Т. Михайлова - ПОХИЩЕНИЕ БЫКА ИЗ КУАЛЬНГЕ
Не сыщется теперь руки, так же разящей врагов, как рука Фер Диада, стройного побега. Красногубая богиня войны не проделает больше пролома в валах крепостей, полных блестящих щитов. Теперь уж во веки веков никому не судить и ни от кого не добиться Круаху такого согласия, как было с тобой, о, краснощекий сын Дамана!
Поднялся тогда Кухулин и встал над телом Фер Диада.
– О, Фер Диад, – молвил он, – великую измену и предательство совершили ирландцы, отправив тебя на бой-поединок, ибо не легкое дело сражаться и спорить со мною во время Похищения!
Принялся он говорить и сказал так:
Из-за предательства, о Фер Диад,Гибель твоя мне горше стократ!Ты умер. Я жив. Наш жребий таков.Не встретимся мы во веки веков!
Когда мы жили в восточном краю,У Скатах, учась побеждать в бою,Казалось, что будем друзьями всегда,Вплоть до дня Страшного суда!
Мил мне был облик прекрасный твой:Нежных ланит цвет огневой,Синяя ясность твоих очей,Благородство осанки, мудрость речей!
Не ходил в бой, не получал ран,Гневом битвенным не был пьян,Рамена не прикрывал щитом из кож, –Кто на сына Дамана был бы похож!
Как пал Айфэ единственный сын{256} –С той поры боец ни одинНи красотой, ни силой, ни ловкостью боевойНе мог напомнить мне облик твой!
Финдабайр, дочь Медб, хороша,Но ты обманулся и в ней, спеша,Ибо никто остановить бы не смогИвовым прутом зыбучий песок.
Тут взглянул Кухулин на Фер Диада и молвил:
– Вот что, друг Лаэг, раздень Фер Диада, сними с него доспехи, и платье, чтобы мог я увидеть заколку, ради которой пошел он сражаться.
Приблизился Лаэг и раздел Фер Диада. Сиял он с него доспехи и платье, и увидел Кухулин заколку. Тогда, сокрушаясь и оплакивая Фер Диада, сказал он:
Золотая пряжка обернулась бедой.О, Фер Диад! Боец молодой!Меткоразящий! Была крепкаИ победоносна твоя рука!Не счесть всех примет твоей красотыВолосы твои были густы,До самой смерти, о Фер Диад,Твой стан был поясом тонким объят.
Наша дружба, названый брат,Прекрасна, как ока твоего взгляд,Как щита твоего золотой узор,Как доска для фидхелл, что тешит взор!Увы! Воле моей вопрекиТы погиб от моей руки.Вовек не бывать бы битве той!Золотая пряжка обернулась бедой!
– О, друг Лаэг, – сказал Кухулин, – разрежь теперь тело Фер Диада и освободи мое копье, ибо не могу я лишиться га булга.
Приблизился Лаэг, разрезал тело Фер Диада и освободил га булга. Увидел Кухулин свое обагренное кровью оружие подле тела Фер Диада и молвил:
О, Фер Диад! Зачем, скорбя,Должен я окровавленным видеть тебя?Не смыть с оружия крови следы.На кровавой постели покоишься ты.Будь мы с тобою в восточных краях,Как в прежнее время у Скатах и у Уатах,Не были б губы свои бледны,Не были б мы оружием разделены.
Помню, Скатах призвала нас.Был строг и ясен ее приказ:«Все вставайте на битву тотчас!Идет на нас Герман Гарбглас»{257}.
Милого Фер Диада взял я с собой,Луганда Щедрого, что рвался в бой,И сына Баэтана, сказавши им:«Навстречу Герману мы поспешим».
Сражение начал наш отрядУ скал над берегом Лох Линдформат.С Островов Победителей четыреста бойцовК нам присоединились в конце концов.
Когда я и Фер Диад-храбрецДо крепости Германа добрались, наконец,Сын Ниула был мной сражен,А сына Форниула сразил он.
Снял Фер Бает голову с плечБлату, сжимавшему острый меч!Убил Лугайд славного бойца –Мугайрне, с Моря Тирренского пришлеца!
Мне заплатили смертью своейЧетыре сотни грозных мужей.А Фер Диаду – германовой рати цвет:Дам Диленд и Дам Дремед!
Крепость (над морем стояла она)Была нами полностью разорена.Живого Германа мы потомПривели к Скатах с широким щитом!
Велела наша приемная матьСогласья и дружбы нам впредь не ломатьС прекрасным племенем Элг{258}.С тех пор Мы чтили свято тот договор!
Горька кровавая круговерть,Где повстречал сын Дамана смерть.Увы! Кровавую чашу другПринял из моих собственных рук.
Если бы эллином был я! Вмиг,Услышав брата предсмертный крик,С жизнью своей расстался б и я!Мы вместе прервали б нить бытия!
Настал поистине скорбный час!Воспитала Скатах обоих нас.Из ран моих сочится кровь,А ты не взойдешь на колесницу вновь.
Настал поистине скорбный час.Воспитала Скатах обоих нас.Кровь сочится из ран моих,А тебя нет и не будет в живых!
Настал поистине скорбный час.Вместе Скатах воспитала нас.Ты погиб, а я уцелел!Беспощадность битвы – мужей удел!
– О, Кукук, – сказал тогда Лаэг, – уйдем от брода, слишком долго и так уж мы здесь.
– И вправду, пойдем, друг Лаэг, – ответил Кухулин, – и все ж лишь игрой да забавой было доныне любое сражение и схватка в сравнении со сражением и схваткой с Фер Диадом. Принялся он говорить и сказал так:
Все было игрой, забавой для нас,Пока не столкнул нас проклятый брод.Одному и тому же обучались мы.Чем этот владел, тем владел и тот.Нас воспитала приемная мать,Чье имя превыше всего для нас!
Все было игрой, забавой для нас,Пока с Фер Диадом не столкнул нас брод!Равно врагов ужасали мы,Плечом к плечу прорубаясь вперед!Нам Скатах дала от своих щедротДва крепких щита, отправляя в поход.
Все было игрой, забавой для нас,Пока не столкнул нас проклятый брод.О, друг любимый! О, столп золотой,Поверженный мною в проклятый брод.О, могучий! Гордился тобою род!Ты был храбрее всех среди нас!
Все было игрой, забавой для нас,Пока не столкнул нас проклятый брод.О, Лев Свирепый! О, ярость волны,Что в Судный день на землю придет!
Все было игрой, забавой для нас,Пока не столкнул нас проклятый брод!Казалось, что брат не познает невзгод,Покуда Судный день не придет!Вчера Фер Диад, как гора, был – и вотВ тень превратил его битвы исход!
Целых три полчища покоится здесь!Удалось мне посбить с похитителей спесь!Сколько людей, коров, лошадейГибель нашло от руки моей!
Нет числа воинам, что пришлиК нам из жестокой Круаханской земли!Моя заслуга – не придет впредьЭтого войска целая треть!
В гуще битвы победы не добывал,Банб{259} вскормлен никогда не бывал,Ни по суше, ни по морю не ходил ни одинСлавой мне равный королевский сын!
Здесь кончается повесть о гибели Фер Диада.
Тем временем явились на помощь и выручку Кухулину улады Сенал Уатах, два Мак Фекке, Муйредах и Котреб. Отвели они его к ручьям и потокам Конаилле Муиртемне, чтобы омыть и освежить его раны, порезы, следы от бессчетных ударов и язвы в воде тех ручьев и потоков. Ибо, храня и оберегая Кухулина, погружали Племена Богини Дану целебные травы и зелья в ручьи и потоки Конаилле Муиртемне, отчего поверхность их стала зеленой и пятнистой. Вот названия рек, что исцелили Кухулина: Сас, Буас, Битлан, Финдглайс, Глеойр, Гленамайн, Бедг, Тадг, Теламейт, Ринд, Бир, Брениде, Дихаем, Муах, Милиук, Кумунг, Куиленн, Гайнемайн, Дронг, Делт, Дубгласс.
Между тем велели ирландцы своему первому гонцу Мак Роту отправиться охранять и стеречь их на Слиаб Фуайт, чтобы не напали на них улады неслышно и незаметно. Пошел Мак Рот к Слиаб Фуайт и недолго пробыв там, заметил человека на колеснице, что ехал прямо к нему с севера. И был человек в колеснице совершенно нагим, безо всякой одежды или оружия, не считая железного прута в руке, которым он погонял лошадей и своего возницу. И казалось тому человеку, что, когда доберется, уж не застанет в живых воинов.
Воротился Мак Рот к Айлилю, Медб, Фергусу и другим благородным ирландцам, чтобы рассказать об увиденном.
– Ну как, Мак Рот, – спросил Айлиль, – видел ли ты кого из уладов, идущих по следу войска?
