Ермолай-Еразм - Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1

И когда встали утром, снова так же много плакал басурман тот, и поцеловались оба и разъехались. Отрока он отпустил на Русь, а сам быстро в Казань погнал вслед за полком своим.

Отрок же пришел в Москву и сразу же рассказал об этом митрополиту Филиппу. Истинный же пастырь церкви Христовой в тот же час, не замедлив, пошел во дворец и возвестил сыну своему духовному, великому князю, все подробно и последовательно, о чем ему отрок сказал. Князь же великий и митрополит очень разжалобились, и оба долго размышляли, и позвали отрока к себе, и расспрашивали его, действительно ли так все было. Отрок же опять то же самое рассказал им, всю истину подробно. И помянули они евангельское слово: «Если выведешь честное из нечистоты, то будешь как будто бы уста мои». И, посоветовавшись между собой, князь и митрополит написали грамоту, запечатали ее своими печатями и послали с отроком к тому басурману, и прощение ему, покаявшемуся и возвратившемуся из тьмы свет, написали, и во всем его простили, и велели звать его, чтобы ехал он к Москве безо всякой боязни и честно бы служил великому князю.

Когда настал третий месяц, бывший пленник, отрок тот, стремился безо лжи сотворить любовь Божию и идти туда, ибо это и есть любовь истинная, если кто положит душу свою за брата своего. И шел отрок полем много дней до назначенного места того. И поспел в срок, и, придя туда, ждал басурмана два дня, и думал уже, что тот не придет.

В третий же день увидел отрок, пристально глядя в сторону Казани — он на высокой горе влез на дерево: вот едет полем один человек со стороны Казани на двух быстрых дорогих конях, едет к месту тому и очень торопится. Отрок же узнал друга своего, басурмана, и спрятался от него, чтобы его проверить. Басурман же прискакал на место то и, не увидев отрока, подумал, что тот солгал ему и не пришел в назначенный день и час. И бросился с коней своих ниц на землю, и плакал так горько, что мог бы и камень заставить плакать вместе с собой, и не мог от плача утешиться, хотя по возрасту было ему уже пятьдесят лет. Тогда быстро отрок вышел к нему. Он же, увидев отрока, бегущего к нему с горы, узнал его и побежал к нему навстречу, и, обняв, упал ему на шею, и целовал его, и плакал горькими слезами, и говорил ему: «Чем я отплачу тебе, любимый мой брат, не обманувший меня друг и верный посланник мой, много потрудившийся для меня, за все, что ты для меня, поганого, сделал!» Отрок же, взяв некую суму из-за пазухи, раскрыл ее, и вынул из нее грамоту, и дал ему. Басурман же принял ее, и прочел со многими слезами, и вопил непрестанно голосом мытаря: «Боже, милостив будь ко мне, грешному, беззаконному преступнику! Боже, очисти меня от грехов и помилуй меня!» И простер руки свои к небу и сказал: «Боже щедрый, благодарю тебя, человеколюбца, милостивого к грешникам, что сподобил меня, окаянного, получить прощение моему беззаконию от первого из пастырей!» И затем внезапно тихо упал на землю, и ноги свои, как живой, протянул, и умер.

Отрок же долго был в ужасе и убедился, что тот умер. И снял с него дорогие одежды, и всю сбрую с коней, и одел его в свои смиренные одежды, выкопал могилу и предал его погребению со слезами, и ночь ту спал у могилы его. Тимофей же явился ему во сне у своей могилы и благодарил его: «Так как благодаря тебе принял я от Бога прощение грехов своих, то возьми моих коней со всем, что есть на них, за труды свои и иди отсюда на Русь, и поминай меня до конца своей жизни в молитвах, и милостыню и прощение твори».

Отрок же утром попрощался с могилой его, взял обоих дорогих коней Тимофеевых со сбруей и нашел на них сумки большие, доверху насыпанные золотом, серебром и драгоценными камнями, сел на коня и поехал на Русь, радуясь и веселясь.

И приехал к Москве, и подробно рассказал то, что случилось с Тимофеем, великому московскому князю и митрополиту, и то, как он похоронил его и как видел во сне, и все, что привез, показал им. Князь же и митрополит дивились случившемуся, тому, как Тимофей покаянием и слезами очистился от грехов, и простились ему грехи его, и душа его была спасена и прославили Бога. Князь и митрополит все имение Тимофеево повелели отроку тому отдать. Еще к этому князь и земли в удел ему дал.

Эта повесть много лет была не записана, но в рассказах была известна людям. Я же слышал от многих эту историю и записал ее пользы ради всех читающих, чтобы не отчаивались согрешившие в спасении своем, но обращались к всемилостивому Богу с истинным покаянием; и отпущение грехов они получат, и сподобятся жизнь вечную принять, и в бесконечные времена на небе с преподобными будут царствовать. Аминь.

Повесть о Тимофее Владимирском

Перевод М. Монина

То плачет человек, то в радости

смеется,

То презирает все, то от всего мятется.

Не больше в воздухе бывает перемен.

О коль он легкостью своей отягощен!

Не посреди дубравыРазбойник-Соловей —Жил в городишке славномПресвитер Тимофей.От сотворенья мираРазврат, разлад и студ.И порешили миром,Что близок Страшный Суд.И вот не жали жатвы,Буянила Казань,И устроял державуУж третий Иоанн.

Жил Тимофей чин-чиномИ — как небес дары —Имел жену и сынаИ нищего дарил.А время шло. ЗимоюЗакутал стогны снег,И той порой немоюОткрылося вполне,Что пеленою снежнойНе скрыт, но обнаженВ своем обличье прежнемТаинственный эон,И ночью свод небесныйЗахвачен, как трофей.И трепетал над безднойПресвитер Тимофей…Но, Боже, Боже правый!Вдруг обмороком снаВплывает в церковь павойКрасавица. Она —Дочь именитых граждан,В узорочье, в мехах.И сам не ведал, жажда ль,Тоска ли, страсть ли, страхВ душе воздвигли брани.И он подумал вдруг:«Не дьявола ль избранье?Его ли дело рук?»

А впрочем, все мешалосьВ смутившейся душе,И тщетны увещаньяКазалися уже.Не исповедь — объятья.Бежать. Проклясть. Ласкать.Восторг. Признанья. Клятва.И слезы, и тоска.

Поскольку в мыслях правыхОдна неправа связь,Все здание исправноРазрушится тотчас.И вот гласит сказанье:Руси в пределах всейВодил полки казанскиТот самый Тимофей.Записан в басурманыИ жен заведши двух,Не горевал нимало,Имея бодрый дух.

Хоть душою стал груб и лих,Богородицы нежный стихНе твердить он порой не мог.Оттого ли, что чуден слог,Оттого ли, что так привык,Оттого ли, что Бог великБережет своих малых чад,Очищая душ смрад и чад.

И вот с татьбы удачнойОн вел в Казань полон,Следил, как свод прозрачен,Как сладок птиц уклон,И, полк казанцев верныхОставив впереди,Душой забылся сквернойИ стих взялся твердить.И только стих чудесныйИз уст исторгнут был —Восстал из балки тесной,Восстал быстрей судьбы,Видению подобно,Какой-то отрок. Он,Наверно, был с полономНабегом уведенИ брел, презрев невзгоды,С надеждой на успех.Увидев воеводы Казанского доспехИ ужасаясь пытокИ злу судьбу кляня,Он целовал копытаТатарского коня.И лепетал, что вышел,Услышав нежный стих,Что это — голос свыше.Потом и вовсе стих.

Вдруг вождь татарский бурныйКак бы восстал от чар.В лучах горела сбруя.В предельный этот часУже казался меднымПростор. Застыл ковыль.И Тимофей поведалГреховной жизни быль:Об ужасе сугубомЦерковных, царских уз.Слова струились скупоС сухих и смрадных уст:«Из жизни этой смрада,Из глубины зову!Ступай меня ты радиВ высокий град Москву.О брат по странной связи,По сретенью планид!Митрополита с княземНа милость приклони!И с их рукописаньем —Иль мне пылать в аду —На месте этом самомЧерез полгода жду».

Не ветр над степью веет —Прошло полгода. ВотУж отрок ТимофеяПо уговору ждет.Пожалуй, даже раноТой балки он достиг,Где грешну душу ранилСвятой молитвы стих.Страшася неудачи,Глаз не смыкает он.Вдруг видит: всадник скачетС Казани о-дву-конь.И как отшибло разумПо воле темных сил —К земле посланник разомПриник, затих, застыл.Потом себя утешит,Что лишь хотел узнать,Воистину ли грешникИзведать благодатьСердечно жаждет илиВменяет дело в грош.

Коль помыслов осилитьДурных не можешь, что жСтремишься доброхотомСлыть и дарить дары?Легко, светло, с охотойДобро свое твори!

Чем в голове сумбурней,Тем ход коня резвей.Летел стрелою бурныйРасстрига Тимофей.И трав покров случайныйКак будто совлечен,И ужас излучаетТаинственный эон.И бледен свод небесныйВ лучах палящих дня.Он трепетал над безднойИ погонял коня.

А дальше? Дальше будетОтчаянье и хлад.Он затрепещет, будтоЕго пронзил булат.И затрепещет снова,Услышит только пустьСпасительное словоПосланника из уст.И вот уже в последнийТрепещет тело раз.И червь уже наследникТого, что дух отряс.

И правых дел, и ложныхИсчезнет память в векСудом пред тяжким БожьимСколь легок человек!Казани казни чая —Сильны и велики —Князь грозно ополчаетМосковские полки.

Филофей