Еврипид - Алькеста
Действие третье
Явление десятое
Адмет в сопровождении траурной свиты показывается в дверях. Обращаясь к хору и толпе фессалийцев, он отходит к дверям, которые широко раскрываются для ожидаемой процессии, но не сходит в орхестру.
Адмет
(с приветом, полным царского достоинства)
Мужи ферейские! Вы все, когоСочувствие сзывает к скорби нашей!Покойницу убрали и сейчасЕе несут в могилу. Чтя обычай,Последнее скажите ей «прости»Перед ее последнею дорогой.
Хор молча кланяется. Пауза.
Корифей
(к Адмету)
Но посмотри – дрожащею стопойСюда отец спешит твой. Следом свитаУбор несет, усладу мертвецов.
Явление одиннадцатое
Ферет в сопровождении небольшой траурной свиты и сам в глубоком трауре и выбритый приходит с домашней стороны. Слуги несут благовония, белую тонкую фату и ожерелье. Адмет выжидает молча, не кланяясь и не делая ни шага навстречу.
Ферет
Делить печаль твою, дитя, пришел я.Покойница – возможны ль споры тут? —Была женой примерной, ты супругиЛишился целомудренной. Увы,Рабам судьбы не сбить упорством ига…Прими убор
Рабы подносят Адмету дары по знаку Ферета. Адмет стоит, молча опустив руки.
вот этот – пусть идетС усопшей в могилу. Как же прахаТой не почтить, которая твоюЦеною дней своих нам жизнь купила,Дитя мое, которая далаОстаток дней и мне прожить спокойноВ сознании, что я – отец? Средь женСлавнейшее она оставит имя…
Адмет знаком отклоняет дары. В это время из ворот показывается процессия с высоко поднятыми носилками, где лежит мертвая Алькеста. Слышатся рыдания. Хоревты и слуги простирают руки навстречу Алькесте, Ферет делает несколько шагов по направлению навстречу телу, но по знаку Адмета слуги ставят тело Алькесты в отдалении от старика.
Ферет
(издали обращаясь к телу)
О спасшая Адмета и егоРодителей подъявшая из праха,Привет тебе! Да благо снизойдетНа дивную в Аидовом чертоге.
(Склоняется глубоко и рукою касается земли; потом, поднявшись, к хору.)
Сокровище – в подобных: на иной,Поверьте мне, не стоит и жениться…
Адмет
(заступая тело Алькесты)
Незваный гость на скорбном торжестве,Среди друзей считать тебя не смею, —Возьми назад убор свой. НикогдаС покойницей он не сойдет в могилу.С сочувствием ты опоздал. КогдаНад головой висела смерть моею,Ты не пришел, старик, ты пожалелОстатком дней пожертвовать.Зачем жеНад юностью, загубленной тобою,Теперь приходишь плакать? ОбличенПеред людьми достаточно, едва лиТы даже был моим отцом, старик[1]О, средь мужей запятнан ты навекиБездушием отныне. ОсушитьСвой кубок и жалеть последней капли,Чтобы спасти родного сына… Да,Вы с матерью дозволили спокойноЧужой жене вас заменить. Так пустьОтца и мать в ней хороню сегодня.
Пауза.
Твой век так мал уж был. Какой бы могТы совершить своею жертвой подвиг,Приобрести какую славу…ЗдесьТы испытал все счастье человека:От молодых ногтей ты был царем,Наследника имел ты. За тобоюВсе не пошло бы прахом. Не дерзнешьТы утверждать, конечно, чтобы старостьЯ оскорблял твою, что не был яПочтителен. О, за мои заботыВы с матерью мне заплатили щедро…Поторопись, пожалуйста, родитьЕще детей, старик, не то кто будетТебя кормить и, если наконецУмрешь, твой труп кто уберет, кто выносУстроит твой? Не я же, не Адмет…Он для тебя давно в земле. И еслиЕще он видит солнце, то кормильцемИ сыном быть обязан не тебе…О, старики так часто смерти просят,А стоит ей приблизиться – никтоУж умирать не хочет. Старость тотчасСтановится отрадною для них.
Корифей
Ну, будет же. Как будто мало горяТого, что есть, – не раздражай отца!
Ферет
(после некоторого промедления, когда он, по-видимому, борется сам с охватившим его волнением)
Но что за тон, мой сын! Себе лидийцаИль ты раба фригийского купил?Советую припомнить: фессалиец,Свободный сын свободного отцаПеред тобой. Слова ж твои ребячьиМеня задеть не могут. Я родилИ воспитал тебя, чтоб дом отцовскийТебе отдать, а вовсе не затем,Чтоб выкупать тебя у смерти жизнью.Обычая между отцовских яТакого не припомню и как эллинВсегда считал, что, счастлив кто иль нет, —Таков удел его.Мой долг исполнен:Над многими ты царь, твои поляУмножились. Отцовское оставлюЯ полностью Адмету. Чем, скажи,Обижен ты? Чего лишил тебя я?Просил ли я, чтоб ты заменой былМне в доме том бессолнечном? Нимало.И ты меня о том же не проси.Сам любишь жизнь ты, кажется. В отцеЗачем признать любви не хочешь той же?
Пауза.
А право, как подумаешь, что векВ земле лежать, так этот промежутокКороткий здесь еще дороже станет…Тебя ль учить мне, впрочем? За негоВ борьбе с судьбой Адмет, ожесточившись,Не пощадил жены… Но как же онКлянет мою, своей не видя, трусость,Во цвете лет женою побежден.Придумано отлично… хоть и вовсеНе умирай, сменяя верных жен…И у тебя других хватает духаЗа то, в чем сам виновен, упрекать.Молчи, дитя: жизнелюбивы все мы…На брань твою – вот строгий мой ответ.
Корифей
Отец и сын, вы перешли границу.Но перестань, старик, его бранить.
Адмет
Пусть говорит; отвечу я: коль правдойЗатронут он, зачем топтал ее?
Ферет
Я б растоптал ее, коль точно б жизньюСвоей купил тебе я жизнь, Адмет.
Адмет
Смерть старика и юноши равны ли?
Ферет
Жить всем нам раз приходится, не дважды.
Адмет
Переживи ж хоть Зевса, коли так…
Ферет
Но клясть отца за что же, не пойму я.
Адмет
В тебе желанье жизни – это все.
Ферет
(указывая на носилки, строго)
А там кого ж Алькеста заменила?
Адмет
Ты видишь там свою вину, старик.
Ферет
Иль за меня ее хоронят, скажешь?
Адмет
Увы! Увы!
(в сторону)
Когда б нужда ему во мне пришла.
Ферет
Почаще жен меняй, целее будешь.
Адмет
Тебе ж стыдней. Зачем себя щадил?
Ферет
О, этот факел бога так прекрасен.
Адмет
И это муж? Позор среди мужей…
Ферет
Ты в гроб меня насмешкой не уложишь.
Адмет
Но славы смерть тебе не принесет.
Ферет
До мертвого бесславье не доходит.
Адмет
Такой старик… И хоть бы тень стыда…
Ферет
(указывая на труп Алькесты)
Вот в этой был и стыд, да без рассудка.
Адмет
Уйди, молю. Дай схоронить ее.
Ферет
Не задержусь. А ты, женоубийца,Алькестиной поплатишься семье:Среди мужей Акаста хоть не числи,Коль за сестру тебе не отомстит.
(Уходит со свитой и дарами.)
Явление двенадцатое
Без Ферета и свиты.
Адмет
(вослед уходящему)
Проклятье вам – тебе и сень с тобоюДелящей; пусть при сыне вы живомБездетными на старости слывете.А мой чертог – отныне вам закрыт.И если б чрез глашатаев пришлось мнеПорвать навек с отцовским очагом,Не откажусь. Но горе нас торопит.Почившую святить огнем пора.
Тело поднимают. Плач.
Корифей
Преступная дерзость. Увы!А ты, между жен благородныхО лучшая, ныне прости нам,Да благ тебе будет ГермесИ мрачный Аид, а еслиТам добрым бывает награда,Ты с дивной Аида воссядешь,Дары разделяя, невестой.
Шествие медленно удаляется. Хор сопровождает гроб, покидая орхестру. Адмет идет за гробом понурившись.
Явление тринадцатое
Раб
(из дому, из боковой двери)
Гостей видал я многих. ПриходилиИз разных стран к Адмету и за столЗа пировой садились. Но такогоМне не пришлось еще у очагаСажать… Царя он в трауре находитИ все-таки идет в его чертог.Мы подали что есть: другой бы, скромный,Уважив горе, голод утолилПоставленным на стол… А этот простоНас загонял… Ну, кончился обед —Берет он кубок емкий: чистым даромЗемли его он наполняет чернойИ пьет, пока огонь вина по жиламНе побежал. Он миртовой потомТам голову себе венчает веткой,Сбираясь петь. То был какой-то лай…И странно так мешались звуки: горяАдметова чуждаясь, песню гостьВыкрикивал, мы ж, челядинцы, вылиПо госпоже, не смея пришлецуГлаз показать заплаканных – то воляАдметова была. И вот теперьКакого-то проныру, вора, плута,Грабителя, быть может, угощатьЯ должен, не почтив царицы мертвойНи плачем, ни руки благословеньем.
(Плачет.)
