Книга тысячи и одной ночи. Арабские сказки - Коллектив авторов
И когда Али очнутся, он увидел себя голым и увидал, что Ахмед ад-Данаф и его люди одурманены. И тогда он разбудил их средством против банджа, и, очнувшись, они увидели себя голыми, и Ахмед ад-Данаф сказал: «Что это за дело, о молодцы? Мы ходим и ищем старуху, чтобы изловить ее, а эта распутница изловила нас. Вот будет радость из-за нас Хасану-Шуману! Но подождем, пока наступит темнота, и пойдем».
А Хасан-Шуман спросил смотрителя казармы: «Где люди?» И когда он его расспрашивал, они вдруг подошли, голые, – и тогда Хасан-Шуман произнес такие стихи:
Один другому равен по доходам,
Но не равны они перед народом.
Есть простофили, есть и ловкачи.
Ведь звезды тоже разнятся в ночи.
И, увидев подошедших, он спросил их: «Кто сыграл с вами шутку и оголил вас?» И они ответили: «Мы взялись поймать одну старуху и искали ее, а оголил нас не кто иной, как красивая женщина». – «Прекрасно она с вами сделала!» – сказал Хасан. И его спросили: «А разве ты ее знаешь, о Хасан?» – «Я знаю ее и знаю старуху», – ответил Хасан. И его спросили: «Что ты скажешь у халифа?» – «О Данаф, – сказал ему Шуман, – отряхни перед халифом твой воротник, и тогда халиф спросит: «Кто возьмется ее поймать?» И если он спросит тебя: «Почему ты ее не схватил?» – скажи ему: «Я ее не знаю, но обяжи Хасана-Шумана поймать ее. И если он обяжет меня, я ее поймаю».
И они проспали ночь, а утром пришли в диван халифа и поцеловали землю, и халиф спросил: «Где старуха, о начальник Ахмед?» И Ахмед ад-Данаф потряс воротником. «Почему?» – спросил халиф. И Ахмед ответил: «Я ее не знаю, но обяжи Шумана ее поймать – он знает и ее, и ее дочь и говорит, что она устроила эти штуки не из жадности до чужих вещей, но чтобы стала видна ее ловкость и ловкость ее дочери и чтобы ты назначил ей жалованье ее мужа, а ее дочери – такое жалованье, какое было у ее отца».
И Шуман попросил, чтобы Далилу не убивали, когда он ее приведет. И халиф воскликнул: «Клянусь жизнью моих дедов, если она возвратит людям их вещи, ей будет пощада, и она под заступничеством Шумана!» – «Дай мне для нее платок пощады, о повелитель правоверных», – сказал Шуман. И Халиф молвил: «Она под твоим заступничеством», – и дал ему платок пощады.
И Шуман вышел, и пошел к дому Далилы, и кликнул ее: и ему ответила ее дочь Зейнаб, и тогда он спросил: «Где твоя мать?» – «Наверху», – ответила Зейнаб. И Шуман сказал: «Скажи ей, чтобы она принесла вещи людей и пошла со мной к халифу. Я принес ей платок пощады, и если она не пойдет добром, пусть упрекает сама себя».
И Далила спустилась, и повесила платок себе на шею, и отдала Шуману чужие вещи, погрузив их на осла ослятника и на коня бедуина. И Шуман сказал ей: «Остается одежда моего старшего и одежда его людей». – «Клянусь величайшим именем, я их не раздевала!» – ответила Далила. И Шуман сказал: «Твоя правда, но это шутка твоей дочери Зейнаб, и это услуга, которую она тебе оказала».
И он пошел, а старуха с ним, в диван халифа, и Хасан выступил вперед, и показал халифу вещи, и подвел к нему Далилу; и когда халиф увидел ее, он приказал ее кинуть на коврик крови. «Я под твоей защитой, о Шуман!» – крикнула Далила. И Шуман поднялся, и поцеловал халифу руку, и сказал: «Прощение, ты дал ей пощаду!» – «Она под защитой твоего великодушия, – сказал халиф. – Подойди сюда, старуха, как твое имя?» – «Мое имя Далила», – отвечала она. И халиф сказал: «Поистине, ты хитрюга и хитрица!» И ее прозвали Далила-хитрица. «Зачем ты устроила эти плутни и утомила наши сердца?» – спросил потом халиф. И она ответила: «Я сделала эти плутни не от жадности до чужих вещей, но я услышала о плутнях Ахмеда ад-Данафа, которые он устроил в Багдаде, и о плутнях Хасана-Шумана и сказала себе: «Я тоже сделаю так, как они!» И я уже возвратила людям их вещи».
И тут поднялся ослятник и сказал: «Закон Аллаха между мною и ею! Ей недостаточно было взять моего осла, и она напустила на меня цирюльника-магрибинца, который вырвал мне зубы и прижег мне виски два раза…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьсот восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что ослятник поднялся и сказал: «Закон Аллаха между мною и ею! Ей недостаточно было взять моего осла, и она напустила на меня цирюльника-магрибинца, который вырвал мне зубы и прижег виски два раза».
И халиф приказал дать ослятнику сто динаров и красильщику сто динаров и сказал: «Иди открой свою красильню!» И они пожелали халифу блага и ушли, а бедуин взял свои вещи и своего коня и сказал: «Запретно мне входить в Багдад и есть пирожки с медом!»
И всякий, кому что-либо принадлежало, получил свое, и все разошлись, и тогда халиф молвил: «Пожелай от меня чего-нибудь, о Далила!» И Далила сказала: «Мой отец заведовал у тебя письмами, я воспитывала почтовых голубей, а мой муж был начальником в Багдаде, и я хочу получить жалованье моего мужа, а моя дочь хочет иметь жалованье своего отца». И халиф назначил им то, что они пожелали; а потом Далила сказала: «Я хочу от тебя, чтобы я была привратницей хана».
А халиф устроил хан с тремя домами, чтобы там жили купцы, и к хану было приставлено сорок рабов и сорок собак, – халиф привез их от правителя Сулеймании, когда он отставил его, и сделал для собак ошейники. А в хане был раб-повар, который стряпал еду для рабов и кормил собак мясом. «О Далила, – сказал халиф, – я
