Хинес Перес де Ита - Повесть о Сегри и Абенсеррахах
– Доблестный рыцарь! Не угодно ли вам, на условиях данного праздника, соревноваться со мной на трех копьях?
– В добрый час, – ответил ему Абенамар, – я здесь нахожусь как раз для этого.
С этими словами он взял в руки копье, сделал на коне разбег, бурей помчался к кольцу и, промчавшись под самой веревкой, нанизал кольцо на конец своего копья. Затем отъехал шагом, приказав укрепить кольцо на прежнее место.
После этого отважному Абиндарраэсу, ничуть не смущенному, подали копье. Он проехал нужное.для разбега расстояние и затем, пустив своего коня с быстротой орла, домчался до кольца и точно так же нанизал его себе на копье. Среди зрителей поднялись шум и крики, но все вскоре смолкло, и все стали дожидаться, чем кончится состязание на остающихся копьях.
Устроитель праздника, раздраженный успехом своего соперника, вернулся на ристалище и во второй раз сорвал кольцо. Настал черед могучего Абиндарраэса, и он точно так же в одно мгновение нанизал кольцо себе на копье.
Большой шум стоял на площади, и все говорили: «Закладчику нашелся достойный противник!»
Взглянувший в тот миг на Харифу и Фатиму сразу увидел бы, с каким страхом дожидаются они третьего копья и насколько ни той, ни другой не хочется, чтобы ее рыцарь проиграл. «Святой аллах! Чем это кончится?…», – шептали они обе.
Затем воцарилась глубокая тишина, словно на площади не было ни одной живой души. Могучий Абенамар взял третье копье, в третий раз сделал разбег, пришпорил коня, помчался к цели, как ветер, и, к немалой славе его и прекрасной Фатимы, кольцо оказалось у него на копье.
А прекрасная Фатима после счастливого для себя исхода игры глянула на Харифу и, увидев, что та вся переменилась в лице, смеясь сказала ей:
– Сестра моя Харифа! Незачем так преждевременно меняться в лице! Вашему рыцарю остается еще одно копье, и может так случиться, что он еще ничего не потеряет.
– Я в этом сильно сомневаюсь, – заметила королева, – большое будет чудо, если Абиндарраэс и на сей раз выиграет кольцо.
Тут они устремили взгляды на Абиндарраэса и увидели, как он взял новое копье, сделал разбег и, с громким кличем устремив своего коня, помчался будто стрела, пущенная из стального лука. Но на этот раз он был не так счастлив, как в два предыдущих, ибо теперь он не сорвал кольца, хотя и коснулся его острием копья.
Тотчас же зазвучали трубы и гобои закладчика в знак радости по случаю одержанной победы. Судьи призвали к себе Абиндарраэса и сказали ему, что он проиграл, на что он, сохраняя на лице веселое выражение, ответил: «Ясно было, что один из двух должен был проиграть, и если Магомет пожелал, чтобы проиграл именно я, мне на это нечего возразить». И хотя могучий Абиндарраэс и говорил так, иначе было у него в груди: ни за какие сокровища в мире не хотелось бы ему потерять портрет своей Харифы.
А тем временем под радостные звуки музыки портрет Харифы был поставлен к подножию портрета Фатимы, рядом с портретом Галианы.
Находившаяся рядом с Харифой королева со смехом сказала ей:
– Скажи мне, милая Харифа, ты более не опасаешься, что портрет Фатимы попадет к тебе в руки? Разве я не говорила тебе, что коней, венчает дело? Созерцай же теперь свой портрет у ног портрета Фатимы. Разве тебе неизвестно, что Абенамар – один из самых лучших рыцарей двора и что ни Абиндарраэсу, и никому другому с ним не сравняться? И не думай, что дело ограничится этими двумя побежденными портретами, – их окажется больше, нежели ты предполагаешь.
Харифа возразила на это:
– Пусть несчастен был жребий Абиндарраэса, но я утешаю себя тем, что другие окажутся счастливее его.
И отважный Абиндарраэс покинул площадь вместе со своей свитой и четырьмя дикарями. Но судьи велели его вернуть, потому что они решили между собой, что он заслуживает некоторой награды за свою изобретательность. И когда Абиндарраэс вернулся, они об этом ему сообщили. И затем один из них, Абенсеррах, снял два драгоценных золотых браслета, стоивших двести дукатов, и дал их Абиндарраэсу. Тот с радостью принял их, под звуки музыки надел на конец копья и затем, подойдя к балконам, где находились королева и дамы, протянул копье своей даме, прекрасной Харифе, и сказал ей:
– Прекрасная дама! Раз налицо оригинал, не печалит меня отсутствие портрета. Я сделал ради вас все, что смог, но судьба была против меня, и это не оттого, что в красоте вашей есть какой-либо изъян; лишь мое недостаточное искусство явилось причиной потери правого дела. За изобретательность мне дали вот эту награду; благоволите принять ее хотя бы только в память моего неуменья защитить вас как было должно.
Прекрасная Харифа засмеялась, с повеселевшим лицом взяла красивые браслеты и сказала:
– Я удовольствуюсь этим, поскольку оно выиграно изобретательным рыцарем. И если утрачен портрет мой, хорошо было бы, чтобы он попал в достойные руки, которые с ним по-хорошему обойдутся.
Прекрасная Фатима хотела ответить на слова Харифы, но не успела, так как в это время из улицы Сакатин на площадь выступила большая скала, настолько искусно сделанная, словно только что была отрезана от горной цепи; ее покрывало множество разнообразных цветов и трав, а внутри ее раздавалась красивая музыка различных инструментов, услаждавшая слух всякого, кто только ее слышал. Окружая скалу, ехало двенадцать рыцарей, одетых в великолепные одежды из темной парчи. Таким же было и убранство коней; сквозь их вырезные и покрытые блестками попоны виднелась подкладка из зеленой парчи, необыкновенно красивая. Все было расшито золотом. Оперение головного убранства коней состояло из зеленых и темных перьев большой ценности.
Все зрители с большим интересом смотрели на скалу и ждали, чем закончится ее появление. Скала между тем, достигнув балконов короля и королевы, остановилась, и тотчас из двенадцати рыцарей один, самый нарядный и мужественный на вид, соскочил с коня. В рыцаре все узнали Редуана, и всем очень понравилась его выдумка. И, наблюдая за его действиями, увидели, что Редуан обнажил свою красивую альфангу из дамасской стали и с решительным видом пошел к скале, но когда он находился от нее всего на расстоянии трех шагов, в ней распахнулись ворота и из ворот вырвался огромный язык пламени, заставивший доброго Редуана отступить на два или на три шага. После того как пламя скрылось туда же, откуда появилось, из скалы выскочило четыре отвратительных и свирепых дьявола; у каждого из них было в руке по огненному жезлу, и вчетвером они напали на Редуана; но последний сражался с такой отвагой, что загнал всех четырех обратно в скалу. Но едва они в ней скрылись, как оттуда выскочили четыре дикаря с палицами и вступили в бой со славным Редуаном, а он с ними; и после долгой борьбы дикари оказались побежденными и ввергнутыми обратно в скалу. Причем Редуан проник туда вслед за ними. И едва он вошел в скалу, как ворота захлопнулись и внутри раздались шум и крики, а затем их сменила услаждающая слух музыка.
Зрители были поражены и восхищены всем виденным.
Вскоре ворота в скале снова раскрылись, и оттуда вышел отважный Редуан в сопровождении четырех дикарей, несших драгоценную четырехстворчатую арку в форме раковины с множеством украшений. Под ней был установлен трон чрезвычайной ценности, весь из слоновой кости, белый как снег, и на нем две тысячи нарисованных и изваянных старинных историй; а на троне находился портрет ламы редкой красоты в платье из синей парчи. Платье было на подкладке из оранжевого шелка, видневшегося сквозь все разрезы. Каждый разрез был перехвачен золотой петелькой, и столь хорош был этот наряд, что всех восхитил.
Все сразу узнали портрет прекрасной Линдарахи из славного рода Абенсеррахов. За дикарями и портретом дамы следовали музыканты, а позади них демоны, закованные в серебряные, судя по виду, цепи. И когда вся эта компания вышла из недр скалы, последняя извергла огромные языки пламени и была ими пожрана целиком. Затем отважному Редуану подали нарядного коня, на которого он вскочил, не коснувшись ногой стремени, и, приветствовав короля и королеву, проехал к шатру закладчика. Подъехав к Абенамару вплотную, он обратился к нему с такими словами:
– Доблестный рыцарь! Насколько я знаю, условия игры заключаются в состязании на трех копьях, однако я предложил бы вам, ежели будет на то ваше согласие, ограничиться одним, чтобы не утомлять себя понапрасну скачкой туда и сюда.
– Если вам угодно состязаться лишь в одном копье, – ответил Абенамар, – я тоже на это согласен.
С этими словами он взял копье, проехал ристалище и, сделав разбег, со скоростью ветра помчался к кольцу, но удар его не получился таким, как он желал, намереваясь сорвать кольцо, как в прошлые разы. На этот раз копье прошло слишком высоко. Он промчался мимо и, не теряя спокойствия, вернулся к своему шатру, где стал дожидаться, чего достигнет его соперник. Редуан взял копье, отъехал на конец ристалища и отсюда со скоростью мысли достиг кольца; но в миг удара судьба была к нему неблагосклонна: копье прошло слишком высоко.
