Ермолай-Еразм - Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1

И метнулся поганый Мамай от своей дружины серым волком и прибежал к Кафе-городу. И молвили ему фряги: «Что же это ты, поганый Мамай, заришься на Русскую землю? Ведь побила теперь тебя орда Залесская. Далеко тебе до Батыя-царя: у Батыя-царя было четыреста тысяч латников, и полонил он всю Русскую землю от востока и до запада. Наказал тогда Бог Русскую землю за ее прегрешения. И ты пришел на Русскую землю, царь Мамай, с большими силами, с девятью ордами и семьюдесятью князьями. А ныне ты, поганый, бежишь сам-девять в лукоморье, не с кем тебе зиму зимовать в поле. Видно, тебя князья русские крепко попотчевали: нет с тобой ни князей, ни воевод! Видно, сильно упились у быстрого Дона на поле Куликовом, на траве-ковыле! Беги-ка ты, поганый Мамай, от нас за темные леса!»

Как милый младенец у матери своей земля Русская: его мать ласкает, а за баловство розгой сечет, а за добрые дела хвалит. Так и Господь Бог помиловал князей русских, великого князя Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, меж Дона и Днепра, на поле Куликовом, на речке Непрядве.

И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом, с князем Владимиром Андреевичем, и с остальными своими воеводами на костях на поле Куликовом, на речке Непрядве. Страшно горестно, братья, было в то время смотреть: лежат трупы христианские словно сенные стога у Дона Великого на берегу, а Дон-река три дня кровью текла. И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Сосчитайтесь, братья, скольких у нас воевод нет и скольких молодых людей недостает?»

Тогда отвечает Михайло Александрович[280], московский боярин, князю Дмитрию Ивановичу: «Господин князь великий Дмитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояр московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переяславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских, сорока бояр муромских, семидесяти бояр рязанских, тридцати четырех бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А посечено безбожным Мамаем двести пятьдесят три тысячи. И помиловал Бог Русскую землю, а татар пало бесчисленное множество».

И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Братья, бояре и князья и дети боярские, суждено вам то место меж Дона и Днепра, на поле Куликовом, на речке Непрядве. Положили вы головы свои за святые церкви, за землю за Русскую и за веру христианскую. Простите меня, братья, и благословите в этом веке и в будущем. Пойдем, брат, князь Владимир Андреевич, во свою Залесскую землю к славному городу Москве и сядем, брат, на своем княжении, а чести мы, брат, добыли и славного имени!»

Богу нашему слава.

Повесть о Тимофее Владимирском

Перевод Н. Демковой

Жил в городе Владимире некий священник, по имени Тимофей. Случилось ему, по Божьему попущению, в такое искушение впасть на пагубу своей души.

В первую неделю Святого и Великого поста есть обычай у православных христиан и боголюбивых людей, чтобы и мужчины, и женщины, и малые дети постились всю неделю. После же поста в пятницу вечером они приходят к духовным отцам для покаяния и очищаются от своих грехов, а в субботу на литургии причащаются: принимают святое тело и кровь Христа, Бога нашего. Так и к этому попу Тимофею пришла на исповедь грехов своих некая девица, очень красивая, дочь известных в городе родителей. Остались они вдвоем в церкви наедине, и начал дьявол разжигать неутолимое плотское желание священника. Священник же не смог выдержать своего столь сильного желания и согрешил с девицею в церкви, не убоялся ни Божьего суда, ни вечного мучения лютого.

И совершив грех с девицей, и испугавшись, что его схватят, он бежал из церкви вон, в дом свой, и спрятался там от всех людей, чтобы утаиться от правителей города и чтобы не пришлось ему умереть злой смертью. Оседлал он своего коня, изменил свой облик поповский, оделся в воинскую одежду, не появился и не сказался ни жене своей, ни детям своим, но сел на коня и быстро поскакал из дома своего и из города своего, бежал в чужую страну, в поганую землю татарскую, в Казань.

И, прибежав в Орду, стал служить казанскому царю и отрекся от веры христианской, пренебрег своим священническим саном, принял басурманскую сарацинскую злую веру и взял себе две жены.

Ох, увы! Вначале был очистителем душ, благочестивым священником, предстателем за души грешных у престола Божия, потом — стал злым гонителем, и лютым кровопийцей христиан, и храбрым воеводой в Казани. И часто посылал его царь с татарами своими воевать его отечество, христиан Русской земли. Жил же он тридцать лет в Казани, царю служил и очень разбогател.

Бог же не хочет смерти грешника, но хочет, чтобы исправился он и был живым, захотел он и этого преступника в прежнее благочестие привести.

Через некоторое время послал его царь на то же обычное и беззаконное дело, что и прежде, — проливать кровь неповинных русских людей. Он же пошел по повелению царя и вернулся в Казань с русскими пленными. Когда он шел чистым и великим полем к Казани, то пустил отряд свой впереди себя, сам же отстал и ехал один — ради какого-то дела — сзади. Когда же ехал он на коне своем в полдень далеко позади полка своего, запел жалостно свой любимый красивый стих Пресвятой Богородице: «О тебе радуется, обрадованная, всякая тварь».

Тогда же случилось так, что бежал пленник из Казани, некий юноша русский, и лежал он, прижавшись к земле, укрываясь в дубраве, в стороне от дороги, ожидая, пока пройдет все войско татарское, чтобы подняться из своего укрытия и опять побежать, не опасаясь погони, на Русь.

И когда отрок услышал пение стиха, он встал с места, где лежал, без страха, так как думал, что человек, поющий стих, — русский, и, радостный, вышел оттуда, и побежал из дубравы на дорогу, и появился перед окаянным варваром, бывшим попом. Тот же с яростью взглянул на отрока своими звериными глазами, выхватил меч обнаженный и хотел отроку голову отсечь. Пленник же упал на землю с горькими слезами, милости прося у него, чтобы тот его не убил. И рассказал ему про себя: «Пленник я, русский, бежал из Казани на Русь, и, услышав тебя, поющего по-русски великий стих Богоматери, — тот стих, что приятнее для души всех других стихов богородичных, и у нас на Руси его с благоговением поют, почитая и славя Пресвятую Богородицу, молитвеннику и заступницу нашу, — подумал я, что ты русский, и поэтому показался, господин, перед лицом твоим без страха». Когда преступник услышал это, умилилось его жестокое и каменное сердце, и начал он громко и жалостно плакать и рыдать, и сошел с коня, упал на землю с рыданием, так что напугался отрок и чуть не побежал от него, недоумевая, что такое случилось; отрок тот был образованным человеком. И плакал Тимофей от полудня того до вечера, до тех пор, пока гортань его не замолчала и слез в глазах его не осталось.

И осмотрелись они с отроком вокруг, и спал он до утра на траве, дав отроку немного поесть, сам же ничего не ел.

Пленник же начал подробно расспрашивать его: «Что случилось, господин, и что значит плач твой, и почему горько плачешь? Расскажи мне, рабу своему». Он же перестал плакать и придя в себя, рассказал отроку все то, что уже было написано выше, — что он попом был на Руси. Пленник же увещевал его покаяться, ибо Бог наш милостив и тех, кто кается, от грехов очищает. Он же ответил отроку: «Молю тебя, отрок, и заклинаю Богом вашим Иисусом Христом, пришедшим в мир спасти грешников, покажи мне свою любовь духовную: иди сейчас от меня без боязни к Москве, на Русь, и, придя, возвести обо мне митрополиту вашему, расскажи ему все, что я сказал тебе. Если есть такому грешнику покаяние, пусть бы они меня приняли обратно, и дали отпущение грехов, и простили, как подобает по заповеди Господа нашего Иисуса Христа; пусть попросит он за меня великого князя московского, чтобы и он простил меня за мое зло, ведь много лет воевал я землю его и христиан губил. Пусть бы он прощение мне во всех моих грехах в грамоте написал и двумя печатями бы запечатал — печатью великого князя да своею другой печатью, митрополита, тогда я поверю в прощение и поеду к Москве без страха. Да пусть бы он прислал через два месяца грамоту с тобой на это же самое место, и я бы с радостью и без сомнения к Москве из Казани поехал, и пошел бы я в монастырь оплакивать свои грехи. Ты же, брат, потрудись Бога ради обо мне всем сердцем своим, без лености, Господь же за труд твой воздаст тебе мзду в Царстве Небесном». И одарил отрока серебром богато. И обещал ему отрок истинно и без обмана выполнить его повеления.