Переписка - Рашид ад-дин
Благословите его и приветствуйте.
И к его родственникам, последователям и друзьям, которые являются хранителями присутствия божественности и имеют доступ за завесу божества, ко всем к ним да будет милостив всевышний Аллах!
А затем. Составитель этой переписки и собиратель этих писем, презренный и ничтожный Мухаммад Абаркухи{3}, говорит, что он был удостоен чести служить господину, владыке и султану над везирами времени; властелину смертных; образцу для наиболее знаменитых и благородных; лучшему из лучших и из славнейших; везиру, обладавшему признаками султанов{4}; Асафу, [имевшему] достоинство Сулаймана; Бузурджмихру, [обладавшему] могуществом Хосрова; Аристотелю, [обладавшему] величием Александра; Платону, [обладавшему] мудростью Лукмана; [представлявшему собой] кладезь щедрости, море милости, россыпь перлов познания, источник прекрасных цветов кротости, ка’бу целей и намерений, средоточие желаний и стремлении, опору столпов государства; собирателю отдельных [частей государства]; основателю благотворительных учреждений; учредителю законов благотворительности; защитнику призираемых и благочестивых; [тому, кто] уничтожал сущность порока и непокорности, [кто был] солнцем на небе главенства средоточия{5}, полюсом страны наказания, жемчужиной ларца достоинства, звездой созвездия торжества, пловцом моря познания, землемером площади щедрости, древом сада великодушия, прозрачной водой пруда верности, [тому, кто] развязывал узлы трудностей и разрешал трудные дела, [кто являлся] ключом замка существования и светильником ночей намерения Рашиду ал-Хакк ва-д-Дунйа, опоре ислама и мусульман Фазлаллаху — да увековечит всевышний Аллах дела его и да распространит свидетельство его на оба мира! Стихи:
[Он] тот, щедрость из сада милости которого
Делает желания не пустой болтовней.
[Он] тот, в руке даров которого золото
Подобно воде в решете.
[Итак, когда я был удостоен чести] служения ему, он особенно отличал этого [ничтожного] раба всяческим милосердием и различным вниманием и надевал на [него] халат отличия и одежду принятия. Он говорил, что нет более высокого достоинства, чем обогащать сердце светом тайн познания [бога] и качеств божественного милосердия, и что нет большей красоты, чем поднять говорящую [сущность] души до знания бесконечности [божьей] милости, а это счастье достигается благодаря беседам с учеными и образованными, [людьми]. На основании изложенного этот ничтожный превратился в ловца жемчужин знания и перлов мудрости из моря, наполненного драгоценностями учености. Согласно [сказанному] «черпайте знания из уст людей» он добыл знания из созерцания. Касающийся неба дворец господина жителей мира [Рашид ад-Дина] был [местом] собрания ученых и местом обитания [людей] образованных, и большую [часть] времени и большинство [часов этот ничтожный] проводил в дороге собеседования и общения с ними. Поэтому счел [он] обязательным собрать несколько колосьев из урожая знаний этого господина[122] и сохранить [их] в память о нем. Поскольку каждый из ученых [нашего] века и образованных [людей нашего] времени собрал несколько изящных высказываний и редкостных, возбуждающих красноречие и содержащих риторические [красоты], изречений, этот [ничтожный] раб, входящий в число этих [людей] и включенный в их собрание, также лучшим образом и наиболее хорошим способом собрал эту книгу Саваних ал-афкар-и Рашиди. Каждое послание, которое в присутствии этого ничтожного нанизал [Рашид ад-Дин] с помощью рассыпающего жемчуг калама и сеющей драгоценности кисти на нить изложения и собрал в пространство выражения, сделал я самым первым в сборнике красноречия и превратил в заглавную [часть] книги переписки. Я привел в этом собрании каждое письмо, которое написали ему государи [разных] сторон и правители [различных] стран, дабы государи мира и знатные [люди] времени признали возвышенность его звания и величие его достоинства. [Ведь] никому из смертных не доставалось столь беспредельной власти и такого счастья! Слава Аллаху, что благодаря цветам его искусства и его редкостного [красноречия] подарил я чистую свежесть и нежную зелень этому напоминающему гулистан бустану, чтобы стали [эти цветы красноречия] нежными собеседниками во время путешествия и остроумными собеседниками для ищущих знаний и ораторов. Стихи[123]:
На что тебе лоток с розами?
Возьми лист из моего Гулистана.
[Ведь] роза живет всего пять-шесть дней,
А этот Гулистан постоянно будет приятен.
Надеюсь, что эта [книга] будет встречена благосклонным взглядом знатных и получит долю с накрытого стола внимания господ [нашего времени]. А если прочтение ее [вызовет] благословение со стороны обладающих проницательностью и знанием, [то] помянут они добрыми молитвами и сочинителя и составителя.
Стихи[124]:
Остаются на годы эти стихи и [это] сочинение,
А каждая частица нас превратится где-нибудь в прах.
Цель в том, чтобы оставить след о нас,
Потому что не вижу я постоянства у бытия.
Быть может, кто-нибудь благочестивый
Великодушно помолится о делах бедняков.
Воистину Аллах не забывает о награде за добродетель!
*Стихи[125]:
О ты, глядящий в эту [книгу], проси Аллаха помиловать.
Сочинителя ее и сам прости писателя.
Бери для себя все полезное, что найдешь в ней,
А после этого помолись за переписчика.
Письма, которые великий господин, блаженный, мученик, ныне почивший, — да будет с ним милосердие и прощение, [божие]! — привел в ряд написания и изложения, таковы.
Сочинение этой книги относится ко времени везирата жемчужины раковины везирства и звезды созвездия власти, султана везиров обоих миров, квинтэссенции верующих в единство божие Гийас ад-Даула ва-д-Дина Мухаммада{6} — да сделает Аллах ясными его доводы [в день Страшного суда]! Мир тем, кто следует праведным путем, и да будет благословение Аллаха над самым лучшим из созданий [бога] — Мухаммадом и его родом!
№ 1{7}
Во имя Аллаха милостивого и милосердного и у него просим помощи!{8}
[Лишь] хвала, в изложении даже части которой бессильны читатели вселенной — «и нет вещи, которая не хвалила бы его», — и восхваления, в написании даже строки из которых слабы пальцы писцов дивана воображаемого и возможного — [ведь если бы даже] «все дерева, какие есть на земле, сделались бы письменными тростями, и после того это море обратилось бы [в семь морей чернил: то и тогда слова божий не переписаны будут]»[126], достойны господа бога — да прославится величие его и да умножатся дары его! — который лучшие времена и часы [в жизни] благочестивых людей украсил обязанностью молитв и поклонения ему. Он украсил страницы деяний и слова людей, умеющих проникать в сущность обстоятельств, изящными поминаниями [бога]; превратил в русло различных упоминаний [бога] молитвы,
