Ссянъчхон кыйбонъ (Удивительное соединение двух браслетов) - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература
— Я понимаю, — ответила старуха, — но юношу Ли не интересуют мирские дела, и думаю, что он не обрадуется вашему предложению.
Чхоса улыбнулся:
— Отношения между супругами — вещь, обычная среди людей, они — источник большого счастья. А юноша не святой отшельник, неужели он до самой смерти будет [жить] один?
Старуха засмеялась и, вернувшись домой, передала госпоже Чин предложение чхоса.
— Вы знаете моего сына, — ответила ей на это госпожа, — подходит ли ему девица из дома Лю?
— Я видела барышню Лю, — солгала старуха, — самая подходящая невеста для молодого господина.
Госпожа повеселела. Старуха все передала Лю, тот тоже обрадовался и выбрал счастливый день. Он пришелся на шестнадцатый день восьмой луны. Госпожа Чин послала в дом невесты свадебные подарки и золотой браслет, который она носила в молодости.
Настал счастливый день, и юноша, полный достоинства, отправился к чхоса Лю. Ему не довелось узнать родного отца; он все время вздыхал об этом в глубокой печали и старался как можно лучше ухаживать за одинокой матерью. Сердцем он был с отцом и даже не помышлял о женитьбе. Он был очень ограничен в средствах и считал безрассудным думать о женитьбе без приказания отца. Лишь из сострадания к одинокой судьбе матери он [уступил] ей. Как описать чувства юноши? Слезы туманили его блестящие глаза, на прекрасном лице запечатлелась глубокая тревога, а в речах и манерах не было ни капли радости, но все вокруг хвалили его. У чхоса Лю он отведал свадебного гуся. Встретив молодую, он вернулся [в дом] и, приняв подарки в завершение большой свадебной церемонии, удалился. А госпожа стала разглядывать [Ё Ран]. Дивное лицо невесты и ее утонченные манеры обрадовали госпожу Чин больше, чем можно было предположить. Однако печаль не покидала ее. С наступлением ночи юноша не пошел к молодой, и мать спросила его о причине.
— Я не мог пойти наперекор желанию одинокой матушки и вынужден был жениться. Я не знаю своего отца, и нет мне прощения, я преступник среди людей. Ранний брак, женитьба на девочке предусмотрены у святых мудрецов, но невесте едва минуло тринадцать лет и было бы неправильно жить с ней вместе. Разве не следует вернуть ее отцу? Я подожду, пока она подрастет и [между нами] установятся должные отношения.
Госпожа опечалилась и вздохнула:
— Мать не может постичь чистых помыслов сына!
На следующее утро пришел чхоса Лю. Когда юноша, почтительно встретив его, заговорил, его яшмовое лицо и необыкновенная внешность предстали в новом свете. Чхоса, затаив страдание, сказал с нежностью:
— Я, старик, бесконечно рад тому, что у моих колен такой мудрый зять. Я не могу прийти в себя от счастья! Моя дочь еще очень молода, и я хочу видеть, как вы будете жить вместе через несколько лет. А каковы ваши желания?
Юноша с поклоном ответил:
— Ранний брак, брак с девочкой — это закон не нынешних, государей. Я получил от вас наставления и разве могу пойти наперекор им?
Чхоса обрадовался стойкости юноши и взял обратно свою дочь. Он упросил юношу поселиться в его жилище. Юноша согласился, но без особого желания.
Он не интересовался мирскими делами, однако, уважая мудрость, высокую нравственность и честность своего тестя, часто наведывался в дом Лю. Тогда они рассуждали о путях совершенствования личности, услаждали свой ум. Лю приобрел уютный домик и поселил в нем госпожу Чин с сыном, снабдив их всем необходимым. Девушка предстала перед свекровью, чтобы исполнять ее волю в течение месяца. Своим преданным сердцем юноша полюбил чхоса как отца и решил наладить отношения с невестой. Встреча произошла при матери, но молодые не поднимали глаз, боясь взглянуть друг на друга. Юноше тогда было уже пятнадцать лет. Он все больше беспокоился об отце и, наконец, испросил разрешения у матери поехать в Цзиньчжоу. В это время пришло известие, что государь совершает паломничество на могилы предков. Госпожа сказала сыну:
— Отец может не принять тебя. Не лучше ли будет тебе поехать сейчас прямо в столицу и сдать экзамены, а потом отправиться в Цзиньчжоу?
Получив приказание матери, он стал собираться в дорогу. Когда он, отправляясь в Наньцзин, простился с матерью и вышел за ворота, слезы разлуки увлажнили [их] рукава. Он зашел к Лю. Чхоса хотел завершить свадебную церемонию. Обеспокоенный тем, что зять далеко уезжает, он взял его за рукав и привел в комнату молодой. [Ё Ран] встала навстречу ему. Юноша с достоинством приветствовал ее, протянул руки и усадил ее. Чхоса сказал:
— Вы уезжаете, поймаете синее облако[24], украситесь цветком корицы[25], устроитесь в академии, и слава ваша засияет. Дочь моя подрастет, а вы станете чиновником. Мне хотелось вы, испросив согласие вашей матушки, совершить брачные церемонии. Вы отправляетесь в столицу, по воле судьбы вы с моей дочерью стали супругами, но свои фамилии еще не соединили. Достигнув богатства, не забывайте обряд!
Юноша ответил на это:
— Хоть я и невежествен, но разве я могу быть бесчестным?
Чхоса была приятна [искренность юноши], и, обращаясь к дочери, он сказал:
— В мире все переменчиво. Покажи памятные подарки. Молодая вынула два золотых браслета.
— Не сочтите меня за помешанного, — обратился чхоса, к юноше, — возьмите каждый по браслету. А теперь, прошу вас, взгляните ей в лицо!
Юноша, выслушав чхоса, еще раз убедился в том, что это судьба, ниспосланная небом, и, подняв глаза-звезды, взглянул на невесту. Девушка застыдилась и с браслетами в руках подошла к нему. Юноша нарочно не взял сразу, а некоторое время глядел на нее, потом поднялся и, приняв с почтением, промолвил:
— Сегодня мы сами разъединяем прощальные подарки, но дождемся дня, когда снова соединим [их]. Не знаю, как переживем разлуку. Напишем каждый по стиху и дадим клятву вечной верности.
— Ваши слова справедливы, — согласился чхоса, — дочь напишет маленькой кисточкой. Вы же не забудьте семью, с которой связаны на сто лет.
[Ё Ран], выполняя его волю, достала кисть и тушь, написала один стих и подала отцу. Чхоса прочел его и отдал, юноше. Юноша поднял глаза — осенние волны моря. Форма иероглифов была изысканной, стиль письма строгим. Он был удивлен и восхищен написанным. Взяв разноцветную кисть, он тоже написал стих и, подавая, сказал:
— Завтра утка-неразлучница[26] потеряет свою пару. Нынче после
