Автор неизвестен - Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах.

Песнь 11-20

Хродгар вышел,   за ним дружина,опора Скильдингов,   прочь из зала;возлег державный   на ложе Вальхтеовв покоях жениных;   уже прослышаливсе домочадцы,   что сам Создательохрану выставил   в хоромах конунга,дозор надежный   противу Гренделя.Гаутский воин,   душа отважная, 670снял шлем железный,   себя вверяяГосподней милости   и силе рук своих,кольчугу скинул   и чудно скованныйсвой меч отменный   на время бояотдал подручному   на сохранение.Всходя на ложе,   воскликнул Беовульф,гаут могучий,   врагу в угрозу:«Кичится Грендель[44]   злочудищной силой,но я не слабей   в рукопашной схватке!Мне меч не нужен! —   и так сокрушу я 680жизнь вражью.   Не посчастливитсямой щит расщепить ему, —   хотя и вправдузлодей не немощен! —   я пересилюв единоборстве,   когда мы сойдемся,отбросив железо,   коль скоро он явитсянынче ночью!   Над нами Божий,Господень свершится   суд справедливый —да сбудется воля   Владыки Судеб!»

Склонил он голову,   высокородный,на пестроцветное изголовье,   вокруг мореходы 690легли по лавам   в палате для пиршеств;из них ни единый   не чаял вернутьсяпод кров отеческий,   к своим сородичамв земли дальние,   их вскормившие,ибо знали,   как много датскихславных витязей   в этом залебыло убито.   Но Бог-заступник,ткач удачи,   над ратью гаутскойвождем поставил   героя, чья силаверх одержала   над вражьей мощью[45] 700в единоборстве, —   воистину сказано:Бог от века   правит участьюрода людского!

   Исчадие ночивышло на промысел;   воины спали,[46]уснула охрана   под кровлей высокой,из них лишь единый   не спал (известно,без попущенья   Судьбы-владычицыхищная тварь   никого не утащитв кромешное логово),   на горе недругуон ждал без страха   начала схватки. 710

Из топей сутемных   по утесам туманнымГосподом проклятый   шел Грендельискать поживы,   крушить и тратитьжизни людские   в обширных чертогах;туда поспешал он,   шагая под тучами,пока не увидел   дворца златоверхогостен самоцветных, —   не раз наведывалсянезваный к Хродгару,   сроду не знавшийсебе соперника,   не ждал и нынче,найти противника,   дозор дружинный 720в ночных покоях.   (Шел ратобитецзлосчастный к смерти.)[47]   Едва он коснулсярукой когтелапой   затворов кованых —упали двери,   ворвался пагубныйв устье дома,   на пестроцветныйнастил дворцовый   ступил, неистовый,во тьме полыхали   глаза, как факелы,огонь извергали   его глазницы.И там, в палатах,   завидев столькихгероев-сородичей,   храбрых воителей, 730спящих по лавам,   возликовал он;думал, до утра   душу каждого,жизнь из плоти,   успеет вырвать,коль скоро ему   уготовано в залепышное пиршество.   (После той ночиСудьба не попустит —   не будет он большемертвить земнородных!)   Зорко высматривалдружинник Хигелака   повадки вражьи,стерег недреманный   жизнекрушителя:чудище попусту   не тратило времени! 740тут же воина[48]   из сонных выхватив,разъяло ярое,   хрустя костями,плоть и остов   и кровь живуювпивало, глотая   теплое мясо;мертвое тело   с руками, с ногамивраз было съедено.   Враг приближался;над возлежащим   он руку простер,вспороть намерясь   когтистой лапойгрудь храбросердого,   но тот, проворный,привстав на локте,   кисть ему стиснул, 750и понял грозный   пастырь напастей,что на земле   под небесным сводомеще не встречал он   руки человечьейсильней и тверже;   душа содрогнулась,и сердце упало,   но было позднобежать в берлогу,   в логово дьявола;ни разу в жизни   с ним не бывалотого, что случилось   в этом чертоге.Помнил доблестный   воин Хигелакавечернюю клятву:   восстал, угнетая 760руку вражью, —   хрустнули пальцы;недруг отпрянул —   герой ни с места;уйти в болота,   зарыться в тинухотело чудище,   затем что чуяло,как слабнет лапа   в железной хваткерук богатырских, —   так обернулсябедой убийце   набег на Хеорот!

Гром в хоромах,   радости бражныевмиг датчанами,   слугами, воинами,были забыты;   в гневе сшибались 770борцы распаленные:   грохот в доме;на редкость крепок,   на диво проченбыл зал для трапез,   не развалившийсяво время боя, —   скобами железныминамертво схвачен   внутри и снаружиискусно построенный;   в кучу валилисьрезные лавы,   скамьи бражные(об этом люди   мне рассказали),[49]допрежде не знали   мудрые Скильдинги,что крутоверхий,   рогами увенчанный 780дом дружинный   не властна разрушитьрука человеческая —   это под силулишь дымному пламени.[50]   Громом грянуликрики и топот;   жуть одолеласеверных данов,[51]   когда услыхалитам, за стенами.   стон и стенаниябогоотверженца —   песнь предсмертную,вой побежденного.   вопль скорбящеговыходца адского.   Верх одерживал,гнул противника   витязь незыблемый, 790сильнейший из живших   в те дни под небом.

Причины не было   мужу-защитникущадить сыроядца,   пришельца миловать, —не мог он оставить   в живых поганоголюдям на пагубу.   Спутники Беовульфамечами вращали,   тщась потягаться,сразиться насмерть   за жизнь дружинноговождя, воителя   всеземнознатного:в толпу стеснившись,   они обступиливрага, пытались,   мечами тыча, 800достать зломогучего,   о том не ведая,что ни единым   под небом лезвием,искуснокованым   клинком каленымсразить не можно   его, заклятого, —он от железных[52]   мечей, от копийзаговорен был, —   но этой ночьюсмерть свою встретил   он, злосчастливый,и скоро мерзкая   душа, изыдяиз тела, ввергнется   в объятия адские.Враг нечестивый,   противный Богу, 810предавший смерти   несметное множествоземлерожденных,   теперь и сам онизведал смертную   немощь плоти,изнемогавший   в руках благостойкогодружинника Хигелакова;   непримиримыони под небом.   Неисцелимаяв плече нечистого   кровоточащаязияла язва —   сустав разъялся,лопнули жилы;   стяжал в сражениипобеду Беовульф,   а Грендель бегством 820в нору болотную   упасся, гибнущий,в берлогу смрадную   бежал, предчуясмерть близкую;   земная жизнь егоуже кончилась.

   И тотчас даны,едва он скрылся,   возликовали:герой-пришелец   изгнал злосчастьеиз дома Хродгара,   он, доброхрабрый,избыл их беды;   битва умножилаславу гаута,   слово чести,что дал он данам,   герой не нарушил: 830спас их от гибели,   исправил участьлюдей, не знавших   удачи в стычках,избавил скорбных   от долгострадания, —тому свидетельство   люди увидели,когда победитель   под кровлей дворцовойподнял высоко   плечо с предплечьем —острокогтистую   лапу Гренделя.

Наутро толпами   (так люди мне сказывали)стали сходиться   дружины к хоромине:дальних и ближних   земель старейшины 840шли по дорогам   взглянуть на чудо —следы чудовища;   из них ни единогоне опечалила   кончина недруга.Следы поведали,   как, насмерть раненный,разбитый в битве,   убрел враг, шатаясь,и, Богом проклятый,   свой путь направилк бучилу адскому —   в пучине сгинул;варом кровавым   вскипели воды,вспучился омут,   покрылся пеной,мутные волны,   вздымаясь, дымились 850багровым паром,   кровью злорадца,лишенного радостей   и обреченного, —геенна приняла   темного духа.От топей к дворцу   повернули старейшины,к праздничной трапезе;   за ними ратников,всадников сила   на серых коняхшла от болота,   они возглашали:[53]да славится Беовульф   под этим небом! —нет другого   от моря до моряна юг и на север   земли срединной, 860кто бы сравнился   с ним в добродоблести,кто был бы достойней   воестаршинствовать!(Они и Хродгара,   вождя любимого,хвалить не забыли —   он добрый был конунг!)Там и наездники,   быстрые в битвах,вскачь пускали   коней буланых,и приближенный,   любимец конунга,[54]славословий знаток   многопамятливый,сохранитель преданий   старопрежних лет,он, по-своему   сопрягая слова, 870начал речь —   восхваленье Беовульфа;сочетая созвучья   в искусный лад,он вплетал в песнопение   повесть новую,неизвестную людям   поведывал быль —все, что слышал[55]   о подвигах Сигмунда,о скитаниях, распрях,   победах Вёльсинга.К месту он помянул   вероломство и месть,к месту — верность   племянника, Фителы,в ратном деле   неразлучимогос дядей: рядом   во всякой сече 880были оба,   рубились конь о коньих мечами   несчетное множествона чуже нежити   было посечено.Слава Сигмунда   немало вырослапосле смерти его:   разнесла молва,как с драконом —   кладохранителемон сходился,   бесстрашный в сражении,под утесами темными   (там без Фителысын достойного   ратоборствовал),и ему посчастливилось:   остролезвый клинок, 890благородный меч   поразил змеечудище,пригвоздил к скале,   и дракон издох;тут по праву сокровищем   завладел герой,воздаяньем за труд   было золото:он на грудь ладьи   драгоценный грузвозложил и увез,   Вельса доблестный сын;а драконова плоть   сгибла в пламени.

И пошла по земле   молва о нем,широко средь народов   стал известен он,покровитель воинства,   добродеятель. 900А допрежде того Херемод[56]   растерял храброту,мощь души и рук,   и подпал под власть[57]адской силы,   и был погублензлолукавым врагом, —   сокрушили егобури бедствий —   стал он бременемдля дружины своей   и для подданных;и скорбели тогда   о судьбе егомногомудрые мужи,   прежде чаявшие,что сумеет он   упасти их от бед;часто сетовали,   что наследовал 910сын отца своего,   власть державнуюнад казной и дружиной,   над людьми и селеньями,в землях Скильдингов.   И сказал певец:полюбился нам   больше Беовульф,родич Хигелака,   чем неправедный Херемод!

По кремнистым дорогам   гнали всадникиконей взапуски.   Солнце утренницы[58]воссияло с небес.   Диву давшиесяпоспешали старейшины   храбромыслыев крутоверхий зал.   Досточестный сам 920вышел конунг,   увенчанный славой,из покоев жены,   и дружина с ним,и супруга его,   с ней прислужницышли толпой во дворец   к ранней трапезе.

Хродгар молвил,   став на пороге,когда увидел,   под златослепящейкровлей хоромины   лапу Гренделя:«За это зрелище   хвалу Всевышнемувоздать я должен!   Во мрак страданийбыл ввергнут я Гренделем,   но Бог от века 930на чудо — чудо   творит, Преславный!Еще недавно   я и не думалнайти спасителя   среди героев,сюда сходившихся,   в мой дом, что доверху,до самой кровли   был залит кровью;из тех прославленных   мужей премудрыхникто не чаял   мой дом избавить,жилье людское,   от злого призрака,от адской пагубы.   Но вот он, витязь,по воле Создателя   то совершивший, 940чего не умели,   вместе собравшись,мы, хитромыслые!   Мать, подарившаялюдям воина,   может гордиться(родитель добрая   жива, надеюсь!) —Судьба-владычица   ей подариласына достойного!   Тебя же, Беовульф,из лучших избранный,   в душе полюбил я,как чадо кровное, —   и стал ты отныне мненазваным сыном.   Ни в чем отказав моих владениях   тебе не будет! 950Не раз я, бывало,   за меньшие службыне столь достойных   казной одаривал,не столь отважных,   как ты, подвигшийсяна небывалый труд.   Ты сам стяжал себевсевечную славу!   И да воздаст Создательтебе, как ныне,   во все дни жизни!»

Ответил Беовульф,   сын Эггтеова:«Работе ратной   мы были рады[59]и шли без робости,   презрев опасность,на встречу с недругом;   но было бы лучше, 960когда бы ты мог   врага убитогово всей красе его   здесь видеть:я, право, думал,   что тут же брошуего, изнемогшего,   иа смертное ложе,что, крепко стиснутый   в моих объятьях,он дух испустит;   ему, однако,достало силы   отсюда вырваться;Судьба не дала мне   сдержать бегущегожизнекрушителя —   он стал воистинурезв от страха!   И скрылось чудище, 970оставив лапу   ради спасенья —плечо с предплечьем;   ныне, однако,ничто проклятого   спасти не может,не заживется   в поганом теледуша нечистая:   теперь злочинный,отягченный грехами,   бьется в оковахпредсмертной муки;   он, тьмой порожденный,скоро узнает,   какую каруему уготовила   Судьба-владычица!»

Унферт притихший   молчал, сын Эгглафа,[60] 980не похвалялся   своими подвигами,пока старейшины   дивились жуткойруке чудовища,   что под стропиламигерой подвесил —   на каждом пальцеогромной лапы   воителя адскогожелезный был коготь,   острое жаломечеподобное;   теперь мы видим, —они говорили, —   что даже лучшийклинок на свете   не смог бы сравнитьсяс когтистой лапой   человекоубийцы. 990

И было повелено   ухитить Хеорот;спешила челядь,   мужчины и женщины,прибрать хоромы,   украсить к трапезегостеприимный зал,   где златовышитыена стенах ткани   и дивные вещиласкали зренье   землерожденным.Но все же стены,   скобами железнымипрочно скрепленные,   были побитыи двери сорваны —   одна лишь кровляцела осталась,   когда, собравшись 1000с последними силами,   враг злосердыйна волю рвался.   Не властен смертныйспастись от смерти:   ему, гонимомуСудьбой, открыта   одна дорога —в приют, готовый   принять земноедуши вместилище   на ложе смерти,где сон последний —   отдохновениеот буйного пиршества.

   Настало времяявиться конунгу,   потомку Хальфдана,в хоромы править   праздничной трапезой; 1010и я не слышал,   чтоб в зал сходилоськогда-либо столько   мужей достойных, —там достославные   расселись по лавам,пир начиная.   Сновали чашимедовой браги   среди героев,собравшихся в Хеорот,   среди соратникови родичей конунга   в зале. где Хродгарсидел и Хродульф,[61] —   еще не изведалираспрей Скильдинги   междоусобиц и вероломства.Наследник Хальфдана   пожаловал Беовульфу 1020знак победный —   ратное знамя,стяг златовышитый —   и шлем с кольчугой;многие видели   и меч знаменитый,ему подаренный.   Беовульф поднялзаздравную чашу:   дары такиепринять не стыдно   в глазах дружины;и я немногих   встречал героевв иных застольях,   кто был бы достоинтех четырех   златозарных сокровищ!Сетью железной   по верху обвитый, 1030шишак тот служит   надежным кровом,спасая голову   от остролезвогомеча, разящего   в жестокой сече,когда воитель   идет на недругов.Еще, по воле   военачальника,восемь коней   в роскошных соруяхввели в палату:   была на первомратная упряжь,   седло, в которомсидел, бывало,   сам сын Хальфдана,[62]дружиноводитель,   когда, вступая 1040в игру мечевую,   не знал он страханад грудами трупов   под градом ударов.Защитник Ингвинов,[63]   желая ратникуудачи воинской,   отдал во вечноевладенье Беовульфу   одежды бояи коней резвых,   воздал ему конунгдобромогучий   за труд, воителю,казной богатой   да скакунами —никто не скажет,   что плата нещедрая.

И так же каждого   в той дружине, 1050которую Беовульф   привел из-за моря,глава старейшин   в пиру приветилдарами бесцепными;   и цену крови,[64]пролитой Гренделем,   покрыл вождь золотом.Не будь Судьба их   вершима Богом,не будь героя   доблестносердого,убийца с радостью   избил бы многих!Но род человеческий   ходит под Господом,поэтому лучшее в людях —   мудрость,души прозорливость,   ибо немало 1060и зла и радостей   здесь уготованолюбому смертному   в дни его жизни.

Сливались музыка   и голос в песнеперед наследным   престолом Хальфдана;тронул струны   сказитель Хродгаров,дабы потешить   гостей в застольеправдивым словом   песнопредания,былью о битве   с сынами Финна,как воину Хальфдана   Хнафу Скильдингу[65]смерть суждена была   на поле фризском; 1070«Воистину, Хильдебург[66]   тогда не радоваласьни доблести фризов,   ни мощи данов,когда любимые   и сын и брат ее,[67]оба пали   в противоборстве,проколоты копьями, —   жена несчастливаясвою оплакала   долю, дочь Хока,когда наутро   она увиделавождей дружинных   мертвых, лежащихпод небом, где прежде   лишь радости жизниона знавала.   Война истратила 1080войско Финна —   осталась горсткав его хоромах. —   и он не смог бы,подняв оружие   противу Хенгеста,спасти последних   своих воителей;тогда, смирившись,   решил oн данамотдать половину   зала для трапези дома дружинного,   дабы жилищемравно владели   даны и фризы;еще обещался   наследник Фольквальда[68]дарами, как должно,   приветить данов: 1090дарить чтодневно   героям Хенгестапластины золота,   каменья и кольца,а вместе и честь   воздавать им в застолье,равно как и фризской   своей дружине.На том порешили,   и мир нерушимыйскрепили клятвой:   поклялся ХенгестуФинн, что будут   его старейшиныправить ратями   так, чтобы ратникисловом ли, делом,   по злому ли умыслусогласья не рушили,   чтобы дружинники, 1100те. чья участь   по смерти конунгажить под убийцей   кольцедарителя,[69]ни слова злобы   не смели вымолвить;если ж из фризов,   помянув старое,распрю новую   кто посеет —меч без жалости   его жизнь решит!Так зарок был дан.

   И тогда на костер[70]золотые сокровища   вместе с воином,с героем Скильдингом   были возложены:люди видели   окровавленные 1110битв одежды   железотканыес кабаном позолоченным   на груди вождясреди многих воителей,   в сече сгибнувших.По желанию Хильдебург   там, на ложе огня,рядом с Хнафом лежал   сын ее благородный,дабы плоть его   вместе с дядинойжар костровый истлил;   погребальный плач[71]затянула она,   вой скорбящей жены,и взметнулся дым,   в поднебесье огонь,пламя под облака:   кости плавились, 1120кожа углилась,   раны лопалисьи сочилась кровь.   Так пожрал дух костра,пламя алчное,   лучших воиновдвух враждебных племен —   и не стало их.

И спешила дружина,   рать скорбящая,разойтись по домам   в ютских землях,в пределах фризских;   сам же Хенгест,доверясь клятве,   время зимнеевредотворное   вместе с Финном провел,об отчизне печалуясь;   и закрылись пути 1130кольцегрудых ладей —   воды вспучились,ветром взбитые,   а затем во льдызаковал их мороз.   Но пришла пора,повернулся год —   чередой возвращаютсявремена с небес   (так и ныне!)на земли смертных, —   стаял зимний покров,зеленели поля,   и сбирался в путьгость с чужбины;   но чаще на мыслиприходила ему   не морская тропа,но кровавое мщение —   в новой схватке 1140он фризам попомнил бы   встречи прежние!Потому не отверг он   Хунлафинга[72]меч, возложенный   на колени его,пламя битвы,   клинок прославленный(ютам памятно   это лезвие!),от которого   Финн лютосердыйпринял смерть в бою   во дворце своем.Так случилось,   что Гудлаф с Ослафом,с горькой вестью   к данам ходившие,возвратились из-за моря,   и сердца их исполнились 1150духом ярости —   кровь заструиласьв доме Финна,   и рать была выбита,и жена его   стала пленницей.Было Скильдингам   чем грузить ладьи —драгоценностями,   самоцветами, —всем, что в доме,   в хоромах Финна,отыскать смогли;   и жену благороднуювозвратили они   из заморья в отечество,в землю датскую!»

   Так закончилсказитель песню; 1160   пир продолжилсяза медовым столом,   и вино — дивных бочек сокровище —разносил виночерпий.   Златовенчаннаявышла Вальхтеов   в зал, где конунгсидел с племянником   (не порвались ещеузы кровные),   а в стопах у владетельных Скильдинговсел вития   Унферт, признанныймеж людьми   многодоблестным,хоть и был он убийцей   кровных братьев своих.И промолвила Вальхтеов:   «Господин мой,испей эту чашу,   о даритель сокровищ, 1170да возрадуешься   ты, друг воинов!Слово доброе   молви гаутам,будь с гостями   не скуп, но равнодари и ближних,   приветь и дальних!Назвал ты сыном,   так я слыхала,героя-гаута,   который нынеочистил Хеорот   кольцесверкающий, —так будь же щедрым,   покуда можешь! —когда же срок твой   придет, оставишьсвоим сородичам   казну и земли! 1180А добрый мой Хродульф[73]   поддержит славуюной дружины,   коль скоро прежде,чем он, о Скильдинг,   ты жизнь покинешь;сторицей, надеюсь,   воздаст он нашимдетям за прежнее:   был сиротой он,его мы вскормили   и мы возвысилинам на радость,   ему во славу!»

Затем повернулась   к скамье, где братья,Хредрик и Хродмунд,   сыны ее кровные,сидели средь юных,   а между ними — 1190герой гаутский,   воитель Беовульф.

Ласковым словом,   чашей медовойбыл он привечен,   а также пожаловандвумя запястьями   златовитымида украшением —   кольцом ошейным,какого в жизни   я и не видывал,и кто из героев   владел, не знаю,подобным сокровищем,   кроме Хамы,[74]который, в дом свой   внеся ларецс ожерельем Бросинга,   бежал от гнева 1200Эорменрика   под руку Предвечного.[75]Гаутский Хигелак,   внук Свертинга,[76]тем даром Вальхтеов,   кольцом был украшенв последней битве,   где защищал онсвою добычу,   стоя под стягом, —войнолюбивца   Судьба настиглав пределах фризских:   надев на шеюто украшение,   пришел за моредружиноначальник,   но пал под щитами,и с телом вместе   убор нагрудный 1210достался франкам,   и это сокровищетакже стало   поживой слабейших[77]врагов на поле,   где многих гаутовсмерть похитила.

   Под клики застольныемолвила Вальхтеов,   стоя меж воинов:«Владей, о Беовульф,   себе на радость,воитель сильный,   дарами нашими —кольцом и запястьями,   и пусть сопутствуеттебе удача!   Гордись же, воин,славой и мощью 1220   и будь наставникомэтих юных.   Не я прославляю —ты сам прославил   себя среди смертныхвовек и повсюду,   вплоть до границысуши и моря!   Будь же, воитель,благоуспешен!   Живи безбедно!И я надеюсь,   ты станешь другомсынам моим кровным,   о многорадостный!Конунгу предан[78]   каждый наш ратник,верен другу   и кроток духом;старейшины дружны;   слуги покорны; 1230хмельные воины   мне повинуются!»

Воссела гордая!   Великолепен былпир-винопитие;   и не предвидели,не знали витязи   Судьбы злосмертной,им уготованной,   когда под вечерХродгар на отдых   в покои конунгаушел, оставив,   как должно, в зале,в чертоге, стражу,   дозор дружинный.Служили им ложами[79]   и подголовьямискамьи дощатые   (Роком отмечен[80] 1240был между ними   один брагопийца);щиты широкие,   блестя, стоялиу них в изголовьях;   на лавах виднелисьвысокие шлемы;   и меч отменныйу каждого воина   был под рукою,и сбруя кольчатая.   Таков обычайу них, всечасно   готовых к сече:и в дальнем походе,   и в доме отчем —везде, где опасность   грозит владыке, —стоит на страже   дружина добрая! 1250

Они уснули.   Из них единыйза сон расплатился,   как то и преждеслучалось в доме,   где долго злочинствовалГрендель, покуда   казнь по заслугамего не настигла,   но скоро людио том узнали,   что недруг по смертиоставил мстителя   за кровь, пролитуюв том сражении.   Выла над сыномродитель Гренделя -[81]   женочудовище,жившее в море,   в холодных водах, 1260в мрачной пучине,   с тех пор как Каинмечом зарезал   отцово чадо,кровного брата,   а сам, заклейменный,утратив радости   рода людского,бежал в пустыню   и там породилмногих проклятых   существ, подобныхГренделю-волку,   ходившему в Хеоротгде с ним и встретился   ратник сильный,жаждавший мощью   с мерзким помериться,благо от Бога   дан человеку 1270дар многославный —   сила и храбрость;там, уповая   на волю Господа,воин сразился   и твари адскойвоздал, как должно, —   с позором сгинуллишенный счастья   враг земнородныхв болотное логово.   Но мать страшилища,[82]тварь зломрачная,   решила кровьювзыскать с виновных,   отмстить за сына:явилась в Хеорот,   где войско датскоедремало в зале,   и новые скорби 1280н страхи прежние   сулила людямродитель Гренделя.   (И все же не слишкомстрашна врагиня —   не так ведь могучажена в сражении,[83]   как муж, подъявшиймолотокованый,   кровью запятнанныймеч остролезвый,   дабы с размахуразбить на вражьем   шеломе вепря[84].)Щитов достаточно   нашлось в чертоге,клинки засверкали   в руках у воинов(лишь тот, застигнутый   врасплох, спросонок 1290не вспомнил о шлеме,   о мече и кольчуге);тогда от дружины   она бежала,уйти поспешила,   жизнь упасая,но все же успела   похитить сонногосхватила ратника   и скрылась в топях.Она сгубила   любимца Хродгара,слугу вернейшего   из всех старейшинземель междуморских,   достойного мужа,храброго в битвах.   (Тем временем Беовульф[85]спал после праздника   златодарения 1300в дальних палатах,   гаут всеславный.)Крики в хоромах;   она похитиларуку Гренделя,   н вновь злосчастьевернулось в Хеорот:   выпал жребийгаутам с данами   дань выплачиватькровью родичей.   Многострадальногостарца-правителя   скорбь сокрушила,когда он услышал,   что умер лучшийиз благороднейших   его соратников.Тогда поспешно   к нему был призван 1310победный Беовульф,   и рано поутрувоеначальник   со всем отрядомсвоих сородичей   к вождю явился,дабы услышать,   какими благамивоздал Создатель   за прежние муки.Шагал по плитам   прославленный в битвахи с ним дружина   (дрожали стены)навстречу мудрому   старцу-конунгу;владыку Ингвинов[86]   спросил он, приветствуя,счастливо ль минула   ночь прошедшая. 1320

Песнь 21–30