Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки - Коллектив авторов
Потом садовник этого сада наполнил и выпил, и черед сменялся, пока не дошел до Hyp ад-Дина, сына купца Тадж ад-Дина. И садовник наполнил чашу и подал ее Hyp ад-Дину, и тот сказал: «Ты знаешь, что это вещь, которой я не знаю, и я никогда не пил этого, так как в нем великое прегрешенье и запретил его в своей книге всевластный владыка». – «О господин мой Hyp ад-Дин, – сказал садовник сада, – если ты не стал пить вино только из-за прегрешения, то ведь Аллах (слава ему и величие!) великодушен, кроток, всепрощающ и милостив и прощает великий грех. Его милость вмещает все, и да помилует Аллах кого-то из поэтов, который сказал:
Кем хочешь, тем и будь, Аллах простит всегда.
А если согрешишь – и это не беда.
И только двух грехов не совершай вовеки:
Язычником не будь и не плоди вреда.
А потом один из сыновей купцов сказал: «Заклинаю тебя жизнью, о господин мой Hyp ад-Дин, выпей этот кубок!» И подошел другой юноша и стал заклинать его разводом, и другой встал перед ним, и Hyp ад-Дин застыдился, и взял у садовника кубок, и отпил из него глоток, но выплюнул его и воскликнул: «Оно горькое!» И садовник сказал ему: «О господин мой Hyp ад-Дин, не будь оно горьким, в нем не было бы этих полезных свойств. Разве ты не знаешь, что все сладкое, что едят для лечения, кажется вкушающему горьким, а в этом вине – многие полезные свойства, и в числе их то, что оно переваривает пищу, прогоняет огорчение и заботу, прекращает ветры, просветляет кровь, очищает цвет лица и оживляет тело. Оно делает труса храбрым и усиливает решимость человека к совокуплению, и если бы мы упомянули все его полезные свойства, изложение, право бы, затянулось. А кто-то из поэтов сказал:
Мы выпили… Ну что ж, простит Аллах.
Я исцелился и отвечу судьям:
Пусть грешен я, но божьи на губах
Моих слова: «Сие полезно людям!»
Потом садовник, в тот же час и минуту, поднялся и, открыв одну из кладовых под этим портиком, вынул оттуда голову очищенного сахару и, отломив от нее большой кусок, положил его в кубок Hyp ад-Дина и сказал: «О господин мой, если ты боишься пить вино из-за горечи, выпей его сейчас – оно стало сладким». И Hyp ад-Дин взял кубок и выпил его, а потом чашку наполнил один из детей купцов и сказал: «О господин мой Hyp ад-Дин, я твой раб!» И другой тоже сказал: «Ради моего сердца!» И поднялся еще один и сказал: «Ради Аллаха, о господин мой Hyp ад-Дин, залечи мое сердце». И все десять сыновей купцов не отставали от Hyp ад-Дина, пока не заставили его выпить десять кубков – каждый по кубку.
А нутро у Hyp ад-Дина было девственное – он никогда не пил вина раньше этого часа – и вино закружилось у него в мозгу, и опьянение его усилилось. И он поднялся на ноги (а язык его отяжелел, и речь его стала непонятной) и воскликнул: «О люди, клянусь Аллахом, вы прекрасны, и ваши слова прекрасны, и это место прекрасно, но только здесь недостает хорошей музыки. Ведь сказал об этом поэт такие стихи:
Вино по кругу! Стар и млад пусть пьет!
Пускай луна нам чашу подает!
Не пей без музыки – пьют даже кони,
Когда подсвистывает коновод!
И тогда поднялся юноша, хозяин сада, и, сев на мула из мулов детей купцов, скрылся куда-то и вернулся. И с ним была каирская девушка, подобная свежему курдюку, или чистому серебру, или динару в фарфоровой миске, или газели в пустыне, и лицо ее смущало сияющее солнце: с чарующими глазами, бровями, как изогнутый лук, розовыми щеками, жемчужными зубами, сахарными устами и томными очами; с грудью, как слоновая кость, втянутым животом со свитыми складками, ягодицами, как набитые подушки, и бедрами, как сирийские таблицы, а между ними была вещь, подобная кошельку, завернутому в кусок полотна. И поэт сказал о ней такие стихи:
Язычникам когда бы показалась,
Превыше всех богов бы им казалась,
За ней отшельник – труженик пророка —
На запад повернулся бы с востока,
А если б в море горькое упала,
От уст ее вода бы сладкой стала.
А другой сказал и отличился:
О, бедер полнота, о, стана абрис юный!
Глаза ее дарят забвенье и восторг,
Уста похожи на рубин и лепесток.
До пят волос поток течет утяжеленный.
Но берегись! Счастлив не будешь ты, влюбленный!
Жестокости одной душа ее верна,
Гранитная скала влюбленному она.
Не знает промаха ее бровей излука,
Влюбленного она разит стрелой из лука.
О, красота ее превыше красоты.
И людям не даны подобные черты.
И эта девушка была подобна луне, когда она становится полной в четырнадцатую ночь, и было на ней синее платье и зеленое покрывало над блистающим лбом, и ошеломляла она умы и смущала обладателей разума…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот шестьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что садовник того сада привел юношам девушку, о которой мы говорили, что она до предела красива, прелестна, стройна станом и соразмерна, и как будто о ней хотел сказать поэт:
Она явилась в синем одеянье,
Лазурная, как неба глубина,
Она явилась в синем одеянье,
Как зимней ночью летняя луна.
И юноша-садовник сказал девушке: «Знай, о владычица красавиц и всех блистающих звезд, что мы пожелали твоего прихода только для того, чтобы ты развлекала этого юношу, прекрасного чертами, господина моего Hyp ад-Дина. И он не приходил к нам раньше сегодняшнего дня». – «О, если бы ты мне сказал об этом раньше, чтобы я принесла то, что у меня есть!» – воскликнула девушка. «О госпожа, я схожу и принесу тебе это», – сказал садовник. И девушка молвила: «Делай как тебе вздумалось!» – «Дай мне что-нибудь как знак», – сказал садовник. И девушка дала ему платок. И тогда садовник быстро ушел и отсутствовал некоторое время,
