Лопе де Вега - Том 5

Санчо

Что ж, хоть пилюлей подслащеннойНе назовешь ответ такой,Но в нем сказался разум твой.Да! Вышла замуж ты, Антона.Да! Мендо стала ты женой,И всех обдать ты вправе стужей,Кто сунет нос в твои дела.Ведь с той минуты, как вошлаТы в этот дом, на плечи мужаЗабота о тебе легла.Но тугодум, я это знаю,Мой сын. Пытался вам отецПомочь, обоих наставляя,Да впору вспомнил: «Я глупец,Коль время попусту теряю».Вам помощь Санчо не нужна,Тебе и мужу власть данаРешать самим, что вам пригодней,Но знай: хорошая женаДарована рукой господней.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Антона одна.

Антона

Невольно после слов егоСебя сомненьями источишь.Биенье сердца моего —Мой муж! Хочу лишь одного:Такою быть, какой ты хочешь.Лишь для тебя все эти ткани,Но видишь ты: любовь моюТебе я также отдаюВ тот час, когда без одеянийЯ пред тобою предстаю.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Антона, Инес.

Инес

Ах! Улицу окиньте взглядом!Под вашим, госпожа, окномДва солнца, золотым огнемЛучась, сверкая, мчатся рядом.Сеньор Энрике на гнедом!Скакун его весь в брызгах пены,И словно лебедь он летит,Уздой играя драгоценной.А на буланом кто сидит?О, дон Фернандо несравненный!В родстве, — но не об этом речь,—С самим епископом сеньоры.Куда скорей к ним ваши взорыДолжна их грация привлечь,Сама их внешность, по которойЛегко приезжих в них признать.Так не угодно ль приказатьВам красоте своей чудеснойВзглянуть на них и показатьСебя в знак милости небесной?Вот вновь пришпорили коней,И пламени поток бурливыйРастекся по груди камней.К балкону скачут, и, ей-ей,Копыт израненных огниваХотят воспламенить ваш ледОгнем любви неодолимым.Да, смело он игру ведет,Грозя и жизни, что течетВ спокойствии невозмутимом.

Антона

Твои слова не соблазнятМеня приблизиться к балконуВзглянуть, что делает влюбленный.Ведь нет прямей дороги в ад,Чем брошенный случайно взгляд:В нем обещанье разговора,Заговоришь — и станет скороСеньору мало глупых слов.Но честь моя не вступит в спорыС лукавым говором подков.О нет! Я лучше предпочтуНа рать соблазнов ополчиться,Цепями закую ресницы,На ключ замкну язык во рту.Сеньору вздумалось влюбиться?Пусть любит своего гнедого!

Инес

Но я…

Антона

Нет!

Инес

Не скажу ни слова.

Антона

Зачем мне трели соловья?Я квочка, и привыкла яЛишь к пенью петуха простого.Тяжеловесный бык сильнееПородистого скакуна.Надежней палка и вернееСвирели, хоть она нежна.

Инес

Но разве, взор метнув, женаУже свершает преступленье?

Антона

Остерегайся искушений!Ведь глубь таинственная глазБывала, и уже не раз,Пучиною грехопаденья.

ДОРОГА В ПЛАСЕНСЬЮ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Дон Леонардо, Мендо.

Дон Леонардо

Юношей, как я ужеВам рассказывал, закончивИзучение наук,Бакалавром СаламанкиЯ вернулся в дом отцовский.Люди в молодости склонныК думам о любви. И вскореВаш слуга был восхищенБлагородной красотоюИ любезностью Эльвиры.После множества прогулокПод ее балконом, — ихУподобил бы я танцуС тысячами поворотов,Прихотливых и внезапных,Как сама любовь, — ЭльвираО моих узнала чувствахИ глазами подтвердила,Что не прочь их поощрить.Ей послания в стихахЯ писал. И хоть природа,Говорят, творец бумаги,Но стихи творит любовь!Сквозь оконную решеткуПо ночам мы говорили,Коль ущербная лунаНам потворствовала. ВскореВ доме мы уже моглиТайные вести беседыДо тех пор, пока не сталаЯвною любовь, принявОблик слова. Ведь не можетЖар ее незримым долгоОставаться, так же какЯд в душе, огнем палимой.Тут в Пласенсии о насСтали плохо говорить,—Ведь любовь такое дело,Что его все люди любятОбсуждать и осуждать.Мой отец хотел воздвигнутьЗамок счастья для меня,Под замком добро своеВсе ж решив держать. Однако,Видя, что огорченыЭтим родственники наши(Ведь чужими-то глазамиНа беду легко смотреть),Счел намеренья моиНужным мой отец одобрить,Выделил мне часть сыновьюДостоянья родовогоИ способствовал устройствуБрака моего с Эльвирой,Так что весело и пышно.Мы отпраздновали свадьбу.

Мендо

В счастье жить вам!.. Но с любвиИ с ее начала долженЯ начать и свой рассказ.

Дон Леонардо

Буду рад его услышать.

Мендо

Мой отец, что ныне занятЛишь домашними делами,Здесь, в горах, еще недавно…(Но, быть может, не присталоО столь низменных предметахТолковать с ученым мужем?Это ведь ничуть не лучше,Чем на холст иль на рогожуНашивать парчу. Но, впрочем,Чтобы время скоротать,Можно ведь о чем угодноПосудачить. Так что вы,Даже будучи идальгоИ законоведом, все жеМожете хоть малость скраситьСкуку, слушая такогоНеуча, как ваш попутчик.)Ну так вот, отец мой, Санчо,Здесь в горах рубил деревья,Сваливал потом их в ямуИ сжигал, землей засыпав.Я ж в корзинах, что сплеталиМы из крепких прутьев ивы,Уголь, выкопанный нами,В город относил. БогатствоЭтим способом нажив,Мой отец в деревне нашейВажным человеком стал.В это время завелосьУ меня знакомство в домеЗемледельца одного.Это был отец Антоны.Как-то в полдень я к немуЗаглянул и дочь егоПосреди двора увидел.В каменной лохани, взбивПену мыльную, онаПростыни в тот час стирала.Как ее изобразить мне?Рукава рубахи белойЗакатав, Антона рукиОбнажила, и они,Мраморные у запястий,Утолщались постепенно,Так что мог бы их сравнитьСо свечами, что из воскаЗолотистого отлиты.Пряди шелковых волосСетка стягивала туго.Из-под узелков ее,Где серебряные нитиС черными переплетались,Выбегали две косы,Золоту которых солнцеПозавидовать могло бы,А сиянью глаз — все звезды.Ожерелье обвивалоШею, и она былаПерламутровой, как будтоЖемчуг здесь-то и родился.Из-под рук Антоны брызгиВылетали, и, хоть этоЛишь снежинки были, мнеСтрелами они казались.Не подумал бы я сам,Да и от других не слышал,Что любовь стрелой из мылаМожет ранить человекаСильного душой и телом.Смахивая брызги пены,Я сказал прекрасной прачке:«Лучше бы ты убралаСвой прозрачный лук, которыйСнежною разит стрелою».Заалевшись от смущенья,Подняла глаза Антона.Но, измазанные сажейЩеки увидав, онаУсмехнулась: «Я слыхала,Что любовь теперь в ГвинееПоселилась. Так, должно быть,Вы приехали оттуда,Если взмылки показатьсяВам снежинками могли».Вспыхнула моя душа!И от нежных переливовГолоса ее во мнеТак все сжалось, что и сьерруПозабыл я. И уж послеЯ, отмыв лицо, наделНовый плащ, жилет и курткуИ короткие штаны.Заодно купил и шляпу,И в узорчатой сорочке,Грудь которой украшалиДвадцать золотых шнуров,Я два воскресенья в церквиНе сводил с Антоны глаз.А ко дню святого ХуанаПод окном ее цветникЯ взрастил и вывел охрой:«Госпоже моей от Мендо».Кровь во мне кипит, когдаВспоминаю этот праздник,На котором мы плясали,На котором ей своиКастаньеты отдал я.(Поневоле сокращаюСвой рассказ, — уж виден город.)Так мои страданья былиСладостны, что я за нихБлагодарен и сомненьям,Разжигавшим их. К согласьюМы пришли с отцом Антоны.Наша свадьба началасьПразднеством, но мне оноГорькой мукой показалось,Так как не было, пожалуй,Дня столь длинного и ночиСтоль короткой. Впрочем, яИ не спал в ту ночь. БесчестьеНа себя бы я навлек,Если б вздумалось уснуть мне.А когда заря явилась,Жгучей завистью полнаК дивной красоте Антоны,Я в раю из роз и лилийСамого себя увидел.Уголь перестал отец мойОбжигать. Смерть унеслаИ отца и мать Антоны.За беду считать ли это?Вам судить. Пошла иначеЖизнь и у меня. ДостатокМой велик: землей владеюИ стада держу. Ни в чемНе нуждаюсь я, однакоМало этого мне, так какНе могу моей АнтонеКоролевства подарить.Все ж то золото и ткани,Что еще не преподнес ей,Возмещаю я словамиЛасковыми и вниманьем —Драгоценностями каждойЧестной любящей жены.

Дон Леонардо