Повесть о заколдованных шакалах. Древние тамильские легенды. - Автор Неизвестен
Тихо вошла Манимехалей в дом Сатувана, молча встала перед Адирей. Та произнесла ласковые слова привета и утешенья и положила в чашу Амудасурабхи немного вареного риса. И с этого мгновенья рис уже не мог исчезнуть из волшебного сосуда. Видя, как Манимехалей раздает пищу, а количество ее все растет, Кайячандихей, пораженная, оказала:
— О сестра! Неутолимый голод издавна мучит меня. Молю тебя, помоги мне!
Одну только горсть риса положила Манимехалей в руку этой женщине. Но первые же зерна его утолили ее голод. И тогда, ожившая и радостная, поведала она девушке свою историю.
10. Рассказ о том, за что была Кайячандихей наказана муками вечного голода
«Родной город мой Канчанапур лежит далеко на севере, в стране, где живут видьядхары. Однажды решили мы с мужем посетить мыс Коморин, чтобы полюбоваться красотами южной природы. В пути случилось нам отдыхать на берегу реки в густом лесу. А как раз в это время в реке совершал омовение отшельник Вриджика. Двенадцать лет постился Вриджика и как раз в тот день, впервые за весь этот долгий срок, собирался вкусить пищи. Сорвав зрелый плод манго, он заботливо завернул его в листья тикового дерева и положил на берегу. Я же ничего этого не знала. Но видно, наступило тогда время сказаться дурным поступкам, совершенным мною в прошлом рождении. Найдя на берегу манго, я приняла его за несъедобный плод пальмировой пальмы, раздавила ногами и затоптала в землю. Когда отшельник, выйдя из воды, увидел, что его трапеза погибла, он очень разгневался. Ибо плод этот был не простой: раз в двенадцать лет на одном определенном дереве созревал такой плод, и съевший его, мог следующее двенадцатилетие обходиться без еды, не испытывая при этом мук голода. Отшельник Вриджика произнес надо мной ужасное проклятие: сколько бы я ни ела, ужасный голод должен терзать меня неотступно. И столь велики будут муки этого голода, что они заставят меня забыть Мантру, с помощью которой я могла переноситься по небу в любое место вселенной. Едва отгремели слова проклятья, ужасающий голод вселился в меня. Муж, испуганный, принес мне множество плодов, кореньев и всякой другой еды, но, сколько я ни ела, голод не утолялся. Возвратиться в край видьядхар я уже не могла, так как забыла мантру, и мой супруг вынужден был оставить меня в стране тамилов. Здесь я и поселилась, в Кавэрипумпаттинаме. Каждый год в праздник Индры муж прилетает навестить меня, но какая ему радость видеть мои мученья!
Вот что произошло со мной, о нежная девушка, вот как я жила, пока ты не явилась сюда, чтобы избавить меня от мук».
Закончив свой рассказ, она добавила:
— Теперь, я думаю, следует тебе отправиться с чудесным твоим сосудом в Чакравалакоттам. Есть там дом, где находят себе пристанище отшельники.
Сказала и вмиг исчезла — вспомнила свою мантру и улетела. Тотчас отправилась Манимехалей в Чакравалакоттам. Поклонилась статуям Джамбапати и Кандирпавей, а потом принялась раздавать пищу голодным.
11. О том, как принц вновь стал преследовать девушку и как он погиб страшной смертью
Между тем Читрапати, бабка Манимехалей, прослышала о том, что внучка снова появилась в родном городе. Узнала коварная старуха, что девушка раздает пищу голодным, и решила во что бы то ни стало совратить внучку с пути отшельничества и вернуть ее миру городских танцовщиц и куртизанок.
— Что за времена настали! — негодовала старуха. — Только умер у моей дочки любовник, она, видите ли, не пожелала жить в нашем веселом квартале. Пустилась шататься по монастырям да обителям, и притом в лохмотьях каких-то. Якшается со всякими нищими отшельниками, а город со смеху помирает: «Виданное ли дело, шлюха-отшельница!» Позор всей нашей касте! А теперь и внучка по той же дорожке покатилась. Что ж это такое? Выходит, если умрет мужчина, то и для женщины жизнь кончена? Нет! Наша сестра шлюха не такова. Игрец умирает — дуда остается. И внучку я проучу. Не ее это занятие — бродить с чашей. Пусть я, будто самая последняя нарушительница наших кастовых правил, подвергнусь самому страшному наказанию, установленному у нас в касте: положу себе на голову семь тяжелых кирпичей, пусть нога моя не ступит в родной квартал и в дом моей матери, если этот мальчишка принц не получит мою внучку и не увезет ее на своей высокой колеснице!
Дав себе такую клятву, старуха быстро заковыляла к дворцу. Пройдя в покои принца Удаякумарана, сказала она ему, что Манимехалей вернулась — пусть поспешит он к Чакравалакоттаму. Бешеная похоть проснулась в принце. Мгновенно прыгнул он в колесницу и погнал коней к лесу. Увидя перед странноприимным домом Манимехалей в одежде отшельницы, он спросил — и голос его дрожал от неутоленного желанья:
— Девчонка, что это за дурацкое платье ты на себя напялила?
Девушка хотела сразу бежать от него, но вдруг вспомнила: ведь в прежнем воплощении он был ее мужем! Почтительно поклонилась принцу Манимехалей тихо сказала:
— Принц, я знаю, что такое тело, я знаю, что такое желанье. Но мне ничего не надо, кроме добродетели.
С этими словами она бросилась в храм Джамбапати, поклонилась божеству и произнесла заклинание, мелющее облик. Тут же приняла она внешность Кайячандихей, жены видьядхары, — той самой, которую только что избавила от мук голода. И тут же выбежала обратно. Принц не обратил никакого внимания на женщину, пробежавшую мимо. Он сам бросился в храм и крикнул, обращаясь к изображению Джамбапати:
— Я знаю, Манимехалей спряталась где-то здесь. Пока ты мне не покажешь где она, я не уйду отсюда, сколько бы дней мне ни пришлось здесь оставаться!
— Зря ты даешь такую клятву пред ликом владычицы нашей, — ответил принцу голос, исходящий из небольшой статуи, что стояла близ Джамбапати. — Ты сам не узнал Манимехалей, когда она выходила отсюда.
Изумился принц, понял он, что не простая, видно, девушка Манимехалей. «Нужно все узнать об этой девчонке», — решил он и грустный поехал во дворец.
А Манимехалей, легко избавившись от домогательств страстного принца, стала повсюду ходить со своей волшебной чашей в облике Кайячандихей. И вот пришла однажды
