Автор неизвестен - Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов

ВЕРНЕР ФОН ГОМБЕРГ

Что случилось со мной? Помутился мой взор,По земле я брожу очумело.Этот рот — он пылает, что в поле костер!Не сравнимо ни с чем ее тело!Мне себя не унять, страсти не побороть.Нет таких совершенств, что ей не дал господь:Он на розах вскормил ее жаркую плоть!

Отчего ж недостойнейншй плут и дуракСмеет с нею вкушать наслажденья,А до гроба ей преданный рыцарь никакНе добьется ее снисхожденья?Справедливость загублена в нашем краю.Побеждает бесчестный в любовном бою.Как сумел этот черт оказаться в раю?!

О господь, твоя воля превыше всего!Перед нею и сильные — слабы.Сделай так, чтоб она разлюбила егоИ меня — не его! — предпочла бы!Лишь тогда, под твоей благодатной рукой,На горючей земле обрету я покойИ поверю, что род не погибнет людской. 

ГЕНРИХ ГЕТЦБОЛЬД ФОН ВАЙСЕНЗЕЕ

Славься, денечек, когда мой дружочек —Ах, вспоминаю опять и опять! —Ротиком жгущим, к играм зовущим,Пролепетал сокровенное: «В пять!»

Алые губки верной голубкиЯ целовал, целовал без конца.Так отчего же, праведный боже,Разъединились наши сердца?

Вспомню и млею: снега белееШейка лебяжья и ручка ее.Мучусь тоскою... Нет мне покою...И на земле без нее — не житье! 

ОСВАЛЬД ФОН ВОЛЬКЕНШТЕЙН

«Я за полночь слышу, как тянет прохладной травойИ ветер шуршит из предутренней мглы луговой,Который, как я понимаю, зовется норд-остом.Я, стражник, — послушайте! — я говорю вам: грядетРассвет из клубящейся чащи лесов и вот-вотЗаря разольется по кронам деревьев и гнездам.Разносятся трели певцов из зеленых кустов —Чижей, соловьев, долгоносиков, черных дроздов,Долины и горы внимают их громкому пению.И ежели кто-то в местечке укромном лежит,Кто ночь удовольствию отдал, пускай поспешит —Не время, не время любовному уединению!»

А дева спала непробудно в постели,И юноша спал, не внимая совету,И если бы птицы в листве не запели,Они бы едва ли проснулись к рассвету.И дева пустилась рассвет упрекать:«Не можете ль вы, господни, подождатьИ честь соблюдать, как положено по этикету!»

Накидочку белую быстро она подалаВозлюбленному и капризно рукой повела.«Взгляни-ка на небо,— сказала,— не скоро ль светает?»И юноша встал, и окно широко распахнул,И только на небо, как дева просила, взглянул:«О боже,— воскликнул,— и вправду рассвет наступает!»Рассвет пробивался сквозь толщи невидимых сфер,И в зареве ярком свой блеск потушил Люцифер,Со светом теряя и чары свои, и заклятья.И юноша деву привлек и вздохнул тяжело:«Ах, душенька, и получаса еще не прошло,Как мы неразлучно, казалось, смыкали объятья».

И вновь они стали стенать и молить,Минуты вымаливать, млея от страсти,—Как будто их хочет рассвет разлучить,—И солнца боялись, и ждали напасти.Она говорила: «Возлюбленный мой,Останься минуту-другую со мной,Пусть будет что будет, любимый, я вся в твоей власти!»

И в то же мгновенье пронзительно рог затрубил —Увы, это стражник, очнувшись, приход возвестилВосточного гостя в слепящем глаза одеянье.И дева, увидев, как сделалось всюду светло:«Ах, солнце,— воскликнула,— как ты некстати взошло,Куда бы приятней ты было в закатном сиянье!К чему, в самом деле, мне блеск ослепительный твой?Достаточно было б мерцанья звезды голубойНа небе ночном, чтоб исполнилось неисполнимое!»А юноша лишь рассмеялся: «Ах, радость моя,И рад бы — да солнцу не властен приказывать я,Любовью томясь, я тебя покидаю, любимая».

«Постой же,— взмолилась она,— подожди!Ты видишь, и я, как в горячке, пылаю.Ты душу мне вынул — так не уходи.Побудь, я о большем уже но мечтаю!»II разом прильнули... II что тут сказать?И рук не могли... не могли оторвать.«Прощай, моя радость, прощай... я тебя покидаю...» 

Оттаяло и сердце от тоски.Как только побежали ручейкиИ снег слежалый облаком нависНад Зейзеральпом брезжущим и Флакком.Проснулись испарения земли,И русло все потоки обрели,Из Кастельругта в Эйзак, вниз и вниз,По склонам ниспадая и оврагам.Я слышу, как пичуги по лесамВокруг Гауенштейна, там и сям,Уже, прочистив горла, издаютКакие-то немыслимые трелиОт «до» и вверх — все выше, выше — к «ля»,II так ноют, как будто вся земля,Все голоса ее, весь гам и гуд,По капельке слились в одной капелле.

Оттаяло и сердце от тоски,Как только соловей из-за рекиС неделю после пахотных работУ Матцена защелкал над лугами.Четырежды я видел их обряд,Где пара с парой, распушив наряд,Как кошки, затевали хороводИ пробовали землю коготками.А вы, кто зиму просидел в норе,Возрадуйтесь и вы своей поре,Которую несет нам месяц май,Оставьте ваши логова и норы!Ищите каждый пастбище свое —Ты, подъяремный скот, и ты, зверье,—Для каждой твари сыщется свой край,Где луг не мят и свет не застят горы! 

«Ату их!»—Лионгарт фон Волькенштейн,И Освальд, и Георг фон ВолькенштейнТак сорвались, оставив Грёйфенштейн,Что смельчаки от страха дали деру.

Мы не дали опомниться врагамИ по горам прошли, как ураган.К чему мечи и шлемы дуракам?Что им в обузу, нам придется впору!

А их лачуги, утварь и зерноС полями мы спалили заодно,Ты, герцог Фридрих, наш должник давно,—Так расплатись сполна по уговору!

От перестрелки звон стоял в ушах.Вблизи Раубенштейна в камышахСхватился кое-кто на бердышахИ был пробит болтом из арбалета.

Крестьяне из Сент-Йоргенской земли —Канальи! — нас едва не обошли,Но нам раубенштейнцы помогли —Да будет верной выручка соседа!

Метание и гром, пальба и гам.Мышиный треск пошел по чердакам.А ну, на корм их красным петухам,Живее, рыцарь, смерть или победа!

Уже зарнтальцы, йенцы, всякий сброд,Спешили с гор, а мельтенцы в обход,Но мы их силу в слабость обратили:Коней поворотили — и вперед! 

Ну ладно, разойдемся спать!Слуга, свечу! Да проводи нас,Чтоб не споткнуться где неловко.Еще мы можем постоять,Как нас ни валит ночь-бесовка!И если поп какой иль татьЖен захотел бы испытать —Вот началась бы потасовка!

Бокалы выше! Решено,В бутылях капли не оставим,Допьем, друзья, что не успели,И над собой увидим дно!Иль не мужи мы, в самом деле?Иль в руки отдает вино?А в ноги вступит — все равно:Тычками, а пойдем к постели.

Куда спешить? Идем тишком.Уж коли прямо в дверь не выйдем,Так выйдем косо, как рубаки.О, черт! Что тут? Ведро с песком.Хозяин, где тебя собаки?..Да мы свои. К чему тайком?Два пальца в рот — и языком,Как это делают поляки.

Пусть первый — головой впередЕго тихонечко внесите —Почиет, как на поле воин.Кто богу славу воздает,Тому и бог — так мир устроен!А нас нелегкая несет.Хозяин, осторожно: лед!Держись, хозяин, пол неровен.

Теперь, пожалуй, вкусим сна.Увидим, вправду ли, служанка,Ты по перинам мастерица.Солянка вышла солона,Да соль не сор, как говорится.Была и каша не жирна,Да не оставлено вина,Так что не следует браниться! 

ГЕНРИХ ФОН МЮГЕЛЬН