Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»
Свиток четвёртый
1
Как рассказывали о сверхъестественных способностях преподобного Иккю
Повсюду говорили, что Иккю — живой Будда, и один человек, желая восхвалить Иккю, говорил:
— Недавно заходил к Иккю, слышу, он говорит: «Хорошо, что пришёл!» — а сам восседает в воздухе, примостившись на веточке сосны, что растёт во дворе, и наслаждается прохладой. Удивительно!
Так он говорил не раз и не два, и люди говорили: «Враньё это! Разве возможно такое для того, кто рождён в человеческом теле?»
Дошло это и до ушей Иккю, и на перекрёстке Первого проспекта он установил табличку с надписью:
«Занимаясь буддийской практикой, я постиг Путь и обрёл всеведение. Захочу — буду сидеть в воздухе, не захочу — не буду. Обрёл я сверхспособности. Если кто сомневается — приходите смотреть».
Среди тех, кто это видел, были и такие, что говорили: «С недавних пор ходят о нём такие слухи, но разве можно сомневаться, раз уж он сам так написал? Хотя раньше он писал, что будет есть рыбу и изрыгать её живой, — может, и сейчас то же самое?»
А двое-трое рассудили: «Нет, в этот раз должно быть по-другому!» — и пошли в келью к Иккю.
— Мы не сомневаемся, что всё так и есть, как вы на табличке написали, но пришли к вам, чтоб своими глазами это увидеть!
Иккю вышел к ним и изволил сказать:
— Да, так и есть! Обрёл я сверхъестественные способности-сиддхи!
Самый нахальный из тех людей тогда выступил вперёд и сказал:
— Думаю, вы врёте. Не могу представить, чтоб человек в воздухе висел. Вот встаньте на кончик моего веера!
— Это очень легко сделать! Только вот настроение нужно, будет настроение — встану на кончик веера. А с самого утра настроения такого нет. И в воздух поднимусь, как будет настроение. А не будет — не стану подниматься. Вы заходите ещё! Если появится настроение, поднимусь для вас в воздух.
Так они и вернулись ни с чем, и один из них сказал:
— Что бы там ни было, Иккю — он Иккю и есть. Стали его повсюду восхвалять, что он, дескать, обрёл сверхъестественные способности, вот он и подшутил надо всеми, чтоб привести их в разум!
Так он сказал, и, умудрённые, они разошлись.
2
Как глупец вопрошал об учении
Как-то раз один мирянин пришёл к преподобному Иккю и сказал:
— Я хожу в этот храм, и люди меня спрашивают: «Ну как, прояснилось хоть что-то для тебя в учении?» — так потешаются над моей глупостью, и оттого мне очень неловко. Не сжалитесь ли, расскажите мне что-нибудь? — так просил он, и Иккю отвечал:
— Мне это несложно! Так что спрашивай!
— Спрашивать о чём?
— Да о чём угодно, что тебе непонятно на Пути Будды.
— Слушаюсь! — отвечал тот и умчался к павильону Будды.
Иккю это показалось странным, но он делал вид, что ничего необычного не видит. Мига не прошло, а тот мирянин прибежал назад.
— Где ты был? — спросил Иккю.
— Вы спрашивали, что мне непонятно на Пути Будды. «Путь Будды», как я понимаю, это дорога к павильону Будды, и вот я сбегал посмотреть, и точно: есть одно, что мне непонятно. На сосне у храмовых ворот есть гнездо, и непонятно, чьё. Оно большое, так что я думаю, это гнездо цапли, но точно не знаю.
— Не может быть, в это время вороны гнездятся! — отвечал Иккю.
— Но всё-таки, сжальтесь и научите меня чему-нибудь!
— Ну, раз так, — сказал Иккю, — принеси-ка лестницу да залезай наверх! — И тот человек влез наверх и заглянул в гнездо, а в нём не увидел ни яиц, ничего.
— Ну, что там? — спросил Иккю.
— В гнезде ничего нет! — А Иккю на это сказал:
ЗаглянулВ гнездо цапли —А там пустота![107]
Саги но су оОроситэ мирэбаКарасу нитэ
— Продолжи-ка стихотворение, это и будет первым разъяснением учения!
— Что-то мне ничего в голову не приходит… — сказал тот.
— В этом-то и дело! Мне тоже в голову не приходит, как разъяснить тебе учение! — сказал Иккю.
— Как, неужели вам тоже трудно придумать окончание к тому стихотворению? — изумился тот человек.
— Каждый постигает Закон Будды собственным сердцем! — отвечал Иккю, и тот мирянин от удивления всплеснул руками и ушёл домой, а впоследствии достиг просветления собственными силами.
«На сосне у храмовых ворот есть гнездо, и непонятно, чьё. Оно большое, так что я думаю, это гнездо цапли, но точно не знаю». «Не может быть, в это время вороны гнездятся!» — отвечал Иккю. «Но всё-таки, сжальтесь и научите меня чему-нибудь!» «Ну, раз так», — сказал Иккю, — «принеси-ка лестницу да залезай наверх!»
3
Как Иккю ловил рыбу, а также о том, как появилось имя «Бодхидхарма»
Когда преподобный Иккю жил в келье в Катада, ходил он к морю и каждый день забрасывал удочку, ловил рыбу и ел. Двое братьев из его учеников-монахов решили: «Это — нарушение буддийских обетов!» — позвали Иккю к себе в комнату и принялись увещевать его на все лады. Иккю же отвечал им:
— Вот вы говорите, что изучаете Учение, но как вы его изучаете? Я считаю, что следует подражать поступкам учителей древности и так учиться дзэнской премудрости, и потому не делаю я ничего такого, чему бы не было примеров раньше. Ладно уж, если вы этого не знаете, так и быть, покажу вам! — А был он искусным художником, тут же как живого нарисовал им Сянь-цзы[108], который ловил и ел креветок, и написал на картине стихи:
В старинуПросветлённый учительКреветок ловил.Я же по дуростиРыбу ловлю и ем.
Инисиэ ноКасикоки соси ваЭби о цурисиВарэ ва ахо: дэУо о цуритэ куу
Отдал он картину тем монахам и продолжал делать по-своему, как ни в чём ни бывало.
Те, кто видел картину, все восхищались: «Умело как нарисовано! И какой почерк прекрасный!» — но был среди них старый монах, который смеялся и говорил:
— Юнец узнал, что в древности знаменитый монах ловил креветок и ел, и начал сам ловить рыбу и есть. Это — как ворон, увидев баклана, начал лезть клювом в воду. Разве он может понять, почему преподобный Сянь-цзы ловил креветок и ел? Не понять ему это! — Но тут Иккю, нимало не смутившись, не изменив лица:
— Конечно, с вашей глупостью не понять, почему Сянь-цзы ел креветок. Всё равно, молодой или старый, на Пути нет старости или молодости! Если лишь в старости возможно достичь просветления, то вон на улице плешивый пёс, просветлённый, небось — и шерсти нет, и стоять не может, и ходит криво. Я слышал, что Будда достиг просветления в тридцать лет. Мы слышали о древних временах Бодхидхармы, что как-то раз пришёл почтенный Праджнятара[109], воздел над головой сверкающий и светящийся камень, показал трём принцам и, чтобы узнать их душевные качества, спросил: «Вы считаете это драгоценностью?» Двое старших принцев отвечали: «Никакая драгоценность не сравнится с этим камнем!» — а Бодхидхарма, которому было семь лет, хоть и был самым младшим, сказал: «Этот камень почитается драгоценным в бренном мире, но не есть истинная драгоценность. Нет драгоценности большей, чем та, от которой исходит свет мудрости!» — и отбросил тот камень. Почтенный Праджнятара изумился: «Удивительные слова для такого малыша!» — и назвал его Бодхидхармой, а изначально его звали Бодхитара. «Бодхидхарма» означает человека, изучившего всё и воспитавшего дух свой. Так что на Пути просветления неважно, молодой человек или старый! — с этими словами Иккю хлопнул руками и посмеялся над старым монахом, а тот, посрамлённый прилюдно, покраснел и спросил:
— Ловок же ты на язык! Но как бы ты ни был искусен на словах — сердце так не постигнешь. Может, почтенный монах изволит даже знать, почему на самом деле Сянь-цзы ловил и ел креветок? — и Иккю отвечал:
— Конечно знаю!
Старый монах сказал:
— Что вы об этом думаете, монахи? Учение Дзэн — в передаче от сердца к сердцу. Как же возможно узнать, что думал Сянь-цзы? Кроме самого Сянь-цзы, никто и не знает! — и рассмеялся, а прочие тоже заговорили:
— Так и есть! Человеку невозможно узнать, что думал Сянь-цзы! Кроме Сянь-цзы, кому же это может быть известно! Разве кто видел, чтоб Иккю стал Сянь-цзы? — и стали смеяться, а Иккю отвечал без смущения:
— Что вы за глупости все говорите? Хоть я и не Сяньцзы, но мне доподлинно известно, о чём он думал! — Тогда все стали говорить:
— Ну уж это никак невозможно! — Тогда Иккю сказал:
— Послушайте, люди! Разве вы можете знать, что Иккю неизвестны мысли Сянь-цзы, если вы сами — не Иккю! — и рассмеялся, а монахи закрыли рты и разбежались.
