Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)

Как научиться говорить о культуре на ее языке — при том что, если мы хотим быть понятыми в своей культуре, а также в силу нашего научного воспитания, мы не можем говорить ни на каком другом языке, кроме нашего ("западного")? — так кратко выражается суть парадокса. Антиуниверсализм Григория Александровича заключался прежде всего в том, что он принимал его всерьез как проблему. Пожалуй, магистральным направлением ее разрешения было для него то, которое сам он называл "созданием тезауруса культуры". Согласно этому подходу, культура представляет собой системное целое; адекватное описание этого целого достижимо благодаря максимально возможному использованию собственного "материала культуры". "Тезаурус культуры" в понимании Григория Александровича — это самообъясняющий и самодостаточный список ее основных категорий: внутренние перекрестные смысловые связи между этими категориями и образуют объяснение каждой из них.

Конечно же шагом к осуществлению этой цели была последняя крупная прижизненная публикация Григория Александровича — "Китайская культура: Словарь-справочник". Скромный подзаголовок не должен вводить в заблуждение: речь идет о попытке решить серьезную научную задачу. Построение тезауруса культуры, как его понимал Григорий Александрович, должно дать возможность увидеть ту внутреннюю логику, по которой культура выстраивает и воспроизводит саму себя, с удивительным постоянством повторяя существенные моменты этого процесса. Эта внутренняя логика изучаемой культуры не обязательно совпадает с той, что привычна нам и впитана "из воздуха" собственной культуры: одним из образных выражений, схватывающих такие различия, служило для Григория Александровича словосочетание "слепое пятно культуры". Культура может с завидной настойчивостью как будто "отворачиваться" от каких-то сфер деятельности, "не видеть" того, что как будто очевидно и тривиально — во всяком случае очевидно и тривиально для другой (например, для "нашей") культуры. Что такие различия не являются случайностью, что они вызваны не отсутствием успешных попыток развить соответствующие области, а проистекают из действия системных причин и объясняются только всей совокупностью внутренних связей изучаемой культуры, — этот тезис также должен находить свое подтверждение в таком "тезаурусе культуры".

В этом направлении Григорий Александрович работал последнее десятилетие XX в., ставшее и последним десятилетием его жизни. Его идеи вдохновляли и его коллег, не всегда соглашавшихся с ним или оппонировавших ему, но во всяком случае признававших важность его научного поиска. Влияние Григория Александровича было очень существенным и очень плодотворным. Не могу сказать, что мы, работавшие с ним коллеги, решили поставленные вместе с ним проблемы: конечно же до этого еще далеко. Но что мы продвинулись на пути, ведущем, как мы считаем, к их решению, можно, наверное, утверждать с достаточным основанием.

Григории Александрович часто говорил: мы не в силах целенаправленно изменить культуру, потому что культура — это не материал, принимающий в руках ремесленника придаваемую ему форму. Культура "воспринимает" то, что мы хотим дать ей, "отбирает" из этого то, что "способна усвоить", и "перерабатывает" в приемлемую для себя форму в соответствии с собственными "установками", со своей "диспозицией". Мы еще слишком мало знаем о культуре, о том, как она устроена и как функционирует, для того, чтобы метафоры, употребленные в последней фразе, заменить рационально выверенными понятиями. Поэтому все, что мы можем сделать, — это "вбросить" в культуру то, что считаем правильным, необходимым и полезным, и ждать, надеясь, что это будет усвоено. Научное и интеллектуальное наследие Григория Александровича Ткаченко — не что иное, как подобный "вброс" в нашу культуру. Будем надеяться, что мы окажемся способны это наследие усвоить.

В. К. Шохин, А. В. Смирнов

СЛОВАРЬ[1] ОСНОВНЫХ ПОНЯТИЙ ДРЕВНЕКИТАЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ТЕКСТЕ "ЛЮЙШИ ЧУНЬЦЮ"

ань-нин — безопасность и спокойствие, признаки достижения социумом нормального — оптимального состояния, при котором возможно полноценное воспроизведение жизни всем существующим (ванъу)

бинькэ — "гости", странствующие мастера (цзы), члены сословия "образованных" (ши)

буи — "люди в холщовой одежде", самоназвание незнатных интеллектуалов

бу сы — "беспристрастие-бескорыстие", отсутствие частного интереса; равно благожелательное отношение неба-природы (тянь) ко всем разрядам вещей (лэй)

бу сяо — "неразумие", ослабленность интеллекта (чжи), управляющего эмоциональной сферой (особенно о правителе)

бу чжи — "невежество", отсутствие "правильных" представлений о мироустройстве, связанное с недостатком образования (сюе)

бянь-хуа — "изменения и превращения" вещей (у); см. чан.

вай — "внешнее", вещественное, в противоположность нэй — "внутреннему", духовному; явное

ван — "гибель", уничтожение царства (го) как суверенного образования; см. цунь-ван

ван — титул властителя, главы царства (го)

ванъу — "все существующее", совокупность наблюдаемых вещей и явлений

вэнь — "узор"; культура; созданное человеком — орнаментальный текст, наложенный на изначальную, создаваемую небом-природой "натуру" (чжи); вэнь хуа — "окультуривание", цивилизация; ср. бянь-хуа

вэнь-и — высокая степень искусности в определенной сфере, например в стрельбе из лука или управлении колесницей; совр. "литература и искусство"

гань-ин — стимул и реакция; явление "космического резонанса" — способность человека реагировать на изменение состояния окружающей среды

гао — козленок; ягненок, приносимый сыном неба в жертву во второй весенней луне

го — "царство", букв, "город, обнесенный стеной"; государство

го — упущение, выход за пределы нормы, "средних значений", антропомерного, допустимого, безопасного, здорового и красивого; излишество, ошибка, преступление, выражающиеся в нарушении принципа гунности-срединности (гун)

гуань — органы чувств (зрения, слуха, обоняния, осязания, вкуса); чины, чиновники, аппарат; относительно автономны, подвластны желаниям-страстям (юй), у мудреца — под контролем ума-сердца (синь)

гуй — "возвращение" вещи (у) из явленного (ю) в неявленное (у) после исчерпания (цзинъ) ею своего срока, жизненной силы

гуй-ду — "правильность (расположения в системе) и приемлемость (по высоте-частоте)" музыкального тона; см. ду-лян

гуншэнь — родовое наименование божеств-предков, обитателей сферы нуминозного (шэнь)

гун — ремесленник, мастеровой

гун — "общее благо" в отличие от "частного интереса" (сы); стремление к общему благу-справедливости, олицетворяемое в социуме фигурой правителя-гуна; титул трех высших сановников, стоящих в имперской иерархии выше цинов и дафу

гун — первая ступень лада (тоника); тон в пятиступенном звукоряде; неявленный ("центральный") тон натурфилософской теории музыки, управляющий остальными, явленными тонами, "философский камень" музыки

да сян — "великий образец-прообраз"; сверхобраз-схема целого, вселенной, космоса; доступное лишь мудрецу видение целостной картины мира, близкое к гипнагогическому; см. и-"прооб-раз"

дан — "должное", правильное расположение музыкального тона в гармоническом ряду; соответствие занимаемому месту-позиции; независимый от воли человека гармонический закон, располагающий звуки в музыкальной системе

дин — колебание охваченного чувством сердца, у мудреца — "правильное", согласующееся с космическим ритмом

дао — демиург, источник колебаний "гармонического эфира"-цзин-ци; "делатель вещей", "ответственный" за их переход из неявленного в явленное и обратно; медиатор, пребывающий между явленным и неявленным и обеспечивающий их единство (тай и); принцип-метод, "искусство", овладение которым делает мудреца равным демиургу