Собрание сочинений. Том 2 - де Вега Лопе Феликс Карпио

Леонарда

(в сторону)

Нет сил.

(К Лусенсьо.)

Я знаю все вперед подробно; Не надо лишнего труда.

Лусенсьо

Ах, до чего ты иногда Всем прочим женщинам подобна! Что за упрямство, боже мой! Или ты думаешь, что это Тебя возвысит в мненье света? Нет, ты вредишь себе самой. Прошу, ответь мне, не шутя, Раз ты тверда в своем решенье: Ну, как на вдовьем положенье Прожить ты думаешь, дитя? Я знаю, у тебя доход В три верных тысячи эскудо; На это можно жить не худо, И не об этом речь идет (Когда тебе пришлось бы трудно, Я, слава богу, не бедняк); Нет, речь о том, что, как-никак, Твоя затея безрассудна. Где ты убежище найдешь От зависти и от клевет, Хотя бы год и сотню лет Ты дома высидела сплошь? Вставай, чуть петухи пропели, С вечерним звоном спать ложись; Пусть не заметит даже рысь В твоем окне малейшей щели; Пусть солнце даже беглым взглядом Не глянет в дом угрюмый твой, Который светел лишь тобой, Где самый рай граничит с адом; Пусть стережет дракон стоглавый Твое руно, твои плоды; Что пользы в том? Язык вражды И очи зависти лукавы. Начнутся толки, что слуга, Живущий в доме под запором, Стал для Анджелики Медором И что гордячка не строга. И с удовольствием потом Любой отвергнутый повеса Припомнит лебедя-Зевеса Иль басню с золотым дождем[67]. Не лучше ль замуж выйти снова И этих сплетен избежать?

Леонарда

Я все тебе дала сказать, Я не промолвила ни слова. И ты не в шутку, без улыбки, Держал, Лусенсьо, эту речь, Взамен того, чтоб остеречь, Спасти от гибельной ошибки? Толкать меня на этот шаг, Когда так много раз писалось И так наглядно разъяснялось, Какое зло вторичный брак? Ненарушимое вдовство Кто не увенчивает славой? А сплетня зависти лукавой Не опорочит никого. Из мрака лжи разоблаченной Воскреснет правда к свету дня,— Так юный феникс из огня Взлетает к жизни обновленной. Чтобы сюда вошел юнец, Такой политый сахарком, На голове горшок с пером, Шнурок на новый образец, Открытый, гладкий воротник, Венецианские манжеты, Снаружи — ангел разодетый, Внутри — грязнуля и старик; Сапожки тесны, для красы; Их целый месяц не снимают; Штаны до щиколок спадают, И к звездам вздернуты усы; Густая чолка, много пудры, Фальшивой цепи яркий луч, Перчатки в амбре, весь пахуч, И в рукаве сонет немудрый? Чтоб этот милый вертопрах Прибрал три тысячи эскудо, Решив, что иногда не худо Поспать на тонких простынях, А через девять-десять дней Отправился прельщать другую Иль вспомнил страсть свою былую, Наскучив нежностью моей? Приходит поздно, я ревнива, Мое добро он раздает, О каждой крошке спор ведет, Все для него теперь нажива; Я прячу вещи, как воровка; Он кутит, задолжал кругом, Юстиция приходит в дом, Шум, ругань, крики, потасовка; Нет ночи, утра или дня, Чтоб не был дом военным станом. «Где соглашенье о приданом?» «Вы не обманете меня!» «Извольте это подписать». «Я не хочу». «Ах, не хотите? Ну, что ж, мерзавка, погодите, Я вас заставлю поплясать!» И, чтоб избегнуть лишних слов И в доме водворить веселье, Мой муж мне дарит ожерелье Из самых крупных синяков. Вот все.

Лусенсьо

Народ валенсианский Прослушал проповедь. Аминь.

Леонарда

В конце быть может и латынь, Но остальное по-испански. Не будем препираться даром: Я измениться не вольна. Или я угли есть должна, Чтоб сердце воспылало жаром?

Лусенсьо

Племянница! Довольно слов! Отныне пусть грызут собаки Все, что ни есть на свете, браки И всех на свете женихов, А у меня их было трое. Я об одном тебя прошу: Чтоб нас, покамест я дышу, Молва оставила в покое. И если ты даешь зарок Не уступать своей свободы, То помни: молодые годы Полны соблазнов и тревог. Любуясь в зеркале своем Картиной юности прекрасной, Ты много раз совет опасный Безмолвно вычитаешь в нем. Так лучше уж постись до гроба И не снимай своих вериг.

Леонарда

(в сторону)

Какой назойливый старик!

Лусенсьо

(в сторону)

Какая дерзкая особа!