Книга закона и порядка. Советы разумному правителю - Хань Фэй-цзы
Выше всех человеческих чувств стоят чувства родителей. Последние все обнаруживают любовь, но необязательно управляются с детьми. Хотя бы государь и сильно любил народ, почему же не произойти смуте?
Итак, любовь прежних царей к народу была не сильнее любви родителей к детям; необязательно, однако, чтобы дети не выходили из повиновения; почему же народ придет к устроению? Казнь производилась на основании закона, а князь ради нее лил слезы, это служит для проявления гуманности; но не этим правят. Проливать слезы и не желать казней – и гуманность; однако была причина, почему нельзя было не казнить: закон.
Прежние цари выше всего ставили закон и не допускали себя лить слезы; поэтому ясно также, почему нельзя править, руководясь гуманностью. Народ, кроме того, вполне подчиняется силе и малоспособен думать о долге. Конфуций – святой всей земли. Он совершенствовал свое поведение, выяснил закон, чтобы, бродя по Китаю, учить этому других. Все радовались его человеколюбию и находили прекрасными его понятия о долге; но служивших ему было только семьдесят человек, так как ценящих гуманность мало, а самая возможность исполнения долга – трудна; почему при всей обширности Китая служивших ему было семьдесят, а творивших гуманность и долг – один.
Князь Ай удела Лу был недостойный государь; обратясь лицом к югу, он был правителем; народ в пределах государства не решался ему не служить – народ подчиняется положению; последнее легко подчиняет людей. Поэтому Конфуций противно тому, что следовало ожидать, был чиновником, а князь Ай был государем. Конфуций не думал о своем долге, а подчинялся положению. Если бы, исходя из понятия долга, Конфуций не подчинился князю Аю, последний, пользуясь своим положением, сделал бы Конфуция своим чиновником.
Теперешние ученые говорят о государе следующее: он, не пользуясь своим самодовлеющим положением, стремится к исполнению гуманности и долга, так как только тогда и он может стать повелителем вселенной. Такое положение сводится к требованию от государя, чтобы он стал равным Конфуцию, а весь народ обратился в его учеников. Это недостижимо.
Допустим, что у кого-нибудь есть негодный сын. Родители сердятся на него, но сын не исправляется. Односельчане порицают его, но это не трогает молодого человека; учителя и старшие наставляют, но он не меняется. Три прекрасных качества применяются: любовь родителей, поведение сельчан, мудрость учителей и старших; но в конце концов все это не оказывает воздействия: он не меняется ни на йоту.
Судейские из местного управления, с оружием в руках, во исполнение закона ищут негодяя; тогда только последний чувствует страх, меняет свое поведение и поступки. Из сказанного видно, что любовь родителей недостаточна сама по себе для наставления детей; обязательно нужно ждать строгих наказаний судейских. Следовательно, народ делается самовольным, благодаря любовному отношению, и повинуется авторитету.
Лоу Цзи не сможет перейти стены в десять сажен: она крута; а на горе в тысячу сажен и хромой баран легко станет пастись: она ровна. Ввиду этого разумные государи делают высокими свои законы и строги в наказаниях. Восьми или шестнадцати чи простой шелковой или полотняной материи не оставит обыкновенный смертный, а две тысячи лан расплавленного золота не схватит Дао То.
Если не будет обязательно вреда, не бросают вещь обыкновенную, а если есть, в руки не возьмут двух тысяч лан. По этой причине разумный правитель неукоснителен в своих наказаниях; поэтому награды должны быть обильны и верны, чтобы народ считал их для себя выгодными; наказания – серьезны и обязательны, чтобы народ боялся их; нет лучше закона, чем единый закон и притом твердый, чтобы народ знал его. Поэтому государь, назначая награды, не меняет их; наказывая, не милует. Похвала помогает его наградам, порицание следует соответственно его наказаниям; поэтому талантливые и неспособные – все отдадут полностью свои силы.
Ныне же дело обстоит не так. Данное лицо отличилось, и ему дают звание, умаляя его должность. За обработку земли данным человеком награждают, умаляя его домашние занятия. За отказ от должности удаляют, но правители такого человека превозносят за презрение к миру; за нарушение закона наказывают, а таких величают как храбрых. Таким образом, хвалимое и порицаемое, награждаемое и наказываемое противоречат друг другу. Вследствие этого законы рушатся, и народ приходит в еще большую смуту.
Если братья подверглись нападению, люди считают за человека высокой честности того, кто произведет нападение. Зная, что друг опозорен, вступают во вражду с опозорившим; такого человека люди считают за прямого. Когда поступки вышеуказанных двух категорий совершены, законы государя оказываются нарушенными. Правитель относится с уважением к таким действиям, забывая о преступлении, заключающемся в нарушении закона. Поэтому народ подражает храбрым, и чиновники не могут справиться с ними.
Не работая, одеваться и кормиться называют люди способностью; не имея боевых заслуг, приобрести почет – добродетелью. Когда осуществлено поведение добродетельных и способных, войско оказывается слабым, и земля – заросшею дикими травами. Государю нравятся поступки добродетельных и способных, и он забывает о беде, грозящей от слабости войска и запустения земли. Тогда устанавливается деятельность личного характера, и общественная польза исчезает.
Ученые конфуцианцы вносят в законы смуту, благодаря своей учености; а рыцари нарушают запреты, вследствие своей воинственности. Правитель, однако, относится с уважением и к тем и к другим; поэтому-то и существует смута. Уклоняющихся от закона казнят, а учителей конфуцианцев берут за ученость на службу. Нарушающие запрещения казнятся, а толпы рыцарей кормятся за услуги мечом.
Итак, государь приемлет порицаемое законом, а наказываемые судьями получат пропитание от высших. Закон в своем отношении к высшим и низшим расходится в четырех случаях, и нет ничего определенного. Хотя появились бы десять Хуан-ди, но и они не могли бы установить порядка. Поэтому поступающий гуманно и согласно долгу не достоин похвалы; если же его хвалят, то вредят успеху дела. Занимающиеся ученостью непригодны ни к чему, и, если ими пользуются, они вносят смуту в закон.
В уделе Чу был прямой человек. Его отец украл барана, и сын донес чиновнику об этом. Начальник сказал, говоря о сыне, донесшем на отца: «Убейте его». Так как он не покривил душою в отношении государя, но оказался неправ в отношении отца, в возмездие его казнили.
