил, чтобы отецХотя бы объяснил причину.«Король узнал, — сказал вельможа, —Что я искуснее, чем он».Вот я, сеньора, и смущен:Моя история похожа.
Диана
О нет, и если приз назначенБесспорно вашему письму,То это только потому,Что этот облик так удачен.Похвал назад я не беру,Но я при этом не сказала,Что я отныне потерялаДоверье к моему перу.Хотя, как женщина, конечно,Я рассуждаю наобум,И мой несовершенный умСудить не может безупречно.Но вот плохое выраженье:«Молчу, чтоб низость высотуНе оскорбила». Я прочтуВам небольшое наставленье:Любовью оскорбить нельзя,Кто б ни был тот, кто грезит счастьем;Нас оскорбляют безучастьем.
Теодоро
Любовь — опасная стезя.Мы помним участь Фаэтона[2]И крыл Икара тщетный взмах:Один на золотых коняхС крутого сброшен небосклона,Другого солнце опалилоИ свергло на морское дно.
Диана
Будь солнце женщиной, оноЕдва ли так бы поступило.Любовь — упорство до конца;Ища вниманья знатной дамы,Усердны будьте и упрямы:Не камни — женские сердца.Письмо я уношу с собой;Мне перечесть его охота.
Теодоро
Но в нем нелепостям нет счета.
Диана
А я не вижу ни одной.
Теодоро
Вы так добры! О, если б вечноВзамен я ваше мог хранить!
Диана
Ну, что ж… Хоть лучше, может быть,Порвать его.
Теодоро
Порвать?
Диана
Конечно.То невеликая потеря,Теряют больше иногда.
(Уходит.)
Явление восемнадцатое
Теодоро.
Теодоро
Ушла. Казалось — так горда!Смотрю, глазам своим не веря.Так неожиданно и смелоВ любви признаться, как она!Но нет, такая мысль смешна,И здесь совсем не в этом дело.Хотя бывало ли когда,Чтоб с этих строгих уст слетало:«В такой потере горя мало,Теряют больше иногда»?«Теряют больше…» Боже мой,Понятно, кто: ее подруга.Нет, глупость, жалкая потуга,И речь идет о ней самой.И все же, нет! Она умна,Честолюбива, осторожна;Такая странность невозможна;Она к другому рождена.Ей служат первые сеньорыНеаполя, я не гожусьВ ее рабы. Нет, я боюсь,Что здесь опасней разговоры.Узнав мою любовь к Марселе,Она, играя и дразня,Хотела высмеять меня…Но что за страхи, в самом деле?У тех, кто шутит, никогдаТак густо не краснеют щеки.А этот взгляд и вздох глубокий:«Теряют больше иногда»?Как роза, рдея изнутриИ вся блестя росою зыбкой,Глядит с пурпуровой улыбкойНа слезы утренней зари,Она в меня вперяла взгляд,Залившись огненным румянцем.Так пламенеющим багрянцемЛаниты яблока горят.Так как же все же рассудить?Признаться, рассуждая строго,Для шутки — это слишком много,Для правды — мало, может быть.Остановись, мое мечтанье!Каким величьем бредишь ты!..Нет, нет, единой красотыМеня влечет очарованье.На свете нет такой прекрасной,Такой разумной, как она.
Явление девятнадцатое
Марсела, Теодоро.
Марсела
Ты здесь один?
Теодоро
И нам данаМинута встречи безопасной.Но для тебя, моя Марсела,Со смертью я вступил бы в бой.
Марсела
Я, чтоб увидеться с тобой,Сто жизней отдала бы смело.Всю ночь одна я просидела,Как птица, ожидая дня;И я шептала, взор склоня,Когда за гранью небосклонаЗаря будила Аполлона[3]:«Мой Аполлон, ты ждешь меня!»Вчера здесь все ходило кругом:Графиня позабыла сон,И был строжайший учиненДопрос прислужницам и слугам.Моим завистливым подругам,Чтобы мою затронуть честь,Был случай все сказать, как есть.Когда ты вместе с кем на службе,Не верь его сердечной дружбе:Все в этой дружбе — ложь и лесть.Так с нашим кончено секретом.Диана, раз она — луна,Мешать любовникам должна[4]И озарять их тайны светом.Но обернулось все при этомДля нас удачно, и весьма.Я подтвердила ей сама,Что наша свадьба будет скоро,И не таила, Теодоро,Что от тебя я без ума.Попутно я превознеслаТвой нрав, и слог, и дарованья;Она, в порыве состраданья,Была душевна и мила,Удачным выбор мой нашла,Удачней всякого другого,И тотчас же дала мне слово,Что поскорей поженит нас:Так умилил ее рассказО муках сердца молодого.Я думала — она взбесится,Поставит вверх ногами дом,И мы с тобою пропадем,И остальным не схорониться.Но кровь великих в ней струится,И ум высокий в ней живет;Он дал себе во всем отчетИ оценил твои заслуги.Поистине блаженны слугиУ рассудительных господ!
Теодоро
