Клаудия Отт - 101 ночь. Утерянные сказки Шахразады

В общей сложности при семи проходах по всему тексту я старалась на ощупь добраться до подходящей редакции «Ста и одной ночи» в переводе. В начале стояла текстология. Ведь наш оригинал, рукопись из музея Ага-Хана, еще нельзя прочитать в печатном варианте или в издании. Таким образом, перед тем как заняться собственно переводом, мне нужно было прояснить важнейшие текстологические вопросы: где в рукописи имеются пробелы и можно ли их заполнить? Где меня подстерегают языковые рифы и пучины? При первом проходе оригинал был предварительно обработан текстологически и филологически: текст был прочитан либо расшифрован, пробелы и корруптели заполнены сравнениями с параллельными рукописями и изданиями и все проблемы чтения и понимания, насколько это возможно, устранены. Там, где было недостаточно собственных поисков, я советовалась с коллегами и читателями. На свободных обратных сторонах переплетенных оцифрованных страниц рукописи возник своего рода глоссарий, который вместил в себя результаты поисков, но в котором, однако, и каверзные места были уже предварительно переведены, а также записаны некоторые спонтанные идеи особенно каверзных формулировок.

Второе прохождение представляло собой «сырой» перевод, который я от руки записывала чернилами двух цветов в специально переплетенную для этого чистую книгу. При этом текст и примечания вносились сразу разными цветами, чтобы сохранить прелесть оригинала. При таком «сыром» переводе я особое внимание уделяла специфическому «настроению» оригинала: оформление и структура, содержание и буквальный смысл, язык и стиль, звучание и ритм, историческая глубина, или «историчность», задуманное и действительное воздействие на читателей и слушателей, межтекстуальные отношения к литературе времен возникновения и сила, позволяющая излучать свет вплоть до наших дней, – все эти различные смысловые уровни оригинала необходимо было познать и оценить, прежде чем они смогли влиться в перевод.

При третьем прохождении я набрала рукописный текст на компьютере, причем он одновременно был слегка переработан стилистически и дополнен пояснениями для будущего глоссария книги.

«Сто и одна ночь» представляет собой также текст, предназначенный для громкой читки. Истории равным образом приспособлены для чтения про себя и вслух и были, по всей вероятности, с самого начала задуманы и для того, и для другого. Чтобы сделать перевод пригодным для громкого чтения, я при четвертом его прохождении читала каждую историю вслух близкому кругу слушателей. Эта аудитория исправляла логические ошибки в переводе, поддерживала меня дискуссионными выступлениями и конструктивной критикой и не в последнюю очередь служила для меня своего рода убежищем от одиночества, сопуствующего переводческому ремеслу.

После того как выводы, сделанные мною после этих чтений, были включены в текст, я перешла к пятому прохождению, то есть к проверке перевода. Для этого я наговорила весь текст на пленку и затем прослушала его параллельно с повторным прочтением оригинала. Такое прослушивание начитанного текста служило прежде всего тому, чтобы не было необходимости постоянно переводить взгляд с одной страницы на другую. Вместо этого я могла, слушая читающий голос, сравнивать на слух оригинал с переводом. Все сомнительные случаи, появлявшиеся при пословной перепроверке, были при шестом прохождении заново предложены на обсуждение коллегам и моему учителю.

Седьмое и последнее прохождение перевода состояло в конечном счете в введении предложений и настоятельных советов редакционной коллегии, то есть в основательной стилистической шлифовке родного языка.

Переводчица от всего сердца благодарит всех, кто внес вклад в осуществление этого перевода, и считает, что здесь в соответствии с поэтапным порядком их сотрудничества должны быть названы:

Сузанна Роквайлер из берлинского Дома Мартина Гропиуса была ответственной за приглашение на музыкальное сопровождение при открытии выставки в марте 2010 г. и таким образом способствовала контрольному прослушиванию оригинала рукописи. Лотар Юнгхенель подарил мне свой экземпляр редкого издания Таршуна. Беноид Юнод, куратор Треста Ага-Хана по культуре, выдал разрешение на перевод рукописи, дал указание по ее оцифровке и быстро и без бюрократической волокиты предоставил в мое распоряжение высококачественный оцифрованный вариант рукописи. Переплетная мастерская «Мюллер+Глюзинг» в Ватлингене изготовила из этого оцифрованного варианта оригинал для перевода в переплете, а также чистую книгу для рукописного «сырого» перевода. Автор Дирк Крузе помог установить контакт с издательством Манессе. Его издатель Хорст Лауингер заразился моим восхищением «Ста и одной ночью».

Антье Ленора замещала меня в Эрлангенском обществе ориенталистики и таким образом способствовала тому, чтобы я могла полностью сконцентрироваться на переводе. Йенса Якоба Шайне я благодарю за многочисленные настоятельные советы. Экхард Нойбауэр консультировал меня по переводу названий исторических музыкальных инструментов, Штефан Мауль – по сфрагистике, Мартин Преториус – по качествам зеленой древесины, золота, латуни и прочих материалов, упоминаемых в «Ста и одной ночи», Эва Ортманн – по словарному запасу бедуинов, Лоренц Корн – по вопросам архитектуры, Хорст Бринкхаус – по идеологическим, а Ангелика Месснер – по синологическим подробностям.

Арабист и лексикограф Манфред Улльманн, мой многолетний академический учитель, великодушно помогал мне при решении филологических проблем. За период работы над переводом бесчисленное количество писем прошло между Бееденбостелем и Тюбингеном туда и обратно, и на десятки вопросов я получила ответы, написанные настолько же основательно, насколько и терпеливо. Удалось справиться даже с самыми каверзными проблемами прочтения, и я была своевременно предупреждена о некоторых переводческих ошибках. Тем не менее за все возможные ошибки в настоящем переводе отвечаю только я одна.

Мартин, Даниель и Симон Преториусы, Франк Вендерот, Кристина и Рюдигер фон Бисмарк, Сандра Троттнер, Кристина Бете, Тина Вернер, Лени Мерсьер, Михаэль Эльткерс, Хайко Ульрих, Альмут Вихманн Эрлен, Анна и Геральд Хинрихс, Штефани и Андреас Отте, Габриэле и Хайнц-Георг Готтшальк, Анне Циммерманн, Никола и Экхард Баукс, Грегор Шелер и Райнальд Ханке посещали мои приватные чтения. Михаэль Элькерс начитал весь готовый перевод на пленку.

Хайнц Хальм выполнял просмотр хронологической таблицы к «Ста и одной ночи», с Вольфгангом Швайкардом и Флорианом Мельтреттером я могла обсуждать вопросы о воздействии «Ста и одной ночи» на романские литературы, Херманн Виденрот давал ценные указания к послесловию, Клаус Райхерт – к теоретическим проблемам перевода.

За конструктивную работу с редакционной коллегией я благодарю моего издателя Хорста Лауингера, который никому не позволил отобрать у него право лично редактировать «Сто и одну ночь».

Мой спутник жизни Мартин Преториус и оба наши сына терпеливо сносили в течение всего времени работы над переводом опьянение и похмелье восторженной переводчицы. О переводе «Ста и одной ночи» я буду всегда вспоминать с удовольствием. Это был один из самых счастливых периодов моей жизни.

Описание рукописи

МС Ага-Хан АКМ 00513, Часть 2:

Тридцать девять листов бумаги, коричневатые, последние листы с наружной стороны сильно истрепаны, края и углы реставрированы современной бумагой, нумерация страниц оригинала отсутствует. Два параллельных подсчета листов сделаны значительно позднее. Формат 19х26,3 см. Формат текста 15,5х21 см. Двадцать девять строк (реже тридцать или двадцать восемь). Разлиновка просматривается слабо. Кустоды выделены и сильно скошены налево вниз. Мелкий, по большей части хорошо читаемый полностью пунктированный и сплошной, однако не вполне вокализированный шрифт магриби или андалуси. Высота отдельно стоящей алиф 4–5 мм; в выделениях – 8 – 10 мм. Выделяющиеся формы ра’ и каф; та’ марбута или ха’ также кажутся постоянно привязанными к отдельно стоящим согласным (рис. 8, 9). Цвет чернил от коричневых до черных. Выделения большие, красные: названия, заголовки историй, «ночные формулы» и нумерация ночей, абзацы в повествовательном тексте. Начиная со страниц фо. 31а по 32б красные чернила темнеют и превращаются в черные, начиная со страниц фо. 32б только черные, крупноформатные выделения. Для ограничения формата текста, для заполнения строк, в качестве обрамления названий и заголовков историй, а также для разделения полустиший в стихотворениях вставлены орнаменты: красное троеточие с черной окантовкой, стилизованное мим и т. п. (ср. рис. 14, 15 и 17).