Хинес Перес де Ита - Повесть о Сегри и Абенсеррахах
Он отъехал от мишени и, с неомраченным лицом, сказал:
– Я равно несчастен как в одном, так и в другом.
– Вы проиграли, – объявили ему судьи, – но за изобретательность и отвагу получите приз.
И они вручили ему турецкие серьги с подвесками из драгоценного золота, тщательной отделки, стоившие двести дублонов; и это было исполнено под звуки музыки, раздававшейся со всех сторон. А триумфальная четырехстворчатая арка, трон и портрет прекрасной Линдарахи были поставлены к подножию портрета прекрасной Фатимы, немало радовавшейся великой удаче своего рыцаря, в то время как Галиана и Харифа терзались завистью. Редуан, скрывая огорчение, взял серьги, надел их на конец копья и, сопровождаемый многочисленными рыцарями и музыкантами, отправился под балкон дам, где находилась прекрасная Линдараха; он протянул ей на копье серьги и сказал:
– Благоволите принять, госпожа моя, этот скромный дар, хотя и очень дорого мне обошедшийся: но, невзирая на мою неудачливую судьбу в игре в кольцо, ради моего сильного желания служить вам, примите маленький подарок, данный мне судьями не по достижениям моим, но лишь за мое стремление быть истинным рыцарем.
– Принимать призы, выигранные ради них в игре в кольцо, – таков обычай дам, – отвечала прекрасная Линдараха, – только чтобы не заслужить нареканий и из уважения к обычаю, принимаю я ваш дар; но знайте, сеньор Редуан, меня очень огорчило, что вы без моего на то согласия выставили мой портрет; и если вы его проиграли, меня это ничуть не печалит, ибо не было здесь моего согласия. И знайте также, что я ни в чем не признаю над собой превосходства Фатимы: если она из рода Сегри, то известно, что я из рода Абенсеррахов; итак, Редуан, мне нет дела до вашего поражения.
Проговорив эти слова, она приняла серьги с острия копья и поблагодарила, как того требовал от дамы по отношению к рыцарю обычай.
Редуан хотел возразить прекрасной даме, но не успел, ибо в ту самую минуту на площадь как бы выплыла красивая галера, настолько хорошо и искусно сооруженная, словно она плыла по воде; ее украшало множество вымпелов, лиловых и зеленых, из прекрасной парчи. Куртки гребцов были из дамаса, наполовину зеленые, наполовину лиловые. Все весла, мачты и реи – из прекрасного серебра, отделка кормы – из прекрасного золота, навес – из пурпуровой парчи. Так была нарядна и величественна эта галера, что никогда не один властелин над морями, как бы богат и могуществен он ни был, не плавал на судне столь великолепном. Галера была снабжена тремя фонарями, которые, казалось, были сделаны из золота. Девизом галеры был дикарь, разрывающий пасть льву: знак и эмблема славных Абенсеррахов. Все матросы были одеты в алый дамас с многочисленными украшениями и вышивками золотом; все оснащение галеры было сделано из тонкого лилового шелка; на ней находился стеклянный земной шар, обвитый золотой лентой с надписью: «Всё – мало». Отважный по смыслу герб, под стать славному Александру или Цезарю; однако в дальнейшем этот герб принес большой вред блистательному роду Абенсеррахов, тридцать представителей которого следовали в галере, все нарядно одетые в пурпуровую парчу, богато отороченную и расшитую золотом. Плюмажи были пурпуровые и синие, с золотыми и серебряными блестками, на что стоило посмотреть. Абенсеррахами предводительствовал рыцарь по имени Абенамет, рыцарь великой отваги. Он стоял на вырезном носу галеры, который, как казалось, был сделан из драгоценного золота.
Так под музыку гобоев и труб, настолько сладостную, что от нее туманился рассудок, вступила на площадь богатая и нарядная галера. С великим искусством была она сделана, и казалось, будто она плывет по воздуху. В ней сидели гребцы по пяти в ряд, и все паруса ее были распущены, так что она шла на парусах и на веслах, и с таким проворством, что это вызывало великое восхищение. Когда она поравнялась с королевскими балконами, с нее раздался салют из пушек и других имевшихся на ней орудий, настолько оглушительный, словно взорвался весь город Гранада. Перестала стрелять тяжелая артиллерия, – и тогда двести стрелков, находившихся внутри галеры, подняли оглушительную стрельбу. И такой дым пошел от стрельбы, что трудно было видеть друг друга. На площади воцарился мрак из-за облаков порохового дыма. На салют галеры ответила вся артиллерия Альгамбры и Алых Башен, как то было условлено раньше. И казалось, будто весь мир проваливается.
Зрелище и грохот доставили всем огромнейшее удовольствие, и король сказал, что этот выход был лучшим из всех.
Смертельным бешенством и завистью пылали Сегри и Гомелы при виде такого великолепия, как эта галера, сделанная Абенсеррахами, и один из Сегри так и сказал королю:
– Не ведаю, перед чем остановятся гордые помыслы и притязания этих рыцарей Абенсеррахов: настолько высоко заходят они, что почти затемняют величие вашего королевского дома.
– Вы не правы в этом, – возразил король, – чем славнее и могущественнее рыцари королевства, тем больше чести королю. А эти рыцари Абенсеррахи, высокие по роду и королевской крови, стараются и преуспевают во всех деяниях своих.
– Было бы хорошо, – сказал один из рыцарей Гомелов, – если бы деяния их направлялись к мирным и благим целям, но слишком высоко они метят.
– До сих пор они не совершили ничего дурного, – ответил король, – и ни в чем дурном нельзя их заподозрить, ибо все дела их основаны на высокой добродетели.
На этом кончился спор, хотя Гомелы и хотели продолжать его с злым умыслом против Абенсеррахов, но так как галера двинулась снова, их намерение не осуществилось. А галера, отдав салют, сделала круг по площади к великому удовольствию всех дам, удовольствию, которое ничто не смогло бы превысить, так как во всех рыцарях они узнали Абенсеррахов, славой о чьих подвигах полон мир.
Когда галера достигла закладчика, все тридцать рыцарей соскочили на землю, где им подали могучих коней, всех покрытых одинаковыми попонами из красной парчи и украшенных великолепными плюмажами.
Как только тридцать рыцарей вышли из галеры, она повернулась под звуки музыки и покинула площадь, стреляя из всех своих орудий. И ей ответили пушки Альгамбры. И все зрители остались оглушены и преисполнены удовольствия.
Теперь будет уместно вернуться к славному Редуану и Абиндарраэсу, оставшимся на площади смотреть происходящее. Редуан, очень опечаленный тем, что сказала ему Линдараха, подошел к Абиндарраэсу и так сказал ему:
– О тысячу раз счастливый Абиндарраэс, знающий, что любим своей дамой Харифой, ибо это есть лучшее благо, которое ты можешь иметь. Я же сто тысяч раз несчастный, ибо хорошо знаю, что любимая мною меня не любит и не уважает; сегодня она очень сурово со мной обошлась и простилась.
– Я хотел бы знать, – сказал Абиндарраэс, – кто та дама, которой ты так предан и которая так мало ценит твою доблесть?
– Это – Линдараха, твоя двоюродная сестра, – отвечал Редуан.
На что Абиндарраэс ему сказал: «Не видишь ты разве, что надежды твои напрасны? Ведь она любит Амета Гасула, рыцаря отважного и красивого. Постарайся ее позабыть и больше о ней не думай, потому что твои заботы пропадут даром и не получить тебе от них плода. И это вовсе не потому, что ты будто бы не доказал своей любви, – ты ее очень хорошо доказал, – но лишь потому, что ничего не поделаешь с женщинами, очень быстро поворачивающими флюгер на всякий ветер».
Так говорил ему, улыбаясь, Абиндарраэс, и правдой было, что Редуан в тот день дал доказательство своей сильной любви: этим доказательством явилась гора Монхибело [55], горевшая живым пламенем, очень естественно нарисованным, с надписью, гласившей: «Пламя сильнейшее – в моей душе». Редуан, видя, что Абиндарраэс улыбается, сказал ему:
– Сразу видно, Абиндарраэс, что ты живешь счастливо. Оставайся с богом: я не в силах переносить более мою скорбь, и ни в чем не найти мне услады.
С этими словами он поспешно покинул со своими рыцарями площадь. То же сделал и Абиндарраэс, попрощавшись со своей Харифой.
Тем временем тридцать рыцарей с галеры были готовы к состязанию в кольцо. Их предводитель подъехал к закладчику и сказал ему: «Господин рыцарь! Мы не привезли с собой портретов дам, чтобы ставить их в заклад соревнования. Каждый из нас хочет состязаться только лишь на одно копье – по обычаю и уставу рыцарей».
Избегая многословия, скажем, что каждый из тридцати рыцарей Абенсеррахов состязался по одному копью и с таким успехом, что на сей раз закладчику пришлось очень плохо, потому что все тридцать выиграли у него по призу, которые они тут же, под веселые звуки гобоев, получили и в свою очередь отдали дамам. После этого они устроили шуточное сражение с копьями и щитами, припасенными ими для этого случая. И, сражаясь, они удалились с площади, оставив всех очень довольными.
Едва они скрылись, как на площади появился прекрасный замок, весь украшенный знаменами и стягами, стреляющий из множества пушек. Внутри его слышались сладостные звуки различных музыкальных инструментов. Над главной башней находился свирепый и кровавый вооруженный Марс. В правой руке он держал красивый золотой меч, а в левой – стяг из зеленой парчи с вышитыми на нем золотом словами:
