Томас Мэлори - Смерть Артура

Так рубились они два часа с лишком, и уже щиты у них и панцири были иссечены, и во многих местах были они оба поранены. Но под конец сэр Бомейн пробил ему бок, и он стал понемногу отступать, хотя долго еще по-рыцарски вел с ним бой. Но вот наконец, хотя и не по душе ему то было, Бомейн ударил сэра Персианта сверху по шлему, так что рухнул тот ничком наземь, а он сверху на него прыгнул и, распутав завязки его шлема, приготовился его убить. Тут признал сэр Персиант свое поражение и запросил пощады. И девица подъехала, стала просить за сэра Персианта.

– Я сохраню ему жизнь с охотою, – сказал Бомейн Прекрасные Руки, – ибо прежалостно было бы, чтобы такой благородный рыцарь должен был умереть.

– Грамерси, – сказал сэр Персиант. – Теперь я точно знаю, что это вы убили моего брата Черного Рыцаря у Черного боярышника. Достославный рыцарь то был! Звали же его – сэр Перард. И еще уверился я, что это вы нанесли поражение второму моему брату, Зеленому Рыцарю, по имени сэр Пертолип. Вы же победили и третьего моего брата, Красного Рыцаря – сэра Перимона. И вот теперь, сэр, вы победили и меня. Вот что я готов сделать вам в угоду: я присягну вам на верную службу вместе с сотней моих рыцарей и мы всегда будем у вас в распоряжении, готовые ехать куда вам угодно по первому вашему слову.

И они вошли в шатер сэра Персианта и пили там вино и ели: пряные яства.

А потом сэр Персиант уложил его на ложе отдыхать до ужина, а после ужина уложил его спать. Когда же сэр Бомейн уже улегся в постель, – а у сэра Персианта была дочь, прекрасная собой девица восемнадцати лет, вот он и призвал ее к себе и повелел ей, с отцовского благословения, взойти к тому рыцарю на ложе.

– Лягте с ним рядом, дочь моя, и не отпугивайте его, но будьте с ним приветливы и ласковы, заключите его в свои объятья и поцелуйте, да смотрите, чтобы все было сделано, как я повелеваю, если дороги вам моя любовь и доброе расположение.

Так и сделала дочь сэра Персианта, как наказал ей отец: она приблизилась к ложу сэра Бомейна, тихонько разделась и легла с ним рядом. Проснулся он, увидел ее и спрашивает, кто она такая.

– Сэр, – она отвечает, – я дочь сэра Персианта, я пришла по повелению моего отца.

– Вы девица или замужняя дама?

– Сэр, – отвечает она, – я чистая девственница.

– Господь меня упаси, – говорит он, – чтобы я вас лишил девственности и тем причинил сэру Персианту столь великий стыд! И потому прошу вас, любезная девица, встаньте с этого ложа – или же придется встать мне.

– Сэр, – сказала она, – я ведь явилась сюда не по моей воле, – но по отцовскому велению.

– Увы! – сказал сэр Бомейн. – Позор был бы мне, рыцарю, если бы я причинил вашему отцу такое бесчестие.

Он поцеловал ее, и она удалилась и, придя к отцу своему сэру Персианту, поведала ему все, как и что с ней было.

– Истинно, – сказал сэр Персиант, – кто бы он ни был, он муж благороднейший.

Здесь мы оставляем их до утра.

А наутро сэр Бомейн и его дама отслушали обедню, утолили голод и стали прощаться.

– Любезная девица, – сказал сэр Персиант, – куда везете вы с собой этого рыцаря?

– Сэр, – отвечала она, – этот рыцарь едет к Замку Угроз, в котором терпит осаду моя сестра.

– А-а, – сказал сэр Персиант, – знаю, ее осаждает Рыцарь Красного Поля, самый беспощадный, свирепый рыцарь, какого я только встречал на земле, и человек, не ведающий милосердия. К тому же, говорят, в нем сила семи мужей. Спаси вас Бог, сэр Бомейн, от этого рыцаря, но он жестоко утесняет ту даму, а это великой жалости достойно, ибо она – одна из прекраснейших дам на свете, и вижу я, ваша дама – ее сестра.

– Ваше имя не Лионетта?

– Да, сэр, так меня зовут, а госпожа моя сестра зовется леди Лионесса.

– Вот что я вам скажу, – говорит сэр Персиант, – этот Красный Рыцарь Красного Поля давно обложил ее замок, скоро два года стоит он осадой, и он уже много раз мог бы его взять, но он все тянет и медлит, ибо хочет дождаться, чтобы приехал биться с ним в поединке сэр Ланселот Озерный, или сэр Тристрам, или же сэр Ламорак Уэльский, или же сэр Гавейн, вот потому-то он и продолжает осаду. А теперь, господин мой, – сказал сэр Персиант Индийский, – поезжайте с легким сердцем и с тяжелой рукой, ибо вам предстоит сразиться с достойнейшим противником.

– Вот посмотрите, как я с ним управлюсь, – сказал сэр Бомейн.

– Сэр, – сказала тут девица Лионетта, – я прощу вас за этого благородного юношу: посвятите его в рыцари, прежде чем ему драться с Красным Рыцарем.

– Я готов со всей моей охотою, – отвечал сэр Персиант. – Если только он согласен принять посвящение в Рыцарский Орден от такого незнатного человека, как я.

– Сэр, – отвечал Бомейн, – я вас благодарю, но мне уже посчастливилось в этом: сам сэр Ланселот Озерный посвятил меня в рыцари.

– О! – воскликнул сэр Персиант, – более почетного посвящения не могли бы вы удостоиться, ибо среди всех рыцарей он должен быть назван главою рыцарства, и по всему свету идет молва, что славу истинного рыцарства разделили между собой три рыцаря: сэр Ланселот Озерный, сэр Тристрам Лионский и сэр Ламорак Уэльский. Эти трое – из рыцарей славнейшие, но есть и много других благородных рыцарей, как сэр Паломид-Сарацин, сэр Сафир, его брат; а также сэр Блеоберис и его брат, сэр Бламур Ганский; и сэр Борс Ганский, и сэр Эктор Окраинный, и сэр Персиваль Уэльский. Эти все и еще многие – благородные рыцари, но нет среди них ни одного со столь славным именем, как те трое. А потому да пошлет вам Господь Удачи, – так сказал сэр Персиант, – ибо, если вы одолеете Красного Рыцаря, будете вы почитаться четвертым рыцарем в мире.

– Сэр, – отвечал Бомейн, – мне бы очень хотелось приобрести рыцарскую славу и доброе имя. Знайте, что я из хорошего рода, смело могу сказать, что отец мой – благородный барон. И если вы обещаете хранить это в тайне, и эта благородная девица тоже, я открою вам, кто я таков и из какого рода.

– Мы не выдадим вас, – сказали они оба, – пока вы сами того не пожелаете, клянемся нашей верою в Иисуса.

– Истинно, – сказал он тогда, – мое имя – сэр Гарет Оркнейский, и король Лот мне отец, и мать моя – сестра королю Артуру, имя же ее – леди Моргауза. Сэр Гавейн мне приходится братом, а также сэр Агравейн и сэр Гахерис, я из них всех меньший. Но ни сам король Артур, ни сэр Гавейн не знают, кто я.

Между тем, как рассказывается в Книге, та дама, что находилась в осажденном замке, была извещена карликом о приближении своей сестры и о том, что с нею едет рыцарь и как они благополучно преодолели все опасности в пути.

– А что он за человек? – спросила дама.

– Он истинно благородный рыцарь, госпожа, – отвечал ей карлик. – Он еще совсем юн, но собою хорош, какого краше не встретишь.

– Кто же он таков и откуда родом? – спросила дама. – И от кого он принял посвящение в рыцари?

– Госпожа, – отвечал карлик, – он приходится сыном королю Оркнейскому, но имени его я вам пока не назову; однако знайте, что в рыцари его произвел сэр Ланселот, ибо ни от кого другого он не соглашался принять посвящение, и что сэр Кэй прозвал его Бомейн Прекрасные Руки.

– А как он ушел от братьев сэра Персианта?

– Так, как должно благородному рыцарю. А сначала он еще двоих рыцарей убил у брода.

– Ах! – сказала она. – То были два славных рыцаря, но немилосердные убийцы. Одного из них звали сэр Герард де Брюс, а другого сэр Арнольд де Брюс.

– После того, госпожа, он повстречался с Черным Рыцарем и убил его в честном бою и дальше поехал, взяв его коня и доспехи, и бился с Зеленым Рыцарем и его в честном бою одолел. Так же обошелся он и с Красным Рыцарем, а потом тем же самым образом и с Синим Рыцарем, одолев его в честном поединке.

– Так, значит, – сказала дама, – он победил сэра Персианта Индийского, одного из благороднейших рыцарей в мире.

– Истинно, госпожа, – отвечал карлик, – он одолел всех четверых братьев и Черного Рыцаря убил, но он свершил и еще многое – он поверг сэра Кэя и оставил его лежать на земле замертво; и еще он вел великий поединок с сэром Ланселотом, и они разошлись полюбовно, и вот тогда-то сэр Ланселот и посвятил его в рыцари.

– Карлик, – сказала дама, – я радуюсь этим вестям. А потому отправляйся поскорее в отшельническую обитель, что находится тут неподалеку на моих землях, и захвати с собою моего вина в двух бутылях из серебра – в них вмещается по два галлона, – а также два каравая хлеба вместе с жирным жарким из оленины и изысканно приготовленной дичью; и еще вот я даю тебе золотой кубок, богато украшенный драгоценными камнями. Ты отнеси все это к моему отшельнику и передай ему прямо в руки. А после возвращайся к моей сестре, приветствуй ее от меня сердечно, а также передай мой поклон тому любезному рыцарю и пригласи его отведать еды и питья и набраться свежих сил. Да скажи ему, что я благодарю его за его благородство и доброту, что он взял на себя такой труд ради меня, которая ни разу не оказала ему ни щедрости, ни любезного приема. Пусть он мужается и воспрянет духом, ибо ему предстоит встреча с рыцарем доблестным, но не знающим ни учтивости, ни благородства; ни доброты; ему нет дела ни до чего, кроме убийства, вот почему я не могу его хвалить и не могу полюбить его.