Сомадева - Океан сказаний
Охватило беспокойство и пратихару Бхадрайудху, и однажды спросил он государя о причине, и тот ему так отвечал: «Слушай, скажу я тебе, друг, все по правде. Ведомо тебе, что подарил мне художник картину с изображением одной красавицы. С тех пор думал я только о ней, и случилось однажды так, что во сне отправился я в странствие по океану, пересек его, и, высадясь на другом берегу, дошел до очень красивого города, и, вступив в него, увидел, что он полон вооруженных девушек, которые, заметив меня, подняли страшный шум и закричали: «Убить его, убить!» Тогда явилась некая подвижница и, поспешно уведя в свой дом, вот что мне сообщила: «Поселилась здесь царевна, ненавидящая мужчин, а зовут ее Малайавати, и ведет она себя так, как ей заблагорассудится. И как случится ей увидеть мужчину, сразу посылает она девушек убить его, и привела я тебя в свой дом, чтобы спасти». Рассказав все это, немедля облачила подвижница меня в женское платье — ведь не следовало мне убивать тех девушек. Вдруг вижу я, входит царевна и все ее девушки, и — вот диво! — она и есть та самая, что нарисована на дареной картинке. Подумал я тогда: «Ну и счастливец же я, что ту, которую видел нарисованной, вижу теперь живою!»
И царевна, ворвавшаяся туда вместе с девушками, вскричала: «Видели мы, что сюда вошел какой-то мужчина — где он?», а подвижница возразила ей на это: «Откуда взяться здесь мужчине? Пришла ко мне в гости дочь сестры!» — и показывает на меня. Взглянула на меня, наряженного в женскую одежду, царевна и позабыла о своей ненависти к мужчинам, так как восторжествовал над ней Бог любви, и замерла недвижно, и все волоски на ее теле вздыбились, словно вонзились в нее во множестве цветочные стрелы Камы. И тотчас же сказала она подвижнице: «Почему бы, милая, дочери твоей сестры не стать моей гостьей? Пусть пойдет она ко мне во дворец, а потом я провожу ее с почетом». И с этими словами взяла меня за руку и увела к себе во дворец. Понял я ее намерение и согласился пойти, и согласилась отпустить меня подвижница, старая и умудренная женщина.
Вот остался я с царевной, развлекавшейся тем, что устраивала она свадьбу одной девушки с другой, и прочими подобными забавами, и я все время был с ней, и всегда очи ее были устремлены на меня, и никакое дело не было ей мило, если я в нем не участвовал. Однажды ради забавы девушки сделали царевну невестой, а меня — женихом и устроили нам свадьбу. Когда совершен был над нами обряд, ввели нас ночью в опочивальню, и тогда бесстрашно обняла меня царевна, и тотчас же я, объявив ей себя, обнял ее, а она, радуясь обретенному счастью, на мгновение потупилась от стыда. И вот в тот самый сладостный миг, когда одолела она стыдливость, этот негодник, ночной сторож, разбудил меня своим криком.
Вот и все, Бхадрайудха. Теперь не жить мне без Малайавати, виденной мною и на картине, и во сне!»
Когда же государь кончил рассказывать свой правдивый сон, успокоил его пратихара и вот что сказал: «Коль скоро все так хорошо помнится божественному, то не соблаговолит ли он изобразить на полотне тот город, чтобы можно было придумать какой-нибудь способ?» И тотчас же по просьбе Бхадрайудхи изобразил государь на куске полотна этот лучший из городов и все, что в нем было. Взял пратихара полотно, и велел построить новый монастырь, в котором повесили на стене эту картину, и устроил так, что странствующих певцов и сказителей там оделяли пищей, обладающей шестью разными вкусами, одеждой и золотом, и распорядился, что если кто-нибудь из них объявит, будто ведом ему изображенный на ней город, то должны будут обитатели уведомить его об этом.
А тем временем на лес, истомленный жарой, в котором блуждали ветры, напоенные ароматом жасмина, в котором путники находили в тени дерев отдохновение от зноя и расцветали ярко-пунцовые цветы лодхра, накинулся черный, как грозовая туча, ревущий раскатами грома, с бивнями, подобными гирляндам кетак, бешеный слон времени дождей, и, раздуваемый ветром с востока, еще пуще разгорелся у Викрамадитйи огонь страсти, полыхавший, словно лесной пожар, а во дворце то и дело раздавались голоса жительниц его антахпура: «Подай льду, Харалата!», «Читрани, побрызгай сандалом!», «Патралекха, остуди ложе лотосовыми листьями!», «Кандарпасена, обмахни государя банановым листом!» И стало время мрачных туч, яростно сыпавшее молниями, мало-помалу проходить, но не проходили у царя ни пожар разлуки, ни лихорадка страсти.
Наступила тогда милая осень, с лицом расцветших лотосов, с улыбкой готовых раскрыться бутонов и словно бы повелевавшая криками гусей: «Пусть двинутся странники в путь! Пусть радостные вести о любящих дойдут до любимых и да будут счастливы их встречи!» В ту самую пору пришел за пропитанием в монастырь, выстроенный пратихарой, из дальних краев некий сказитель, наслышавшийся об этом лучшем из храмов. Звали его Шамбарасиддхи, и он совершил в этом монастыре трапезу, и подарили ему одежд, а потом увидел он на стене картину, рассмотрел на ней город, улыбнулся и спросил: «Кем же нарисован этот город? Ведь только я в нем побывал, и только я мог бы нарисовать его. Ручаюсь, что никто другой туда не ходил!» Тотчас же донесли об этом Бхадрайудхе обитатели монастыря, и тот сам пришел за сказителем и провел его к государю, и когда Викрамадитйа спросил: «Что, воистину видел ты тот город?!», то отвечал ему на это Шамбарасиддхи такими словами:
«Видел я этот великий город, название которому Малайапурам, когда, странствуя по миру, пересек океан, разделяющий материки. Правит в нем великий царь Малайасимха, и есть у него небывалой красоты дочь, а зовут ее Малайавати. Ненавидит она мужчин, но случилось ей однажды увидеть во сне некоего великого мужа, и как взглянула она на него, так тотчас, будто испугавшись, сбежала из ее души ненависть к мужчинам. Пригласила она этого мужа в свои покои, и во сне же состоялась у них свадьба, а потом ввела его царевна в опочивальню, и вот уже наступило время, когда должен был начаться праздник страсти, как вдруг служанка, приставленная наблюдать часы, возгласила окончание ночи. Выгнала Малайавати, разгневавшись, эту девушку, а мужа, виденного во сне, не может забыть, и палит ее с тех пор нещадный огонь разлуки. Не зная никакого способа избавиться от него, она, сраженная страстью, то вскочит, то снова упадет на ложе, и не покидает его, и ни с кем не говорит, стала немой, словно одержимая злым духом, и, о чем бы ни спрашивали ее служанки, ни на что не отвечает. Узнали об этом отец с матерью и стали расспрашивать, что произошло, и с большим трудом дознались от ее лучшей подруги, что случилось во сне с их дочерью. Стал отец ее утешать, но она поклялась: «Если не заполучу его за шесть месяцев, то взойду на костер!» С тех пор уже минуло пять месяцев, и кто знает, что будет! Вот в точности все, чему я был свидетелем».
Когда был выслушан рассказ Шамбарасиддхи и государь обрадовался, предчувствуя возможность достичь цели, обратился к нему Бхадрайудха: «Несомненен в этом деле успех, ибо и эта страна, и ее правитель подлежат твоей, государь, верховной власти. Нужно отправиться туда, пока еще не кончился шестой месяц». И, сказав так, он сообщил подробно Шамбарасиддхи обстоятельства болезни, терзавшей до тех пор государя, и щедро наградил его. Отдав свое сияние лучам солнца, белизну — облакам, истощенность — рекам, Викрамадитйа, избавившись от мук неразделенной любви, сопровождаемый небольшой дружиной, отправился к возлюбленной, и пересек океан, и достиг того города, и увидел, что все его жители охвачены смятением. А дело было в том, что подходил уже к концу шестой месяц, и раз не обрела царевна супруга, собралась она взойти на костер — все это узнал государь, порасспросив людей, и поспешил он к тому месту, где воздвигли костер, и народ при виде его уступал дорогу, и когда царевна узрела его, то был он для ее очей неожиданным явлением животворной амриты. «О, вот он, повелитель жизни моей, соединенный со мной во сне, пришел ко мне и наяву!» — воскликнула царевна и велела служанкам: «Скорей сообщите обо всем батюшке!» Те побежали и сказали царю, а он от этого обрадовался и поспешил приветствовать избранника дочери.
И тогда Шамбарасиддхи, знающий, когда наступает его время, вскинул вверх руку и произнес такое восхваление:
Слава сразившему блеском своим сонмы духов!Слава спалившему, словно пожар, полчища млеччхов!Слава тебе, волею чьей розданы царства!Слава тебе, покровитель земли в кольце океанов!Слава тебе, мужества солнце Викрамадитйа!Слава тебе, доблести светоч Вишамашила!
И когда сказитель так восславил Викрамадитйу, узнал верховного повелителя раджа Малайасинха, и пал ему в ноги, и ввел, гостеприимный, его вместе с дочерью, избавленной от смерти, в свой дворец, и отдал ее в жены государю, и полагал себя счастливым, обретя такого зятя. Наконец-то увидал Викрамадитйа в своих объятьях Малайавати, столь же прекрасную во сне, как и на картинке, и столь же прекрасную наяву, как и во сне, и посчитал ее чудесным плодом вознаграждения, доставшимся ему от пожелай-дерева благоволений Шивы.
