Автор неизвестен - Исландские саги. Ирландский эпос

— Что ты за человек? — спросили его присутствующие.

— Я — Айнгус, сын Аида Абрата, — отвечал он.

И он тотчас же исчез, и никто не знал, откуда явился он и куда делся. Кухулин же поднялся с ложа своего и заговорил.

— Долго мы ждали, пока ты встанешь! — воскликнули улады. — Расскажи нам теперь, что с тобой было?

— В прошлый Самайн впал я в сон, — сказал Кухулин; и он рассказал им все, что привиделось ему.

— Что же мне теперь делать, о Конхобар, господин мой? — спросил он, окончив свой рассказ.

— Что тебе делать? — ответил тот. — Встань и пойди сейчас к тому самому камню, у которого явилось тебе видение.

Так и сделал Кухулин, и у камня этого предстала ему женщина в зеленом плаще.

— В добрый час, Кухулин, — сказала она ему.

— Для меня-то это не в добрый час, — отвечал он. — Что означало ваше посещение год тому назад?

— Мы приходили тогда вовсе не для того, чтоб причинить зло тебе, но чтобы просить тебя о дружбе и помощи. Вот и теперь меня послала к тебе Фанд, дочь Аида Абрата, чтобы переговорить с тобой. Мананнан, сын Лера, ее супруг, покинул ее, и ныне она обратила к тебе любовь свою. Я же — Либан, сестра ее. Лабрайд Быстрой на Меч Руки, супруг мой, готов отдать тебе Фанд, если только ты согласен биться хоть один день вместе с ним против Сенаха Призрака, Эоханда Пула и Эогана Инбира, врагов его.

— Сейчас я не в силах сражаться с воинами, — сказал Кухулин.

— Скоро ты будешь совсем здоров, — отвечала Либан, — и вернется к тебе вся сила, которой еще недостает тебе. Ты должен сделать это для Лабрайда, ибо он величайший герой в мире.

— Где же обитает он? — спросил Кухулин.

— Он обитает на Равнине Блаженства, — отвечала она.

— Легче бы было мне пойти в другие края, — сказал Кухулин. — Пусть сначала пойдет с тобой Лойг, чтобы разузнать страну, откуда пришла ты.

— Пусть же он идет со мной, — сказала Либан.

Лойг отправился вместе с ней, и они достигли пределов страны, где находилась Фанд. Приблизилась Либан к Лойгу и, взяв его за плечо, сказала:

— Теперь не уйдешь ты живым отсюда ни за что, если женщина не поможет тебе.

— Непривычно было для нас доселе, — сказал Лойг, — чтобы женщины защищали нас.

— Жаль, очень жаль все же, — сказала Либан, — что не Кухулин здесь сейчас вместо тебя.

— Да и я был бы рад, если б он был здесь вместо меня, — молвил Лойг.

Они двинулись дальше и пришли на берег, против которого лежал остров. Прямо перед собой на воде они увидели бронзовую ладью. Они сели в нее, переправились на остров и подошли к двери дома. Навстречу им вышел муж, Либан обратилась к нему:

— Скажи мне, где Лабрайд Быстрой на Меч Руки,Вождь-повелитель победоносной рати,Что окрашивает кровью острия копий,Чью колесницу венчает победа?

Отвечал ей муж:

— Ты вопросила, где Лабрайд Сын Быстроты?Он не мешкает, он на подвиг скор,Собирает он свою рать на бой,Что зальет своей кровью поле Фидги все.

После этого они вошли в дом. Было в нем трижды пятьдесят полатей, и трижды пятьдесят женщин было там. Все они приветствовали Лойга:

— Привет тебе, Лойг, ради той, с кем ты пришел! И раз ты пришел сюда, то привет тебе ради тебя самого!

— Что ты хочешь делать сейчас, о Лойг? — спросила Либан. — Пойдешь ли ты к Фанд, чтобы поговорить с ней?

— Я пошел бы сейчас, если б знал, где ее найти, — отвечал тот.

— Не трудно сказать, — молвила Либан. — Она в комнате рядом.

Они прошли к Фанд, и она приветствовала их так же, как другие женщины.

(Фанд была дочерью Аида Абрата, имя которого значит Пламя Ресницы, а это означает зрачок. Имя же Фанд, дочери его, значит Слеза, ибо слеза есть дочь зрачка, из которого она вытекает. Так назвали девушку из-за ее чистоты, а также по причине красоты ее, ибо не сыскать в мире другой, подобной ей.)

В это время они заслышали шум колесницы Лабрайда, подъезжавшего к острову{393}.

— Нерадостен нынче Лабрайд, — сказала Либан. — Пойдем, поговорим с ним.

Они вышли ему навстречу, и она приветствовала его такой речью:

— Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки,Наследник предков — копьеносцев малых{394},Что дробишь щиты, ломаешь копья,Ранишь воинов, сокрушаешь славных!Ты рвешься в сечу, — как в ней ты прекрасен! —Ты крушишь войска, мечешь богатства,О герой-вихрь, привет тебе, Лабрайд!Привет, о Лабрайд Быстрой на Меч Руки!

Ничего не ответил Лабрайд. Снова заговорила девушка:

— Привет тебе, Лабрайд, Меч Быстрый в Сече,Скорый на милость, для всех защитник,Жадный до боя, ран не бегущий,С высокой речью, с крепкою правдой,С доброю властью, смелой десницейРазящий в гневе, смиритель бойцов,Владыка коней! Привет тебе, Лабрайд!Привет тебе, Лабрайд, Меч Быстрый в Сече.

Но Лабрайд продолжал безмолвствовать. И снова запела девушка:

— Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки,Из бойцов храбрейший, надменней моря,Крушитель дерзких, зачинатель битв,Решето бойцов, защитник слабых,Смиритель гордых! Привет, о Лабрайд!Привет тебе, Лабрайд Быстрой на Меч Руки!

— Не мила мне речь твоя, о женщина, — ответил Лабрайд и запел:

— Чужда мне гордость, чужда надменность,Не мутит мне разум обман гордыни!Трудная битва, тяжкая, злаяОжидает нас в сверканье мечей,Против обильной сплоченной ратиВрагов — Эохайда Иула племени.

— Порадуйся же, — сказала Либан. — Лонг, возница Кухулина, здесь с нами. Это Кухулин прислал его сюда, и он, наверное, даст нам войско в подмогу.

Тогда Лабрайд сказал Лойгу:

— Привет тебе, о Лойг, ради женщины, с которою ты прибыл сюда, и ради того, кто послал тебя! Теперь же возвратись к себе, о Лойг, Либан проводит тебя.

Лойг вернулся обратно и поведал Кухулину и другим уладам все, что с ним случилось и что он видел:

— Видел страну я добрую, светлую,Нет там обмана и ложь неведома,Видел еще я бойцов короля,Лабрайда Быстрой на Меч Руки в Сече.Когда проходил я равнину Луад,Видел на ней я Древо Победы.На холме одном, на той же равнине,Видел я пару змей двуглавых.Когда достиг я светлого места,Где живет Либан, она мне сказала:«Мил ты, о Лойг, мне, но все ж милееМне был бы Кухулин вместо тебя».Красота — победа без пролития крови —Удел дочерей Аида Абрата.Фанд так прекрасна, — о, блеск славы! —Что королевам с ней не сравниться.Там обитает — мне так сказали —Безгрешное племя отца Адама{395}.Но красотою Фанд, как я видел,И всех живущих там превосходит.Еще я видел бойцов там светлых,Которые бились разным оружьем,Также одежды, цветные тканиМного прекрасней наших одежд.На пиру я видел много милых женщин,Много девушек, прекрасных собою.А на охоте, средь холмов лесистых,Там состязались красивые юноши.В доме — много певцов и музыкантовДля увеселения женщин и девушек.Если б не спешил я скорей обратно,Я б там предался истоме сладкой.Прекрасна Этне, когда пред намиСтоит она на холме высоком.Но та женщина, что я тебе назвал,Красотой несравненной отнимает разум.

Слушая его, Кухулин приподнялся на ложе и сидел, закрыв лицо руками. По мере того как Лойг рассказывал, он чувствовал, как разум его проясняется и силы прибывают.

Немного спустя Кухулин сказал Лойгу:

— Теперь, о Лойг, пойди разыщи Эмер, жену мою, и расскажи ей все, что со мною было. Скажи ей также, что мне с каждым часом становится лучше. Пусть она придет навестить меня.

Пошел Лойг к Эмер и рассказал ей, каково теперь Кухулину.

— Плохо для твоей чести, о Лойг, — сказала ему Эмер, — что, имея дело с сидами, ты не добыл от них средства для исцеления твоего господина. Позор уладам за то, что они не ищут способа помочь ему. Если бы Конхобар был ранен, или Фергус впал в сон, или Конал Победоносный получил увечье, Кухулин быстро помог бы им!

И она запела:

— Горе! Тяжкая боль меня охватилаИз-за любимого моего Кухулина,Сердце и кожа болят у меня.О, если б могла я помочь ему!Горе! Сердце мое окровавленоСтраданием за бойца равнин,Что не может он нынче выйти, как встарь,На собрание в праздник Самайн.Пригвожден он к своему ложуИз-за видения, что предстало ему.Гаснет голос мой, ослабел совсемОт страдания из-за мук его!Месяц, зиму, лето, целый год уже,В вечной дреме злой, без доброго сна,В тяжком молчанье, слова ласки не слыша,Лежит, о Лойг, страдая, Кухулин мой!

Быстро собралась Эмер, пришла в Эмайн-Маху, вошла в дом Кухулина и села у его ложа.